— Советник, как это может быть?

— Что? — теперь Строггорн обернулся.

— Вы прекрасно меня поняли. Я же знал Тину ван Лигалон. Она была общительной женщиной, любила ходить на вечеринки. Я тоже любил. И у меня хорошая память. Когда-то я был на одной из них, а Креил ван Рейн не сводил глаз с Тины. А Джон Гил делал ей обезболивание, потому что у Тины ван Лигалон большинство точек подключения к Машине было на руках. В тот день ее даже кормить пришлось, так у нее болели руки после экзамена. И мы все чувствовали ее боль. Одно я не пойму, как это может быть?

— Это — государственная тайна, — жестко ответил Строггорн. — Я ясно выразился? — он перевел взгляд на Тину. — Ты меня прости, девочка, но не удалось найти ни одной клиники, где бы не работали те, кто знали тебя раньше.

— Ничего удивительного. Когда я была молодой, у нас было не так много клиник. Работали все вместе, поэтому меня очень многие знают, — она повернулась на бок, застонав. — Креил, ты меня домой отвезешь?

Лион забрался к Тине на кровать, и они вместе разглядывали движущиеся картинки в электронной книге. Он был очень расстроен, когда отец привез маму и сказал, что она заболела, зато теперь точно несколько дней проведет дома. По такому случаю Лиона не отвели в садик и теперь он, как мужчина, присматривал за мамой.

Эти мысли, которые вертелись в голове мальчика, смешили Тину, но она старалась не подавать виду. Она очень любила Лиона и как могла — баловала, хотя на это у нее всегда не хватало времени. Очень смышленый мальчик, Лион нормально общался только с Вардами. Даже телепаты откровенно побаивались его. Слишком часто его взгляд становился совершенно нечеловеческим, заставляя взрослых вздрагивать. С детьми отношения Лиона складывались лучше, и это радовало Тину. Ей, как матери, очень бы не хотелось, чтобы мальчик унаследовал ненависть отца к обычным людям. Это принесло немало неприятностей в жизни самому Креилу, и было бы жаль, если бы Лион повторил его путь.

— Мама, — Лиону надоело смотреть картинки и он, слегка жмурясь — лежать рядом с мамой доставляло ему наслаждение, откинулся на подушку. — А почему здесь больше не живет Адам?

В его мозгу одновременно отразился и образ Елены, матери Адама.

— Он переехал в другую квартиру, — тщательно подбирая слова, ответила Тина. На самом деле вопрос мальчика заставил ее задуматься. Она точно знала, что когда очнулась в квартире Креила, Елены и ее сына здесь больше не было, а до этого — и это также Тина прекрасно знала, они жили вместе. Очевидно, Креил увез их куда-то. Она решила расспросить его, когда Лиона не будет рядом, что стало с этой женщиной. Тина не видела причин, по которым бы Креилу стоило прерывать отношения со своей любовницей. Она ни на секунду не верила в его «любовь» и видела во всей этой истории только расчет.

Лион подобрался к голове Тины и начал ворошить ее волосы, стараясь уложить их по-своему.

— Мама, у тебя замечательная прическа! — поставив пряди почти вертикально, мальчик весело смеялся над своей затеей, и Тине пришлось сделать строгий вид, хотя временами она начинала подозревать, что обмануть Лиона просто невозможно. В свои неполные два года он прекрасно воспринимал чувства людей и также легко проникал в их мысли. Голосом мальчик не умел говорить по очень простой причине. Как показало обследование, у Лиона отсутствовали голосовые связки. Зато мыслеречь Лиона мало чем уступала взрослой обилием мыслеобразов. Сейчас в его голове с бешеной скоростью вертелась огромная светящаяся и исходящая всеми цветами радуги карусель — аналог слова «весело», «мне очень весело», а над всем этим плавно скользила бесконечная нота органа, сейчас мажорно-грозно-сильная, что подчеркивало накал эмоций. Лион обладал колоссальной восприимчивостью, которая отправила бы простого человека сразу же в сумасшедший дом. Психика мальчика при всем этом имела необычайную устойчивость. Как заметил однажды Креил, трудно было представить, какое событие могло бы нарушить работу такого уникального мозга.

