А Галя, так и не дождавшись ответа на в общем-то риторические вопросы, неожиданно сменила тему. И спросила такое, от чего Тарас буквально открыл рот:

– Помнишь, ты сказал мне, что боишься принять любовь и недостоин ее? Извини, что лезу, куда не следует, но мне очень любопытно: почему недостоин? И чего именно боишься? Это как-то связано с той девушкой?.. Дочерью колдуна?

Тарас продолжал молчать. Не знал, как и что ответить. Ничего путного, правдоподобно-нейтрального в голову не лезло. Рассказывать же всю правду он сейчас не хотел. И так непонятно, как примут друг друга мама с Галей, а если еще добавится это… Вдруг Галя вообще передумает оставлять с мамой Костю?

И все же Тарас решил сказать правду. Часть правды, касающуюся только его. Он вообще решил, что никогда не станет обманывать эту женщину. Нельзя обманывать любимых. Любовь не прощает лжи.

И он наконец ответил:

– Да, это связано с Катериной. Моя первая любовь. Пусть детская, но… все-таки любовь.

– Она тоже любила тебя? – Тарасу показалось, что в голосе Гали нет и намека на удивление. Неужели она и впрямь допускает, что его можно любить?

– Да. Думаю, да. А я… Я предал любовь. Легко и просто. Испугался и предал.

– Чего же ты испугался?

– Сложностей, – лаконично ответил Тарас.

Галя словно почувствовала, что расспрашивать дальше не стоит. Сказала лишь:

– Это было давно. Ты был юн и… глуп. Вряд ли ты бы испугался сейчас. Если даже мне сказать это не побоялся.

Галя замолчала, и Тарас отчего-то подумал, что она закусила губу и жалеет о произнесенном. А еще подумал о том, что вот сейчас-то бы и доказать Галины слова делом – признаться ей не в тех, детских и давних, а в сегодняшних, настоящих чувствах. Как бы это было сейчас в тему! Красиво, будто в кино. Но сделать этого не смог. Выдавил только:

– Не знаю. Пока не знаю.

Когда машина тронулась, Тарас сказал Гале адрес. Та кивнула, но свернула, не доезжая пару кварталов до его дома, в чужой безлюдный двор.

– Надо дальше, – сказал он и повторил адрес.

– Не стоит светить машину, – возразила Галя. – Кто-нибудь увидит, запомнит номер. Нам и так посчастливилось, что гаишники не тормознули.

Тарас согласился. Им действительно пока везло на сей счет. Не стоило искушать судьбу и дальше.

Вылезая из «жигуленка», он прихватил Галину сумку, а потом обошел машину, открыл переднюю пассажирскую дверцу и замялся – взять Костю, держа в руках сумку, не получалось. Он стал прикидывать, что будет легче нести Гале – сумку или мальчика, но та, подойдя к Тарасу, разрешила его сомнения:

– Не мучайся, Костика все равно нужно будить. Пусть пройдется, тут недалеко.

– Да зачем будить? – попытался возразить Тарас, но Галя удрученно помотала головой:

– Ты что, хочешь, чтобы Костя проснулся утром в чужой квартире, с незнакомой женщиной рядом? Хватит ему стрессов. Пусть сразу познакомится с твоей мамой, а я ему постараюсь объяснить, что нам нужно ненадолго уехать.

Тарасу очень понравилось это «нам» из уст Гали, но сказать он ничего не успел, потому что из машины послышался недовольный голосок:

– Куда вы поедете? Я хочу с вами.

– Котеночек, мы еще не сейчас поедем. Сейчас мы все вместе пойдем в гости к маме дяди Тараса, бабушке… – она вопросительно посмотрела на Тараса.

– Оле, – подсказал Тарас и едва не расплылся в счастливой улыбке. Как сказочно сладко звучало «бабушка Оля», если учесть, что так его маму будет называть Галин сын.

– К бабушке Оле? – словно чтобы специально сделать Тарасу приятное, переспросил Костя, вылезая из салона. – Ну, давайте сходим. А потом поедем все вместе. И бабушку Олю тоже возьмем. Да, мама?

– Нет, солнышко, вы с бабушкой Олей останетесь, а мы с дядей Тарасом быстро-быстро съездим по делам и вернемся. Ладно, мой хороший?

– Ну, не знаю… – потешно копируя взрослую интонацию, задумчиво ответил мальчик. – Может быть, я бабушке Оле еще не понравлюсь, и она меня выгонит. Тогда вам придется меня все-таки взять.

