Увидено столь много в том пути:

Рожденье – лишь насмешка с смерти ядом.

Улыбка – ложь, когда печаль с ней рядом.

Согласья – в несогласье лицемерия.

А за стеной – мертвы все ощущения.

Зреть ни к чему ни горе, ни измену,

Ведь слёзы могут уничтожить стену.

Смех не звучит, и радость умирает,

Тепло живых сюда не проникает.

Так чист и ясен мой прозрачный дом,

В нём тихо сердце обрастает льдом.

Снегом скрыты дом и речка

Снегом скрыты дом и речка.

В хрупком панцире из льда

На пригорочке крылечка

Отражается звезда.

Спит покой, приспав заботу,

Время в дрёму погрузив.

И, свернувшийся клубком,

Кот, в углу под камельком,

Выпевает сквозь дремоту

Ночи ласковый мотив.

Вот уж спим и мы с тобой.

Доброй ночи, Милый Мой

Порой мне тесно в рамках рифм

Порой мне тесно в рамках рифм.

И ритм преградой мне, как риф.

И в каждой строчке новый строй,

Иной расклад, настрой другой.

И все слова теряют связь,

И разбегаются, смеясь.

И мысль, как морфы в облаках,

Не обозначена в словах.

Стекает поднебесный жар

Стекает поднебесный жар,

Струит, деревья обтекая.

И, уже с самого утра,

Повсюду властвует жара,

Живое в тени загоняя.

На пустырях пески желтеют.

Пожаром стёкла пламенеют.

Ни облачка, ни ветерка.

И не слагается строка.

Жизнь двоилась в своей основе

Жизнь двоилась в своей основе,

И пыталась излиться в слове.

Было празднично и чудно.

Странный мир, со своими правами,

Сотворён одними словами,

И к нему ревновать смешно.

Впрочем, всё в Этом Мире похоже,

Бытиё Создаётся тоже,

Начиная от Самых Основ,

Бесконечным Потоком Слов.

В надежде Муза ждёт

В надежде Муза ждёт,

Вот-вот настанет время,

Когда созреет семя,

В ладони упадёт.

Но широка Земля,

Ветрам над ней раздолье,

Кругом поля, поля,

А в них своё застолье.

И семечко летит,

Во что-то прорастает.

А Муза дни листает,

И Душу бередит.

Ей кажется: вот-вот,

И обернётся время.

Но прорастает семя

В другой слововорот!

А я всё знаю

А я всё знаю, уж давным-давно.

Мне с этой Музой грустно и смешно!

И жалко Музу мне мою до слёз,

Что «как дитя» воспринимает всё всерьёз.

А.Е. Перед тем, как поутру

Перед тем, как поутру в эфир выходить,

Все входящие проверяю…

И опять начинаю за тобою тужить,

Острословом, смешливым… Я знаю -

Время всё возвращает на круги своя.

В личке, в мыле, и в скайпе – всё пусто.

Твоё «Доброе Утро» не встретила я,

И от этого, видимо, грустно.

Всё, что я, и что – не я

Всё, что я, и что – не я,

Сны в пределах Бытия.

Самолёт сорвётся.

Бытие прервётся.

Неосознанность огня.

Кто найдёт тогда меня?

Кану сквозь пространство

В Жизни постоянство.

И не буду впредь ничем.

А, точнее – стану всем:

Камушком, песчинкой,

Капелькой, травинкой,

Ветерком ночами,

Пылью под ногами.

Останется лишь слабый след из строчек

Останется лишь слабый след из строчек.

Взгрустнёшь ли Ты над ними, Милый Друг?

Иль посмеёшься средь своих подруг,

Как много было их – «зелёных точек».

Я растворюсь в пространства миражах,

Как все, пройдя сквозь ужас понимания.

И унесу с собой свои желания,

Слезинкой промелькнув на облаках.

Глупость надо простить

Глупость надо простить!

– Зачастую нам всем ведь ума не хватает!

Страстность можно простить!

– Кто бесстрастно способен по жизни пройти?

Даже подлость,

Душа, как бы ни было странно, прощает,

Но общаться уже не желает. Прости!

Ничего не меняя значительно

Ничего не меняя значительно,

Человечество расточительно.

Кто накрал – во дворце, нет – на улице.

И никто ни о ком не волнуется.

Злые, лживые да спесивые

Льют с экранов слова красивые

И показывают кино,

Что, мол, им-то не всё равно.

И своих чучел ставят править,

Чтоб и дальше спокойно грабить.

Куклам платят – не навредят.

И, послушные, словно детки,

Ручки двигают марионетки,

Словно впрямь они руководят,

Сладко ротики открывают…

И не знают, что говорить.

Это просто суфлёры зевают,

Позабыв их предупредить.

Всяк как может, так развлекается,

Мир от ханжества задыхается.

На Земле, уж не первый год,

Мировая война идёт.

Всеобъемлющая пандемия,

Экспансивная эпидемия,

Накопила «подкожный жир».

И звеня, и гремя побрякушками,

Их снабжают ракетами, пушками,

Декларируя слово «мир».

И напрасно страдать, печалиться,

Мир с игрой этой не расстанется,

Каждый думает, что победит…

Но, увы, так уже бывало,

Зло откроет своё забрало,

И, под чёрное покрывало,

Радость жизни приговорит.

И, в безвременье этого сдвига,

Мир захлопнется, словно книга,

В бесконечной кромешной тьме.

Открывая Врата Аида,

Величавая Атлантида

Захлебнётся в своём дерьме.

Печальны времени открытия

Печальны времени открытия.

Жизнь вихрем мчится сквозь события,

Рутинна в смыслах, и в мгновении,

Тосклива в каждом повторении.

В этой нелепой банке

В этой нелепой банке,

С крыльями, над облаками,

Мы так малы, уязвимы.

Господи! Где Твои Херувимы?

Что там, в Судьбе на Бланке?

Ты ведь Играешь с нами.

Знаки Рисуешь Снами.

Символы Пишешь Днём.

Милостью Твоей живы,

Неоднозначны, и лживы,

Только Тобой Хранимы.

Не Сотвори Крушенья!

Не Истреби в болтанке!

Дай нам ещё приземленья

В мире, где мы живём!

Жизнь прошла

Жизнь прошла как сон.

Пробуждения стон.

Давным-давно не вижу светлячков

Давным-давно не вижу светлячков.

От звёзд не жду, что сбудутся желания.

И, прошлые уже воспоминания,

Воспоминаний новых скрыл покров.

Ложатся в память пройденные дни.

Их тихо точат дней текущих воды.

Обтачивают радости, невзгоды.

От времени скруглятся и они.

Углы стирают новые страдания,

Потери, боли, недопонимания…

И новых празднеств старые огни.

Дай мне частичку сердца твоего

Дай мне частичку сердца твоего!

Когда-нибудь тебе верну его.

Когда? Прекрасно знаешь ты о том:

Когда засну для жизни вечным сном.

Из самолёта в самолёт

Из самолёта в самолёт.

С аэропорта до вокзала.

Дорога всё в себя вобрала,

Всех прошлых дней водоворот.

И выплюнула в мир иной,

Когда-то хорошо знакомый,

Любимый, выстраданный, мой!

Теперь какой-то отстранённый.

Хоть каждый камень под ступнёй