— Да, — кивнула, — понимаю. И пока я буду нужен вам девушкой — я ею и останусь.

— Возможно, это затянется на несколько недель.

— Мне не сложно, — я пожала плечами и мысленно усмехнулась. Старый король прекрасно это знает. — Не сложнее, чем орком, а я им больше месяца был. Те же руки-ноги, глаза-уши. Дракончиком было труднее. Там ещё и крылья. Но я справился.

— Как я тебе сейчас завидую, — вздохнул Вэйланд.

— Тогда у меня последняя просьба, — Реарден взглянул на меня, в его глазах плясали смешинки. — Пока ты девушка, говори, пожалуйста, о себе в женском роде, иначе малышка запутается. И, если не возражаешь, мы будем звать тебя Эллой.

— Если не возражаешь, мы будем звать тебя Эллой.

— Не возражаю, — улыбнулась я. Элла. Не совсем моё имя, но это лучше, чем Элай.

— А из тебя получилась очень симпатичная девушка, — едва ли не впервые внимательно посмотрел на меня Вэйланд. — Черты лица вроде бы Элая, но это не он, не перепутаешь. Как ты это сделал?

— Сделала, — поправил его Реарден, сделав упор на последний слог.

— Ах, да, верно. Сделала. Как? Я думал, вы меняетесь только по образцу.

— Раньше я тоже так думал… думала. Но, как оказалось, высшая категория имеет много преимуществ, о чём я прежде и не догадывал… лась. Я попробовала — и получилось. Просто изменила каждую черту лица по отдельности — и вот что вышло. Правда, ноги пришлось оставить прежними, — слегка приподняв подол, продемонстрировала мужскую туфлю. — Не было времени искать другую обувь.

Я не нарочно запнулась на родовых окончаниях — за эти месяцы отвыкла говорить о себе в женском роде. Ничего, ещё достовернее получилось. Даже не думала, что настолько вживусь в роль парня. Эх, потом снова переучиваться. Может, взять, да и признаться?

Но что-то мне мешало это сделать. Сама не понимала — что, но что-то останавливало. Ладно, ещё несколько дней, а там уже признаюсь. Наверное.

В этот момент карета остановилась.

— Приехали, — сказал Реарден, и я поняла, что снова не успела даже взглянуть на столицу, по которой мы проезжали. Ой, ну и ладно, у меня сейчас другие заботы, поважнее.

Вэйланд настоял, что сам понесёт свою дочь, и взял её на руки так осторожно, что она даже не пошевелилась. А я шла следом и думала, брал ли кто-нибудь из моих родителей хоть кого-то из нас, детей, на руки? Ну, пусть не дочерей, ладно, но, может, хотя бы Кермита? Всё же первенец, долгие годы был наследником. Но просто не могла представить кого-то из родителей с ребёнком на руках. Не получалось.

Хорошо, что у меня была Руби. Не все кормилицы по-настоящему любили своих подопечных, для большинства это была лишь работа, сделав которую, они уходили к своим семьям и детям. Но если у меня когда-нибудь будет ребёнок, я стану такой, как Руби, а не как моя родная мать. Малышка Россина матери лишилась, но у неё теперь есть любящий отец и прабабушка, которая будет её обожать. Начало жизни у неё было неудачное, зато теперь всё будет хорошо.

И её никогда не продадут…

Что-то с появлением малышки я стала всё чаще вспоминать свою прежнюю жизнь. Сравнивать. Я и прежде так делала, с тех пор, как попала к драконам, и сравнение всегда было в их пользу. Но раньше я в основном сравнивала обычаи, интерьеры, поведение. А сейчас всё время всплывало личное, в душе копилась обида на родителей, потому что прежде я их отношение, как нечто неправильное, не воспринимала. До того, как меня продали, я просто жила, как все, и считала происходящее нормой.

А сейчас, при воспоминании о прошлом, щемит в груди и хочется плакать.

Большая, надёжная рука приобняла меня за плечи, ободряя, поддерживая.

— Всё будет хорошо, девочка, теперь всё будет хорошо, — услышала я негромкое.

Вряд ли старый король догадался, отчего я иду, повесив нос и с глазами на мокром месте, но он решил приободрить меня, и это — ладонь на плече и такие простые, но такие нужные слова, — оказалось именно тем, что мне было необходимо. Подняв голову, я улыбнулась, глядя в мудрые, всё понимающие глаза восьмисотлетнего дракона. Как бы я хотела иметь такого же дедушку!

