Хорст не хотел ничего читать, да и не умел, если честно, но сказать ничего не успел. Нянька колобком выкатилась прочь из спальни, раздался традиционный крик:

— Рене, где тебя носит, несносный сопляк! Рене!

Хорст отвернулся к окну, раздумывая над словами Эльзы. В чем-то она, конечно, была права: невеста короля, первая красавица двора вряд ли согласиться выйти замуж за пусть и состоятельного, но всего лишь купца. Однако крестьянское упрямство, вбитое в него отцом и дядьями, не позволяло Хорсту сдаться сразу. Ведь еще несколько дней назад он гонял поросят по Брюннервельде и думать не думал ни о столице, ни о торговых операциях, ни о табунах лошадей. В этом мире волею Всеблагого возможно все, нужно только правильно подойти к делу! Он мучительно пытался найти выход, но раскалывавшаяся от боли голова воспротивилась его бессильным потугам, и, поскрежетав зубами от бессилия, он откинулся на подушки. Так и застала его вернувшаяся нянька — злого, упрямого и сосредоточенного.

— Вот, Ганс, нашлось письмо. Будешь читать? Здесь написано «Срочно в руки»!

Хорст сжался, пытаясь быстро найти объяснение своему неумению читать, но Эльза шлепнула сама себя ладошкой по лбу и сказала:

— Вот уж дуреха-то старая! Ты ж еле дышишь! Да и голова, поди, кружится? Ладно, Ганс, я сама тебе почитаю! Уж больно хочется узнать, что от тебя этим людоедам нужно?!

Она аккуратно вскрыла сургучную плашку, запечатывавшую свернутый лист и, вытянув руку далеко перед собой, принялась читать, вставляя иногда шепотом свои мысли:

— «До-ро-гой друг!» Вот когда ты только успел там друзей завести? — сама себя спросила Эльза. Не дождавшись ответа от Хорста, продолжила чтение.

— «Я миссис Сесе Секо, вдова покойного королевского советника Мобуту Сесе Секо Зельдистан. Я переехал в ваша чудесный страна, чтобы написать вам этот письмо. Этот знак было в доверие учитывая мое нынешнее обстоятельства и ситуации. Я бежал вместе с покойным мужем и казной короля Мгебе Зай Третий и двое наших сыновей и доверенный приказучник Альфред Башер из Зельдистана в Абиджанерис, короля Котого, где моя семья и я остановился, а мой муж умер от страшных болезнев от королевский шамана, который хотели убить и моя сынов. Потома мы потом переехали…» Ничего не пойму, какая-то ужасная история, — посетовала Эльза и продолжила:

— «А поселились в Керокко, где я сдал на хранение сумму полтора миллиона золотой денурган!» Сколько это? А вот пояснения! — Эльза прочитала по слогам: — «Триста шестьдесят семь тысяч лотридоров!»

— Сколько?? — Хорст сел в кровати и выпучил глаза.

— Здесь написано «Триста шестьдесят семь тысяч лотридоров», пробормотала нянька.

— Немало, — веско заметил Хорст и снова улегся. — Читай дальше.

— Где это я остановилась? А вот, нашла! Значит так: «Сохранной компанией на хранение. То, что я хочу, чтобы указать ваш интерес, который вы можете помочь нам в получении денег от нашего имени, так что я могу представить вам моего сына Гогондо, который имеет определение путей претензии указанных средств. Мне нельзя этот дело делать самому, потому что король Зельдистан Мгебе Зай Третий может узнать про этот денурган и убить моя дети, чтоб забирать этот мой честный денурган себе. Я хочу, чтобы помочь этих денег в развитие ваш новый предприятие, но я не хочу, чтобы моя личность выявлялось. Я также хотел бы приобрести хороший земельной собственности и несколько дом в столица ваш страна. И вместе тем участвовать в других безопасных делах, как советуют моя сын ваши друзья. Все мои текущие предложено можно детально познать в известной меняльной лавка господина Езеф. Обратиться нужно к его младший сын брата господина. С уважением, госпожа Мариам Сесе-Секо.» О чем это, Ганс?

Нянька опустила руки, и внимательно посмотрела в глаза своему воспитаннику. Хорст важно выпятил губы и, облизав их, задумчиво произнес:

— Однако, желает вдова королевского советника, чтоб я распорядился ее деньгами! И сумма хорошая! Сколько там?

