— Знаешь, всю жизнь много чем торговал, в том числе и недвижимостью, а теперь, в твоем теле, чувствую, как сам превращаюсь в недвижимость. — Он невесело рассмеялся.

— Брось, Ганс. Приедем в столицу, найдем Хорста и что-нибудь придумаем!

— Что мы можем придумать? Ты знаешь какого-то колдуна, который может вернуть всё обратно? Нет, мне не хочется обратно. У бедного Гровеля столько долгов, что лучше бы ему сгинуть бесследно.

Бродерик расхохотался:

— Вот так свинью ты подложил этому молодцу Хорсту!

— Да, нелегко парню, — согласился Гровель. — Сегодня наверняка придут от Езефа. За выплатой. Представляю, что с ним будет.

— Посмотрим. А насчет колдуна надо подумать. Но сначала сходим к епископу. Все же дар свой мы получили не колдовскими способами, а искренней молитвой. Может быть, церковники знают, как вернуть всё назад? Хотя ты прав — мне назад тоже не хочется. И пускай пожил я достаточно долго, и сделать сумел много, но скажи мне, кто откажется от второго шанса? Я молод, полон сил и весь мой опыт со мной! Я могу перевернуть горы!

— К епископу? Не очень удачная мысль, по-моему. Подумай сам: церковники устраивают многомесячные диспуты, отыскивая в мироздании следы проявления силы Господа, с тем, чтобы найти реальные доказательства его существования. Но стоит случиться настоящему чуду — они тут же объявляют его кознями дьявола. Где логика? И вот являемся к ним мы трое! Самое, что ни на есть веское доказательство! Вопрос: что с нами будет?

— Костер. — Бродерик поежился.

— Однозначно. А перед костром долгие пытки и признания в сговоре с Нечистым. Так что, несмотря на то, что вера моя после недавних событий укрепилась стократно, к епископу ты иди без меня. Можно поискать святого подвижника или отшельника, но что-то подсказывает мне, что это напрасная трата времени и сил. Колдун представляется мне лучшим решением. И не наш, человеческий, потому что этих мошенников развелось — плюнуть некуда, а чудес все меньше и меньше. И ведь даже костры этих жуликов не смущают. Нет, ехать нужно либо к оркам в степи, либо в леса к эльфам.

— Далековато.

— Далековато? Всего-то месяц пути. Ерунда. Меня в молодости с папашиными караванами в такие места заносило, рассказать кому — не поверят. — Гровель закрыл глаза, вспоминая былые годы и приключения. — Разок даже у пиратов в плену побывал. Полгода под палубой. Отчаянные были ребята, ничего не боялись. Ходили на север, грабили тамошних аборигенов. Пушнина, золотишка немного. Ночь месяцами стоит. Рыба мороженная и ворвань вонючая. Эх, были времена!

Бродерик неопределенно хмыкнул, но ничего не сказал, прислушиваясь к еле слышному гулу, доносившемуся из небольшой рощи справа от дороги. По движению его поднятой руки отряд остановился, и гул стал слышен отчетливо всем.

— Пчелы? — Растерянным шепотом спросил Гровель.

— Не думаю, — еле слышно ответил Бродерик, и жестом подозвал телохранителей. — Эмиль, Рональдо, посмотрите, что там такое. В лоб лезть не нужно, попробуйте обойти. Мы проедем вперед, подождем вас. Если что-то опасное — в драку не суйтесь!

Телохранители молча уставились на Гровеля, ожидая подтверждения приказа. Ганс машинально кивнул, не понимая, что вызвало тревогу спутника. Оба телохранителя синхронно развернули коней и, расходясь в стороны, направились к роще. Оставшиеся воины окружили охраняемых персон, взяли в руки щиты, отчего отряд стал сразу похож на корабль северных варваров, невесть какими путями оказавшийся вдали от рек и морей, на земле великого королевства. Постепенно ускоряясь, отряд двинулся прочь от подозрительного места.

Остановились по знаку Бродерика в четверти лье от рощи, посреди широкой и плоской, как королевский обеденный стол, равнины. Гровель, тяжело дыша, привстал в стременах, и, дотянувшись до уха Бродерика, шепнул:

— Что случилось?

— Не знаю пока, — маршал вглядывался вдаль, приставив ко лбу ладонь. — Какое-то место нехорошее. И это точно не пчелы, — он улыбнулся, оглянувшись на Гровеля. — Запах из этой рощи — как после хорошей драки. Сейчас Эмиль вернется, расскажет. Не будь я марша… льским сыном, если парни не найдут там хотя бы десяток разделанных трупов!