Вэйланд уложил малышку на свою кровать, а сами мы расположились в смежной гостиной, «держать совет», как выразился старый король. При этом мы сели так, чтобы я могла в приоткрытую дверь видеть спящую девочку, а она, проснувшись, меня, а вот мужчин — нет. На всякий случай.

Посол, которого звали Севард, и его жена Лавиния присоединились к нам. То, что Элай вдруг превратился в Эллу, их не удивило — они знали, что я метаморф, и о страхе Россины им тоже сообщили. И наше решение ради неё делать вид, что я настоящая девушка, они одобрили.

Собственно, Лавиния предложила сама позаботиться о малышке, но она не смогла бы вместе с ней отправиться в королевство драконов, равно как и повариха. Горничные и остальные женщины посольства были людьми, наёмными работниками, и тоже отпадали, так что, сейчас лишь я могла стать некоей постоянной величиной в жизни девочки. Предполагалось, что её воспитание возьмёт на себя старая королева, ну, так Реарден сказал, а потом и сам Вэйланд, когда дочь перестанет его бояться. Но до этого единственной кандидатурой оставалась лишь я.

Цель нашего совета — решить, что делать дальше, — сразу же наткнулась на большую проблему. Мы не знали, как именно нам теперь добираться домой, потому что было неясно, как малышка отреагирует на драконов. Придёт в восторг или испугается ещё больше, чем мужчин? К тому же, лететь нужно будет весь день, что для ребёнка было бы тяжело, даже если бы он был привычен к подобному виду перемещения, как остальные драконьи детки.

Поэтому было разработано два плана. Сначала, в любом случае, показать Россине дракона. Издалека, через окно, у меня на руках, чтобы дать хоть какое-то ощущение безопасности. Если заинтересуется — приблизиться, не напугается — покатать. И, при самом благоприятном раскладе — улететь на драконах домой. Конечно, проблемой были бы приземления для обеда и посещения кустиков, но я смогла бы как-то отвлекать девочку, чтобы дать мужчинам время обратиться и скрыться с её глаз.

Но это если нам совсем уж повезёт. Учитывая, что у ребёнка, как выразился Реарден, «тяжёлая психологическая травма», рассчитывать на подобную удачу не приходилось.

Второй вариант — ехать в карете до Хрустальных гор, а там, дождавшись, когда малышка крепко заснёт, долететь до дворца Реардена. Иначе никак, карета через перевал не проедет, лошадь — только в поводу, да и дальше дорог не было, а по бездорожью, верхом, с ребёнком на руках и в окружении мужчин, от которых, как в карете, уже не укроешься… Нет, там только на крыльях, без вариантов, но лететь меньше часа, малышка проспит всю дорогу, это вполне безопасно.

В итоге, обсудив все варианты, посол с женой уже вставали, чтобы уйти — он планировал организовать нам транспорт, она — всё необходимое в дорогу, — когда в комнату, постучав, заглянул молодой человек, оказавшийся секретарём посла. Он сказал, что нашёл человека, рассказ которого, возможно, будет нам интересен.

Вошедший — мужчина лет сорока или немного больше, одетый просто, но опрятно, выглядел как приказчик в лавке. Поклонившись присутствующим, он нерешительно оглянулся на секретаря.

— Расскажи господам то, о чём поведал мне, — секретарь ободряюще кивнул ему, а потом повернулся к нам. — Я расспросил всю прислугу, не видел ли кто-нибудь, как Бастиан встречался у посольства с мужчиной, у которого был ребёнок. Искал наудачу, опросил даже тех, кто сейчас у нас не работает, и вот, господин Хамиш, кое-что вспомнил.

— Я тот день хорошо запомнил, хотя прошло уж, почитай, полтора года, с лишком, — начал свой рассказ мужчина. — На другой-то день зять мой с лестницы упал и шею себе сломал, пришлось на себя лавку его брать, а то племянники малые ещё, а сеструха моя… да разве ж такое на женщину взвалишь, тем более, с горя не в себе была. Вот и ушёл я из привратников, хотя хорошая работа была, и платой не обижали, дай вам небо доброго здоровьичка, господин посол, — и он поклонился Севарду.