Целый день, только и делали, что ни чего не делали. Но без толку день не пропал. Несмотря на недовольное шипение Христины, приватизировал профессора. Часов шесть занимались языком. У него довольно оригинальная методика. Сначала причесал мои скудные знания, потом как то по немного стал расширять словарный запас. Не требуя запоминания и тем более зубрёжки. Вечером стал улавливать почти всё, о чём говорят остальные. Если так дело и дальше пойдёт, заговорю. Джон разрисовал на песке триктрак, по-нашему нарды. Вырезал из дерева два кубика с кулак, играли в очередь. Целый чемпионат устроили. Молодёжь после обеда занялась своей хижиной. В целях воспитания особо не помогали. Но всегда кто нибуть был рядом, подсказать, показать.

Вечером с Хельгой взяли циновку, и ушли метров на пятьсот по берегу. Иногда хочется просто полежать на берегу океана рядом обнявшись. Посмотреть на набегающие волны. Понаблюдать как туда сюда снуют крабы и летают здешние птицы. И ни куда не торопится.

Французы заявили, что первые партии тростника дошли до кондиции и можно приступать к строительству лодки. Вот и приступили. Они и Хельга с Джоном начали вязать снопы. Не торопились, лучше меньше, да лучше. Мы потолкались рядом, и убедившись, что и без нас справляются, разошлись по своим делам. Я с Куртом и сыном Густова на тростник. Остальные на строительство. В обед нам Жан показал небольшую одноместную тростниковую лодку. Очень не дурно получилось. Попробовал прокатиться сам. Довольно остойчивая, хотя и жиблица на волне.

После обеда строители лодки привлекли Аспен и Джин на вязание заготовок. Христина и Линда, это подружка Виктора, сына Густова занялись плетеньем гамаков. Остальные хижинами.

За завтраком озвучил вопрос. Ладно, с днями недели. Это понятно. Что будем делать с месяцами. Сколько здесь дней в году. И как их по шинковать на месяцы. В навигации и прочем немного разбирались французы, но на Земле GPS их в конец разбаловало. Волевым решением оставил в январе тридцать один день. Наименование месяцев такое же, как и на Земле. Если количество дней в году будет отличаться, то выровнять за счёт декабря. Известие о том, что новый год здесь будет только через одиннадцать месяцев, вызвало тихий ропот. Подавленный в прочем, предложением подать свои варианты исчисления. Так что сегодня тридцатое января, вторник.

Сравнить местное и Земное время помог пульс. Для точности Вера и я после переходов проверяли пульс, за час спокойно посидев и столько же после. Получилось, что местные сутки длиннее Земных на сорок две минуты. Что бы опять же не путаться, час после двенадцати ночи удлинили. На будущие у нас должен появится астроном. Вот пускай и разбирается подробно, а сейчас и так пойдёт.

Жизнь устаканилась. Вместо борьбы за существование, пришло размеренное, где-то скучное существование. Вечерние посиделки превратились в производственные планёрки. Женщины были счастливы. Ещё бы мужики всегда под рукой, полное отсутствие конкуренции и прочие радости бытия.

Но что интересно, атмосфера здесь, какая то наполненная духом приключений. Иногда, кажется, что сейчас бросишь взгляд на море, и увидишь идущий к берегу парусник с весёлым Роджером или стайку пирог с потрясающими копьями дикарями.

У нас русских есть для этого состояния выражение, с жиру бесишься. Может истина, где-то рядом. И здесь можно употребить следующую нетленку. Не ищи на свою пятую точку приключений. Сами посудите шесть мужиков с просто очень хорошим здоровьем, не исключая профессора. Ну, как во что нибуть не вляпаться.

Всё началось с Джона. Когда сегодня с утра залезли на пальму на предмет строительства маяка, он долго смотрел в море. Потом попросил всех по очереди поглядеть. Кажется ему, что в паре километров волна немного как-то не такая. Вот тогда и прозвучало.

— Там, похоже, отмель!

— И что! Песочек нанесло.

— Нет. Песочек это сразу. Продолжение пляжа. А здесь пара километров глубины. Надо посмотреть.

— Хорошо, в обед солнце в зените. Вместо фиесты сплаваем на каноэ и тростниковой пироге, посмотрим.