Оговорку Бродерика никто не заметил. Воины внимательно всматривались в шевеление придорожных кустов, Гровель испуганно вертел головой во все стороны. Спустя сотню ударов сердца из рощи выползли две неразличимые фигурки, и бодрым аллюром пустились по следам отряда. Кнехты на всякий случай опустили копья, готовясь к отражению возможной атаки, но вскоре стало понятно, что это скачут отряженные на разведку телохранители. Эмиль, вырвавшийся чуть вперед, нес в отставленной руке приличных размеров двухцветный мешок — сверху светлый, внизу совсем черный. Рональдо, скачущий следом, часто оглядывался назад, но особой тревоги не выказывал.

Остановившись перед расступившимся строем, Эмиль спрыгнул с коня, и, подойдя к Гровелю, молча развязал мешок, перевернул его и отступил на пару шагов назад. Из мешка на булыжники дороги высыпались гулко загремевшие шары, в которых Гровель с ужасом признал человеческие головы.

— Что это? — Прогундосил Ганс, зажимая рукой нос, стараясь не вдыхать распространившийся смрад.

Бродерик наклонился, всматриваясь в искаженные смертью лица, а подоспевший Рональдо, не говоря ни слова, носком сапога подтолкнул одну из голов так, чтобы лицо оказалось повернутым вверх и придержал её в таком положении ногой. Гровель, увидев выбитый глаз, свисавший из глазницы на тонком жгуте нерва, отвернулся, подавляя рвотные позывы.

— Намю-ю-юр! — Восторженно протянул Бродерик. — Вот это встреча! Кто ж тебя так? Эмиль?

Телохранитель выступил вперед и доложил:

— Мы заехали в рощу с разных концов, как ты велел. Очень много следов. Там была хорошая драка. В самой роще какое-то капище. Валун, измазанный кровью, в круге камней поменьше. Вокруг валуна нашли вот это, — он кивнул на валяющиеся на дороге головы. — Тела висят на деревьях, животы вспороты, все собственными кишками прикручены к веткам. Рональдо снял с валуна вот это, — он порылся в седельной суме и вынул из неё железный обруч, украшенный золотыми зубцами с парой голубоватых жемчужин на каждом. — Живых никого не видели.

Воины, вытянув шеи, уставились на мерцающее бликами сокровище в руках телохранителя. Гровель заинтересованно прищурил глаз, пытаясь оценить его примерную стоимость. Корона, а это была именно она, даже с такого расстояния выглядела очень старой, если не сказать древней. И все же в её простой, лаконичной красоте присутствовало некое совершенство, давно утраченное нынешними ювелирами. Двенадцать зубцов, двадцать четыре жемчужины — достоинство короны не меньше чем герцогская. А если в библиотеках и архивах сохранилось её описание, да ещё и со списком бывших обладателей, то цена её могла быть почти бесконечно высокой. Только вот ни о чем подобном Гровель никогда не слышал. Зато, похоже, слышал Бродерик, молниеносно выхвативший предмет из рук Эмиля.

Он поднял обруч над головой, подставляя его солнечным лучам, некоторое время счастливо жмурился под отраженными лучами, потом, вспомнив что-то, расхохотался:

— Двести пятьдесят лет полстраны искало эту вещицу! С того самого поражения Дагобера Третьего на болотах Сьенда. Походная корона Лотерингов! Разорви меня пополам, если это не она! Ох, и везет же тебе, маршал, — он подмигнул Гровелю, — бунтовщиков одолел, башку Намюра в мешке приволок, корону добыл. Достойное завершение карьеры! Уж теперь-то бедняге Борне от плахи не отвертеться никак!

Кнехты конвоя непонимающе уставились на странного здоровяка, запросто болтающего с великим маршалом. И уж совсем им было непонятно, какое отношение имеет древняя корона к плахе и коннетаблю королевства. Но, увидев улыбку на лице маршала, довольно осклабились и они, привычно считая, что то, что хорошо для Бродерика — хорошо и для них.

— Эмиль, — распорядился Бродерик, — головы в мешок, они еще пригодятся.

Уже привыкнув к тому, что в отряде всем заправляет этот странный крестьянин, телохранитель, не дожидаясь подтверждения приказа от маршала, стал укладывать трофеи обратно.