— У тебя осталась моя кровь? — спрашиваю Нохру.

— Немного, — она достает бутылочку, которой кормила младенцев.

— Нет, эту только самым маленьким. — разницу я ей уже объяснял.

Открываю ему рот и капаю туда несколько капель из вены. Должно хватить. Теперь отнести его в поселок и поспать. Часа через три должен быть в норме, хотя до полного восстановления, конечно, еще далеко.

Нохра, наконец, заканчивает с шитьем. Беру человека на руки, и идем к поселку. Знахарка несет его вещи, пес тащится сзади. Похоже, сил у зверя осталось немного, он тоже ранен. Но давать свою кровь собаке я не собираюсь: это он моя добыча, а не я его.

В поселке укладываем раненого в ближнем к воротам доме. Нохра остается с ним. Дети пока спят. Все полсотни. Лечение лечением, а отдыхать им надо. Что с ними делать, когда они проснутся? Большая проблема.

И еще одна. Надо сжечь трупы. И с точки зрения дезинфекции хорошо, и их обрядам соответствует. Но их слишком много. Какой нужен костер на полторы сотни тел? Дров придется наломать немеряно. Ладно, три часа всё это ждет. Вылезаю за ворота и укладываюсь на травке. Спать…

Через три часа просыпаюсь. Что изменилось? Ничего. Иду к избе с раненым. Еще на подходе слышу разговор, всё-таки мой слух получше человеческого.

— Ты вернулся? Насовсем?

— Да. Если ты меня примешь. Если простишь!

— Дурачок… О, Небеса, ты вернулся!

Вот как интересно дела поворачиваются… Неплохо. А разговор продолжается совсем в другом направлении.

— Этот зверь? Кто это? Никогда таких не видел. Как он жрал волков! Ужас! Поймал стрелу. Я думал, доест волков за нас примется! Он что, тебя слушается?

— Скорее, я его. Это не зверь. Он разумен. Разумнее людей. Он спас меня. Всех спас. Еще Арвинт. Невозможно сосчитать, скольких он спас. — Нохра делает паузу. — Здесь была Серая Смерть…. Усма побежала за помощью в Арвинт…. — голос Нохры становится прерывистым, как будто она заново переживает последние сутки, — больная… Нет, она не знала… Я встретилась с ней и пошла сюда… Не дошла… Всех спас он… Перехватил Усму…

— Убил? — перебивает мужчина, — Маленькая Усма? Та самая?

— Та самая. Только она уже не маленькая. Ей двенадцать. Йети не убил ее. Вылечил.

— Как? От Серой смерти нельзя вылечить! Можно случайно выжить. В Великом Становище жило больше пятисот человек. Никто не выжил! Кроме грудных младенцев. Но они умерли от голода. Я ничего не смог сделать.

— Ты выжил, — говорю я ему, входя в избу. — Переболел и выжил. Бывает.

— Как ты вылечил Усму?

— Не только Усму. Еще Нохру. И детей здесь, в поселке. Напоил своей кровью. Моя кровь убивает возбудителя.

— А как мой пес? — неожиданно вскидывается он?

— Хорошо, — подхватывается Нохра. — только надо повязку проверить.

Она выскакивает на улицу. Успела, значит, и пса заштопать… Провожаю ее взглядом и поворачиваюсь к мужчине:

— Ты встречался с охотником племени? Три дня назад?

— Да, — он внимательно смотрит на меня, — в дальнем стойбище. Хотел узнать, где Нохра. — замолкает. До него постепенно доходит суть вопроса. — Ты думаешь…

— Знаю. Это ты принес болезнь. Переболел и выжил, но остался заразным. Тебе надо было месяц не общаться с людьми. Но ты встретился с охотником и заразил его. А он весь поселок.

— О Пекло! Я не знал! Даже не думал!

— Я знаю.

— Скольких я убил?

— Больше полутора сотен.

— И что? Что мне делать?

— Выздороветь. Ты сейчас не опасен, я убил болезнь и в тебе. И помочь выжить детям, которые остались сиротами. Будет нужен каждый взрослый.

Он пытается встать. Но получается только сесть. Морщится и падает назад. Опять садится. Упирается рукой в ложе позади себя.

— Я, Лысто Алаж Ходок, конфидент прецепта Ноухвельта, признаю Вас, сэр Йети…

И не успеваю я ему ответить, как раздается голос от двери.