Женщины эту идею встретили весьма настороженно. Несмотря на заверения, только глянем и назад, в обед пошли на западную оконечность острова всей толпой. Мы соответственно поплыли вдоль берега. Там был напротив небольшой проход в рифе. Через него и протолкнули лодки.

Плыли неторопясь, поглядывая по сторонам и время, от времени опуская смотровое устройство, корзинку без дна в воду, разглядывали, что там внизу. За рифом дно резко ушло в глубь. Только зеленоватая бездна, редко мелькнёт, какая рыба.

Но вот под нами потемнело. Скоро уже можно было различить бугристое дно. Словно летишь над горами. Вода здесь очень прозрачная, для проверки глубины взяли с собой бухту в сто шагов тонкой верёвки, как сказал Джон, линя. На конце привязан кусок коралла. Потихоньку начали травить, считая узлы. Да! Глубина метров сорок, а кажется вот оно рядом.

Образование примерно в километр диаметром. Прошли по периметру, пересекли несколько раз. В одном месте глубина упала метров до пятнадцати. Видно было отдельные камни. Медленно плыли, разглядывая вид, открывающийся под нами.

Самолёт заметили буквально сразу все. Несмотря на то что он оброс водорослями, его характерные очертания замечательно сохранились. Двух моторный винтовой, пузатый фюзеляж. Похоже транспортник. Лежал на брюхе.

Жан предложил нырнуть. Он одно время увлекался свободным погружением. Личный рекорд пятьдесят метров. Я настоял, во первых только вдоль верёвки, и что бы взял с собой кол длинной метра полтора.

После недолгой подготовки, нырнул. Мы в это время пытались разглядеть, что твориться по сторонам. Дрын он привязал к поясу, а сам, перебирая канат руками, устремился к самолёту. На канат так же была накинута петля. Перевернувшись, встал на обшивку. Взял в руки груз. Прошёл к кабине, заглянул внутрь через расколотое стекло. Тут же его как отбросило, и он безвольно раскинув руки, повис рядом с самолётом. Вокруг стала расплываться лёгкая дымка.

Заорал.

— Тянем! Быстрее! Быстрее!

Начали стремительно вытягивать его на поверхность. Крикнул Курту, который был вместе с Андерсеном на пироге, что бы отплывали в сторону и колотили по воде вёслами. Как чувствовал. Из глубины выплыли две тени. Солидные рыбки. Метра по четыре будет. Слава богу, уловка удалась, сбитые с толку шумом, они сначала направились вслед тростниковой лодке. А когда видимо, дошло, что добыча, какая то не правильная, мы уже завалили Жана в лодку. Виктор и Джон изо всех сил начали грести к берегу.

У Жана на предплечье была довольно солидная рваная рана. Сразу перетянул куском верёвки. Кровь перестала течь. Видимо сразу потерял сознание и хлебнул совсем немного. Пульс еле прослушивался. Всё произошло буквально секунд за тридцать. Начал делать искусственное дыхание. Его то мы отрабатывали каждый день. В расчёте вдруг сразу не поймаем после перехода, и хлебнёт. Через пару минут Жан открыл глаза. Прокашлялся.

— Там мурена! Сволочь, быстрая, даже не успел среагировать.

— Ладно, хрен с ней, лежи спокойно. Как самочувствие?

— Не дождётесь! Руку дёргает.

— Я жгут наложил. До утра потерпишь, а там как раз посылка придёт. Обратным ходом на Землю сходишь, будешь как новый.

Жан откинулся на борт каноэ и закрыл глаза.

Вот сейчас доплывём, и нас будут немножко резать. Девицы уже метались на берегу. Пирога солидно отстала, хотя и там работали вёслами очень интенсивно. Но вот они чего-то замешкались. Так, как в сказке, всё страчнее и страчнее. Пирога начала расползаться.

— Не гребите! Сейчас за вами вернёмся.

Наддали. Женщины уже ждали на рифе. Передали им Жана на руки, развернулись и понеслись обратно. Ребята уже сидели по пояс в воде, когда подлетели к ним. Несколько секунд и они в лодке. Теперь можно не торопиться.