Креил потратил много времени на то, чтобы наладить отношения с мальчиком, который поначалу не хотел его признавать. И со временем Лион примирился со своим отцом. Креил возлагал большие надежды на Лиона, считая, что только такое существо могло бы помочь землянам колонизировать планеты Солнечной системы. Тина не очень вникала во все эти рассуждения. Пока Лион был мал — он оставался для нее ребенком, который нуждался в постоянной ласке со стороны родителей, и наверное поэтому она не хотела замечать многих странностей в характере и поведении мальчика.

Тина откинула одеяло и с трудом встала с кровати.

— А папа сказал — тебе нельзя ходить! — Лион схватил полу ночной сорочки, мешая Тине идти.

— Я не далеко, только в туалет, — пришлось давать ей объяснения.

Освободившись, Тина прошла в ванную и посмотрела на себя в зеркало, с трудом сдержав смех. Лион сделал ей изумительную прическу — во все стороны, клочьями, торчали волосы. Она поспешно причесалась, а затем неторопливо вернулась на кровать.

— Лион, я бы поспала, если ты не против, — сказала она, сладко зевнув.

— И не дождешься папу?

— ???

— Он сейчас придет, — уверенно продолжал Лион, не обращая внимания на ее изумление.

— Откуда ты знаешь? — Тина напряглась, прослушивая пространство. Креила совершенно не ощущалось.

— Придет, я всегда знаю, когда он должен прийти, даже если еще и не чувствую его.

«Интересно, что он еще знает?» — подумала Тина, стараясь тщательно закрыть свой мозг от прослушивания, и почти тут же ощутила Креила. Он теперь был совсем близко. Получалось, Лион мог слушать телепатически через Многомерность. На миг Тину испугало это, хотя она и не смогла объяснить причину своего страха. Но уже через секунду, когда Лион соскочил с кровати и бросился в гостиную встречать отца, выбросила из головы все плохие мысли.

Креил остановился на пороге спальни, не входя и лишь чуть просунув голову внутрь.

— Можно?

Тина вслушалась: серое с непрерывными потеками облако окружало мужчину в черном, в сияющем вихре.

— Заходи. Ты чем-то расстроен?

Креил вошел, тяжело опускаясь в кресло.

— Я сегодня получил на испытаниях стопроцентную смертность, а надеялся улучшить препарат. — Он устало закрыл глаза.

— Почему так?

— Не знаю. Каждый раз, когда кажется, что уже все учли, возникает что-то новое — и приходится начинать сначала.

— Ты об эпидемиях? — Тина хорошо знала, что именно постоянное мутирование вирусов по своим, не понятным людям, законам представляло основную опасность гибели людей.

— Это не эпидемии в обычном понимании. Это такое изменение нашей микрофлоры, когда само существование цивилизации ставится под угрозу.

— Но причина — в Многомерной флуктуации?

— Одна из причин. Когда ослабевает иммунитет, часто организм не справляется и с давно известными болезнями, а с новыми… Мы же не можем допустить, чтобы выжили только те, кто не восприимчив к этим болезням. Мы подсчитали, так на Земле останется не более 10 % населения. Я должен найти закономерности мутаций. Ясно, что и у людей и у простейших действуют одни и те же причины. Нужно выявить их, тогда возможно найти средства, чтобы приостановить изменения. А пока мы разрабатываем лечение тогда, когда вирус уже вовсю действует. Если же создадим общую теорию — сможем синтезировать лекарства даже от тех, которые только должны появиться.

— Неужели можно создать общую теорию?

— Необходимо. Кое-что уже ясно. Примерно, как и на что нужно воздействовать. Но человек — не простейшие. Мы помогаем выздороветь одним системам организма в ущерб другим. Одно — лечим, другое — калечим. Человеческий организм — сложная взаимосвязанная система, трогаешь в одном месте, а ломается совсем другое.