– Не выгонит, – улыбнулся Тарас. – Ты ей обязательно понравишься.

– Ну, не зна-а-аю, – снова протянул Костик.

– Вот пойдем – и узнаем, – взяла Галя сына за руку.

– Что же делать, пойдемте, – вздохнул Костя. И непонятно было, чего ему больше хотелось: понравиться незнакомой бабушке или чтобы она его все-таки выгнала.

«Бабушка Оля» никого не выгнала. Но то, что они с Костиком ей не понравились, Галя поняла сразу. Губы женщины были плотно сжаты, глаза оценивающе прищурены, а вся ее поза, казалось, говорила: «Я терплю вас здесь только потому, что об этом попросил меня сын». Вслух же она не произнесла пока вообще ничего, только процедила приветствие.

Но Гале по большому счету было наплевать, что о ней думает мама Тараса. Главное для нее сейчас – накормить Костю, ведь он с утра, по сути, так ничего и не ел, кроме бутербродов и яблок. Поэтому Галя попросила у Ольги Михайловны, как представил маму Тарас, разрешения разогреть для Костика котлеты с пюре, которые она захватила из дому в пластиковых контейнерах. И услышала в ответ:

– Вы что же, считаете, что Тарас такой худой, потому что я морю его голодом? Рубашка на нем обвисла не поэтому, а потому, что она с чужого плеча.

– При чем тут Тарас? – не поняла смысла вопроса Галя. – Я сына хочу покормить, он голоден.

– Я тоже о сыне. О своем. Он питается вполне нормально. И продуктов у нас в доме достаточно, а я еще не настолько беспомощна, чтобы не суметь приготовить из них пищи.

– Мама! – насупился Тарас, стремительно краснея.

– Что «мама»? – вздернула брови Ольга Михайловна. – Я ведь знала, что вы едете, и у меня хватило ума приготовить ужин на всех. – Затем она перевела взгляд на Галю: – Давайте ваши котлеты, я разогрею их мальчику завтра.

Забрав у Гали контейнеры, она удалилась на кухню. Тарас же мялся в прихожей, боясь посмотреть на Галю.

– Все нормально, – сказала она. – Мне твоя мама понравилась. Серьезная женщина. Пожалуй, я доверю ей Костю.

– Правда? – чуть не подпрыгнул Тарас. – Она тебе правда понравилась? А мне показалось…

– Вот именно, показалось. Успокойся. Проводи нас в ванную.

Взглянув на себя в зеркало, Галя ахнула. Неудивительно, что мама Тараса встретила ее не очень дружелюбно. Другая бы женщина, может, и вовсе на порог не пустила этакую чучундру! Волосы всклокочены, на шее следы сажи. А ведь, заскочив домой, умылась. И причесывалась вроде. Но все впопыхах, в спешке. Не успела даже подвести глаза, не говоря уже о более серьезном «косметическом ремонте». Впрочем, последнее даже и к лучшему – наверняка женщины без косметики нравятся «бабушке Оле» больше. Но, подумав так, Галя мысленно фыркнула: «С какой стати ты должна ей нравиться? Не на смотрины же, в конце концов, пришла».

Галя быстро привела в порядок Костю, еще более чумазого, чем она, а потом занялась и собой. Тщательно умылась, причесалась. Костик все это время молча стоял и внимательно наблюдал за ней. А потом выдал:

– Теперь мы понравимся бабушке Оле, да, мама? Мы были грязные и потому она рассердилась?

– Разве она рассердилась? – улыбнулась Галя, хотя улыбаться ей совершенно не хотелось. – Просто бабушка Оля строгая. Но совсем не злая.

Судя по выражению лица Костика, он был с ней не очень согласен. И сказал то, что заботило его больше всего:

– Если она меня выгонит, вам придется взять меня с собой.

– Не выгонит. Ты же слышал, она сказала, что разогреет тебе завтра котлеты?

– Да, слышал, – вздохнул Костя. – А я бы и сейчас их покушал…

– Проголодался, мой котеночек, – прижала к себе Галя сынишку. – Ничего, бабушка Оля нас сейчас чем-нибудь вкусненьким накормит.

Ольга Михайловна накормила их действительно вкусно. Хоть и говорят, что голод – лучший соус, но не признать кулинарного мастерства Тарасовой мамы Галя не могла. Еда оказалась самой простой – куриный суп с вермишелью, та же курица, только тушенная с картошкой, маринованные огурчики, чай с сушками. Но приготовлено все было именно так, как любила Галя