Ели долго и обстоятельно, словно после продолжительного поста. Время шло, попросыпались остановившиеся на ночлег гости, кое-кто уже выходил из своих комнат, спускался в горницу. Луня крепко помнил наставление Шыка, по сторонам особо не глазел, но любопытство все же заставляло его нет-нет да и окинуть взором сидящих за соседними столами.
Да, зело причудливо устроен мир, если уживаются в нем столь не похожие ликами, одежой и обычами люди! Луня скользил взглядом по сидящим за столами представителям разных племен и народов, и удивлялся.
Вот двое кряжистых бородачей в овчинах, с огромными кривыми ножами за поясами, рвут на части жаренного кабанчика. Вот несколько худых темнокожих людей в белых, как снег, накидках, с тяжелыми серьгами в ушах, ровно они не мужи, а девки, тянут из глиняных кружек горячее молоко, вот одетые в кожанные кафтаны и бронзовые брони меднокожие... этих Луня знает, это ары, видом похожи они на убитого у Синего камня соплеменника. А там, дальше, вовсе какие-то дикие - одежда из рыбих кож, волосы зеленью травяной крашены, на шеях ожерелья из звериных клыков...
Тут Луня смутился - нашел диких, а сам-то! У самого-то ожерелье и вовсе из человеческих пальцев сделано! Удружил волхв, нечего сказать! Может снять его потихоньку?
Луня потянул левой рукой через голову страшный оберег, но Шык, не глядя, поймал его руку, молвил только:
- Не надо, пригодится еще!
Пришлось смирится и продолжить трапезу...
Людей в горнице все прибывало. В открытые двери Луня увидел, как во двор Дома въехали новые гости - невиданные телеги на огромных колесах, влекомые круторогими быками. На телегах громоздились тюки с поклажей, вокруг гарцевали на черных тонконогих, не кряжестым арпакам чета, скакунах статные воины, с медными щитами, длинными копьями, в накинутых поверх кожаных броней красных плащах.
С передней телеги соскочил на землю невысокий, плосколицы человек в остроконечной синей шапке с красной кистью. Луня увидел Старог Корча, который кланялся новым гостям, подивился, когда это Хозяин успел выйти из горницы, вроде только-что был тут!
- Это жители страны Ом! - пояснил, заметив Лунин взгляд, Шык, уминая медовую лепешку и запивая её квасом: - Их земли лежат далеко за страной аров, на восход и полдень. Там Ход делает большую петлю, чтобы обойти Голубые пески. Я тебе потом покажу!
- Мы поедем туда? - удивился Луня: - Мы отправимся дальше Загорья?
Волхв улыбнулся:
- Чтобы показать другие земли, не обязательно туда отправляться! Ары придумали делать чертежи земель, ну вроде наших охотничьих наметок, когда на песке рисуют то место, где будут охотничать, знаешь?
- Знаю. - кивнул Луня: - А что, разве можно нарисовать на песке всю землю? Это же песка не хватит!
Шык снова улыбнулся:
- Когда я возвращался от аров, давно это было, со мной был мастер Теша, слышал, может, он утонул двадцать с лихом зим назад на Великой реке. Так вот, изучил он арское мастерство тесать камни, и здесь, неподалеку, у обочины Хода мы с ним начертали на скале Слово о Великом Ходе и Чертеж земель Великого Хода. После я тебе покажу...
Шык и Луня закончили трапезничат, и тут же, как из под земли, возле них возник улыбающийся Корч.
- Как угощение, довольны ли гости дорогие? - спросил он.
- За последние полторы луны мы ещё ни разу не ели так сытно и вкусно! Спасибо тебе, радушный Корч, и родне твоей, что позаботились об усталых путниках! - учтиво поклонился Шык, улыбась в ответ.
- Не хотите ли, дорогие гости, отдохнуть с дороги? - осведомился Корч.
- С удовольствием! - подтвердил Шык.
Корч повел путников наверх, в приготовленную для них комнату. Луня шагал вслед за Хозяином и волхвом, увлеченно беседовавшим о чем-то, по широким темным ступеням лестницы, и мысли в его голове путались, то ли от сытной и обильной еды, то ли от увиденного и услышенного за это утро...
Комната, в которую Корч привел соплеменников, большая и светлая, с двумя кроватями, укрытыми пушистыми оленими и овчиными шкурами, Луне понравилась. Его сразу потянуло в сон, и пока Шык благодарил Хозяина, Луня отстегнул пояс с клинками, бросил в головы котомку с вещами, повесил на оление рога, украшавшие стену, плащ, сад с луком и стрелами, и овчиный кожух, растянулся на мягких шкурах, и мгновенно погрузился в сон.
Он не слышал, как Корч вполголоса сказал Шыку, глядя на уснувшего юношу:
- Совсем ещё мальчик! Ты был старше, когда ходил в арам вместе с Тешей! Говоришь, он срубил двоих беров? Н-да, великий вой живет в этом пареньке, может быть, дух его неистового прадеда ожил через столько лет? Уверен ли ты, Шык Костяная Игла, что его удел - волхование? Ведь волхв...
Шык прервал Хозяина:
- Знаю, знаю я, о Старый Корч, что волхву вместно и потребно, и что с мирской жизнью волховская несовместна... Но мыслю я и чую, не нутром, не сердцем даже, а сущностью своею, что времена меняются на земле. Идет Великая Смута на мировой порядок, так мне боги и предки сказали, и Великий Вед меня для того же к себе призывает! И чтобы побороть эту Смуту, во время которой должны сгинуть без следа все народы земные, нужны другие люди, нежели мы с тобой! Так я чую, а чутье мое меня, Шыка Костяную Иглу, ещё ни разу не подводило.
- Про Смуту и что-то страшное и ужасное, что ждет нас всех, я догадываюсь. Как догадываюсь и о судьбе посланца Великого Бодана... Он погиб?
Шык кивнул. Корч печально опустил глаза, потом коротко спросил:
- Как?
- Нелюдь... - только и сказал Шык. Помолчали, помянув про себя молодого ара.
- И какими должны быть эти... новые люди? - тихо и очень серьезно спросил наконец Корч.
- Такими, как Луня! - отрезал Шык: - В них волховские умения, знания мудреца и сила воя зело искусного слиться должны воедино, слиться, чтобы мог он и мечно, и чародейно, и умно с любым врагом бороться и побеждать и людь, и нелюдь, и нежить, и богов поганых, коли в том нужда будет!
- Вона ты куда замахнулся, Шык! - удивленно поднял седые клочковатые брови Корч: - С богами ратится! Тут одного умения, силы да знаний мало ярость должна жить в сердце того, кто на богов отважится посягнуть.
Шык кивнул:
- Ведомо мне про то, как и ведомо, что ярость эта есть в Луне, живет она там, внутри, малая и тихая, но с каждым днем просыпается, наливается силой, вытесняя из него сомнения и страхи! Великим мужем станет он, коли сейчас, в начале пути, не подрубить ему крылья, не опалить душу страхом, робостью, отчаянием или... Или любовью!