— Я, Нохра Лив Знающая, признаю Вас, сэр Йети…

Она стоит на одном колене и смотрит мне в глаза, как смотрят в глаза богу. Великий Йохад! Зачем? Юшман, Тикша, Шебур, Стожар! Арта, Ладлиль, Тала! Лысто и Нохра! Усма и еще пять десятков детей-лесовиков! Они все надеются только на меня! Они рассчитывают на меня!

А я? Что я могу? Я же совсем не знаю, что делать? Мы одиночки! Вся раса! Одиночки!!! Я не готов! Я не отсюда! Я всего лишь третий день в этом мире! В конце концов за мной, в любую минуту могут прийти спасатели!

Но в голове, ломая любое сопротивление, всё сильнее звучит серебряный колокольчик голоса Ладлиль:

— Деда плисол! Деда! Деда плисол!..

Маленькая фигурка бесшумно скользит по замершему лесу… Незаметная, почти не различимая взглядом… То ли отблеск солнца на стволах деревьев, то ли тень пролетевшей птицы, то ли… Или всё же живое существо? Человек? Нет, человек не умеет так двигаться… Не треснет сучок, не шелохнется травинка, не плюхнет дымком гриб-пугач… Только легкое, неуловимое движение… Привидение?.. Морок?.. Еще одна фигурка… В двух десятках шагов правее первой… Еще одна… левее… Еще… Еще… Десяток… Идут цепью… Не идут, скользят… Кого-то ищут?.. На кого-то охотятся?.. Маленькие… Тонкие… Гибкие и стремительные… В движениях сквозит сила… Не грубая мощь медведя, идущего напролом, нет… Ловкая сила куницы, рассчитывающей на скорость, напор и неожиданность…

А вот и добыча… Большой зверь на краю поляны… Не просто большой, огромный… Стоит на двух ногах, как стоял бы человек… Но не человек… Не бывает людей ростом в пять шагов… Бурая шерсть, кривые когти, мощные челюсти с торчащими клыками… Хищник… Страшный хищник… Свирепый и сильный… Неужели именно на него охотятся эти крохи… На что они рассчитывают?.. Он же сметет их, не заметив…

Цепь окружает поляну… Жертва еще не видит охотников… Кольцо сжимается… Медленно, неторопливо… Пятеро сдвигаются вперед… четверо чуть отстают… Зверь проявляет беспокойство… Охотники подобрались почти вплотную… Еще мгновение…

Я вслушиваюсь в лес. Деревья молчат, не собираясь выдавать свои тайны. Что прячется под его покровом? По идее, мне нечего опасаться. Да, я чужой здесь, но этот ласковый мир не создал существ, способных оказать мне сопротивление. Я здесь царь и бог. Короли приносят мне вассальные клятвы. Мне это не нужно, к чему мне человеческая власть и человеческая слава. Я другой. Я одиночка. Хищник. Свободный охотник. И сейчас в лесу идет охота, но охочусь не я. Именно сейчас, именно здесь, в этом лесу идет охота на йети… На меня… Вот и они…

Жертва замечает преследователей и резким прыжком взмывает на ближайшее дерево… Перепрыгивает на другое… На третье… Зверь не собирается принимать бой… Он уходит… Уже почти ушел…

Крохотная фигурка стремительно срывается с ветки над головой убегающего и падает ему на загривок…

— Деда! — заливается счастливым смехом Ладлиль, крепко вцепившись руками в мою шею, — я тебя поймала! Я тебя первая поймала!

Снимаю девочку со спины и, спрыгнув на землю, ставлю рядом с собой. Остальные дети собираются вокруг нас.

— Я же говорила, надо пути отхода поверху перекрыть! — довольная Ладлиль прыгает вокруг меня на одной ножке. — Я же говорила! Не упустили! Поймали!

— Молоток, мелкая! Ты была права, — говорит Стожар. — Я думал, сэр Йети не будет использовать верхний ярус.

Этот старается держаться солидно, сдерживать эмоции. Ему положено, он командир и, к тому же, самый старший в группе, почти восемь лет.

— Почему ты так думал? — спрашиваю я.

— Ты его с нами никогда не использовал.

— И что? Всё когда-то бывает в первый раз. И не забывай, когда-нибудь это будет настоящий противник. И он будет использовать всё, что сможет.

— Мы так не договаривались! Если ты будешь использовать всё, что имеешь, мы никогда тебя не поймаем! — Возраст берет своё.