Девушка осторожно вышла из дома и побежала к конюшне. Рассвет лишь занимался. Она посмотрела на розовато-серое небо и поежилась. К тому времени как Мэрилин оседлает лошадь, солнце уже взойдет. Как обычно, она выбрала серого в яблоках коня. Пальцы ее казались непослушными, так как девушка боялась, что кто-нибудь войдет и помешает ей. Закончив приготовления, Мэрилин вскочила в седло, легонько пришпорила коня и медленной рысью направила его через двор.

Оказавшись в джунглях, Мэрилин почувствовала себя такой же вольной птицей, как те пичужки, что с резкими криками пролетали у нее над головой. Она осторожно ехала по земле, покрытой ползучими растениями; седло было удобным, и Мэрилин держалась вполне уверенно. По пути девушка съела сочный плод папайи. Затем она пустила коня галопом и через час была уже во владениях Себастьяна Риверы.

Мэрилин остановила своего скакуна в начале длинной аллеи, ведущей к дому, и бросила взгляд на поместье. Казалось, здешние обитатели довольны своей жизнью. По двору не бродили куры, не бегали грязные оборванные ребятишки. Люди двигались неспешно, в свойственной индейцам манере. Они были чисто одеты, на их лицах светились улыбки. Дети с любопытством поглядывали на гостью, которая уже спешилась и протянула поводья высокому мускулистому индейцу. Тот широко улыбнулся.

– Добро пожаловать в «Регало Вердад», мисси.[5] – Он вежливо поклонился, и Мэрилин ответила улыбкой на его приветствие. Маленькая девочка взяла ее за руку и подвела к большой, украшенной резьбой входной двери.

Мэрилин посмотрела на малышку.

– Привет, – улыбаясь сказала она. – Как тебя зовут?

– Мэри. А вас как зовут, мисс? – спросила девочка на правильном английском языке.

– Мэрилин Бэннон. Ты можешь называть меня просто Мэрилин.

Малышка робко улыбнулась, взглянула на девушку своими темными глазками и сказала:

– Вы очень красивая.

– Ты тоже очень хорошенькая, Мэри. Мне нравятся косички у маленьких девочек, – ответила Мэрилин, дотрагиваясь до косички индианки.

Дверь открыла экономка. Она провела Мэрилин в большую прохладную комнату, где девушка сразу же заметила миссис Квинс, попивавшую чай вместе с хозяином дома.

И снова Мэрилин поразилась сходству между Себастьяном и бароном: та же квадратная челюсть, тот же разрез глаз. Девушка быстро отвела взгляд от его лица.

Когда Мэрилин вошла, Себастьян поднялся со стула и сделал широкий жест, приглашавший гостью чувствовать себя как дома, но глаза его оставались при этом холодными и равнодушными. Себастьян сразу же извинился и вышел, оставив дам заниматься нарядами. Он сообщил экономке, что вернется к обеду, если та найдет время приготовить его.

– Бог с вами, Себастьян, обед будет готов к вашему возвращению. Вы ведь знаете, что я могу делать два дела одновременно.

Себастьян улыбнулся, и его красивое лицо преобразилось. Мэрилин позавидовала дружелюбному отношению этого человека к экономке. Почему он не может так же улыбаться и ей?

Женщины принялись оживленно обсуждать карнавальные костюмы, которые собирались надеть.

– Что вы наденете на карнавал, миссис Квинс? Или вы держите это в секрете?

– Никакого секрета, Мэрилин. У меня не будет специального костюма. Я для этого слишком стара. Пойду такой, какая есть, старой и некрасивой.

Мэрилин рассмеялась.

– Не считайте себя старой, миссис Квинс. Вы женщина без возраста! А что до утверждения, будто вы некрасивы, ничего не может быть более далеким от истины.

– Она права, миссис Квинс, – вступила в беседу Анна. – В вас чувствуется характер, царственная аура. Разве не вы самая уважаемая дама в Манаусе? – Затем, повернувшись к Мэрилин, экономка продолжила: – Похоже, миссис Квинс костюм не нужен. Вы – другое дело. Вы решили, каким будет ваш костюм? С вашим ростом и осанкой вы напоминаете мне богиню. Мэрилин, что вы скажите насчет того, чтобы появиться на карнавале в виде Дианы-охотницы?

Мэрилин молчала.

– Хорошо, значит, решено, – отозвалась миссис Квинс. – Вы нарядитесь Дианой.