— «Триста шестьдесят семь тысяч лотридоров». — Еще раз прочитала Эльза.

— Вот! — Хорст обличающее поднял указательный палец вверх. — Это очень много! Скажи Рене, пусть сбегает к этому племяннику Езефа, узнает подробности об этой несчастной вдове. А я подумаю, чем ей помочь!

— Хорошо, Ганс, — Эльза тяжело поднялась, и, свернув на ходу письмо, подошла к двери. — Вижу, тебе уже лучше. Поспи.

Как ни старался Хорст воспользоваться советом Эльзы, а уснуть не получалось, пока восточную сторону неба не осветил рассвет: только он закрывал глаза, как сразу вспоминалась Екатерина Борне, герцогиня, красавица и невеста короля. А когда она отворачивалась, тогда перед взором громоздились горы золотых лотридоров, закрывая все вокруг до самого далекого моря. И только с первыми лучами солнца он скользнул в так ему нужный сон.

Отряд, предводительствуемый Бродериком, уже давно покинул владения плененного барона и теперь передвигался по коронным землям.

Радульф, пришедший в себя ровно в тот момент, когда всадники покидали замок, скулил что-то, свесившись с крупа лошади. Что-то жалобное, временами переходящее в нестрашные угрозы или в разнообразные обещания. На него никто не обращал внимания, лишь прикрепленный для его сопровождения оруженосец — молодой сьер Брюлли иногда подъезжал к своему подопечному и поправлял сползающее с лошади тело.

Бродерик и Гровель по-прежнему ехали впереди. В нескольких словах обсудив прошедшую битву оба замолчали, не находя, что ещё можно обсудить.

— Давай вернемся к нашему приказчику, — предложил Бродерик.

— К какому? — Гровель сразу вспомнил Карла и Жакома, и никак не мог взять в толк, чем они могли заинтересовать Бродерика.

— К тому, что украл деньги у купца, распродав обоз с ворванью, — напомнил маршал.

— А чего к нему возвращаться? Он уже за далекими морями меняльную лавку открыл.

— Сильно не любишь ты этих людей. Пожалуй, даже больше, чем коннетабля Борне, а?

— А за что их любить? Попомни моё слово — если их не остановить сейчас, то лет через сто мы все поголовно станем их рабами. И ещё радоваться будем этому обстоятельству. Не понимая, что добровольное рабство, в которое нас загнали посредством доступных денег, стократно хуже самого грязного рабского ошейника. У раба на рудниках есть хотя бы мечта — оказаться снова свободным, а что будет у нас? Ведь мы искренне будем считать, что свободны. Но это заблуждение! Обычного раба нужно одевать, чтоб не замерз, его нужно кормить, чтоб не сдох, его нужно лечить. А мы, будучи рабами добровольными, должны будем сами заботиться о себе, не забывая вовремя пополнять кассу безликого хозяина. Мы станем рабами их денег, рабами их законов, в которых не будет места состраданию и справедливости. Ведь, свободно распоряжаясь всем золотом, что есть в мире, они будут вольны диктовать свои требования любому номинальному светскому властителю. А если он окажется несогласен, то всегда найдется несколько других, готовых покарать отступника за небольшую подачку. Так что то, чем они занимаются, нельзя назвать коммерцией, это уже какая-то страшная химера негоции и политики, и поэтому цели у меня и у них очень разные. И про Борне ты прав.

Ты говорил о пользе ростовщиков. Так я вижу только одну. В том, что раньше, будь ты хоть самым умным и изворотливым, чтобы открыть своё дело, тебе нужно было сначала накопить средства. Иногда на это уходил труд нескольких поколений. Теперь же не надо иметь этих средств. Ты можешь обратиться к Сальвиари или Езефу, и если у тебя есть, что им предложить в обеспечение своего займа — долю в деле, имущество, нужный им закон, то считай, что деньги тебе дадут.

— И в чем здесь польза?

— В том, что люди начинают двигаться быстрее, начинают думать, открываются новые цеха, мастерские, торговые конторы, которые без денежного обеспечения не открылись бы никогда. Они ещё не понимают, что рано или поздно всё это окажется в руках ростовщиков, люди сами добровольно влезут в приготовленное им ярмо. А потом наступит день, когда всё в мире будет принадлежать нескольким семьям вроде Ротсвордов и Сальвиари… мне даже страшно представить, что тогда случится.