Анна посмотрела на девушку и сказала:

– Я беру на себя изготовление вашего костюма. Это будет лишь малой платой за ту доброту, что вы проявляете к моей дочери.

Миссис Квинс поспешила объяснить, что Анна мать Несси.

Приближался полдень, и экономка отправилась на кухню. Розали Квинс пристально взглянула на Мэрилин.

– Скажите мне, дорогая, что вы думаете о «Регало Вердад»? По-португальски это значит «Дар Правды».

– Он великолепен, – чистосердечно призналась Мэрилин.

– Себастьян вложил душу и сердце в эту плантацию. Думаю, ни один человек в Бразилии не работал так тяжело, как он.

Через некоторое время Анна объявила, что обед готов, и обе женщины последовали за ней в столовую, где к ним присоединился Себастьян. Он усадил дам и занял место во главе стола. Затем наклонил голову и произнес молитву. Легкий обед из свежей рыбы был очень вкусным. На десерт подали ананасы и салат из гуавы, затем последовал традиционно крепкий бразильский кофе.

Неожиданно миссис Квинс, сваха в глубине души, предложила:

– Себастьян, дорогой, почему бы вам не показать Мэрилин плантацию? Мы уже закончили обсуждать костюмы.

Мэрилин вспыхнула от смущения. Себастьян Ривера нахмурился, но, будучи джентльменом, согласился. Он попросил Мэрилин подождать на веранде, пока оседлает коня. Через несколько минут Себастьян вернулся. Мэрилин посмотрела на него снизу вверх.

– Мистер Ривера, прошу вас извинить миссис Квинс. Я уверена, у вас полно дел и прогулка со мной по плантации не входит в их число. Может быть, отложим ее на некоторое время. Я могу посидеть с миссис Квинс на веранде.

Себастьян окинул взглядом белокурую девушку.

– Это доставит мне удовольствие, мисс Бэннон, – галантно ответил он. Молодой человек помог Мэрилин сесть в седло, и ее серый в яблоках конь последовал за гнедым скакуном.

– Вы ездите на великолепном коне, – дружелюбно заметила Мэрилин.

Себастьян лишь кивнул.

– Я покажу вам, как живут мои работники. Мне также хотелось бы, чтобы вы увидели родителей тех детей, которые остались на «Древе Жизни», – сухо проговорил Себастьян.

Всю дорогу они молчали. Вскоре перед ними показалась индейская деревня. Хижины, сложенные из камня, были чисто выбелены известью. Вокруг бегали детишки: слышался их веселый смех. Женщины носили яркую одежду: все они казались довольными и здоровыми. Люди радостно приветствовали Себастьяна, широко улыбаясь ему. Для каждого у него нашлось доброе слово. И, казалось, всех он знал по имени. Протянув сильную руку и подхватив одного индейского мальчугана, Себастьян посадил его к себе в седло. Конь галопом проскакал вокруг поляны. Ребенок смеялся взахлеб, а мать, улыбаясь, смотрела на проявление добрых чувств хозяина плантации к своим подопечным. Мэрилин испытывала уважение к этому необыкновенному человеку, хотя он все еще представлял для нее загадку. Себастьян опустил ребенка на землю и что-то выкрикнул на индейском языке. К нему подошли три женщины, выжидательно глядя на молодого человека. Себастьян представил Мэрилин и сказал им, что она живет на «Древе Жизни» и знает их детей.

Надежда, отчаяние и любовь отразилась в глазах женщин, но они ничего не сказали, а просто тихо стояли и ждали, когда заговорит Мэрилин. Она попыталась, но от волнения перехватило горло. Мэрилин сделала еще одну попытку.

«Господи, что же мне сказать?» – подумала она. Посмотрела на Себастьяна, но тот отвел глаза, в которых мелькнула насмешка. От него помощи ждать не приходилось. Девушка откашлялась. «Господи, помоги мне», – молилась она, глядя на застывшие лица женщин перед собой. В деревне вдруг стало очень тихо. Все ждали ее ответа.

– Девочки вполне счастливы. Отец Джон учит их писать и считать. Мория веселая, много смеется.

Одна из женщин, вероятно мать Мории, радостно улыбнулась со слезами на глазах. Остальные стали спрашивать о Рози и Бриджит. Мэрилин начала рассказывать, но от волнения все время запиналась. Себастьян заметил ее смятение, но ничего не сказал. Если девочкам приходилось жить у Ньюсомов, Мэрилин несет такую же ответственность, как и остальные.