В то же время нельзя не заметить и непосредственного вклада военных идей В развитие явления «четническои войны» у сербов. Для югославянских народов (а точнее сказать, для сербов, черногорцев, хорватов и босняков) военные действия «асимметричного» характера вовсе не были новинкой. Своеобразное геополитическое положение их родины (в гористом пограничье двух великих империй — Австрии и Турции) способствовало не только развитию в XVII–XVIII вв. такого явления, как «хайдучия», но и разработке особых навыков и способов ведения боя, необычных в эпоху, когда боевые действия велись строем, походившим на нынешние парадные «коробки». Эти навыки южнославянских народов активно использовались соседними государствами для формирования частей легкой пехоты и легкой кавалерии. Согласно авторитетному западному исследователю истории иррегулярной тактики В. Лакиеру, вплоть до середины XVIII в. европейская военная мысль сравнительно мало знала о тактике боевых действий небольших воинских частей[35]. «Специфические работы по партизанской войне стали появляться лишь к середине восемнадцатого века, они в основном возникали под влиянием действий маленьких, легких, высокомобильных частей, которые находились на службе в австрийской армии с семнадцатого века. Эти части, состоявшие из пандуров (т. е. сербов. —А. Т.) и хорватов, получили значительный боевой опыт в областях, примыкавших к Турции»[36].

Впрочем, для развития идеи партизанской войны непосредственно в самой Сербии куда большее значение имела деятельность еще одной австрийской воинской формации — сербского фрайкора. Эти части формировались из сербских добровольцев и предназначались для того, чтобы помешать турецким фуражирам, движению отдельных небольших частей и курьеров, а также для рейдов в глубь подконтрольной туркам территории[37]. Значительную часть операций Первого сербского восстания 1804–1813 гг. также можно рассматривать в контексте «малой войны». После создания автономного сербского княжества идея о применении в сербской армии партизанских операций возникла не сразу, ведь шел диаметрально противоположный процесс — выстраивание регулярной армии, завершившийся лишь во времена правления Милана Обреновича. При этом само слово «четник» зафиксировал в своем толковом словаре сербского языка в 1818 г. еще В. Караджич. Первая написанная сербом книга о партизанской войне вышла на русском языке в России, однако она вряд ли привлекла внимание соплеменников автора[38]. В то время в самой Сербии гораздо большей популярностью пользовались переводы иностранных авторов[39]. Первая относительно самостоятельная работа, окончательно закрепившая терминологию организованной «четнической войны», увидела свет лишь в 1868 г.[40] Нельзя не отметить, что эти работы являлись отражением остроактуального момента (сербского восстания в Австрии в 1848 г. и планировавшегося общеславянского восстания в Турции в 1867 г.). Впервые сербская армия попыталась использовать четнические добровольческие части под командованием М. Милоевича и Н. Дучича во время Восточного кризиса 1875–1878 гг.[41] Опыт восстания в Боснии и Герцеговине в дальнейшем существенно повлиял на поколение сербских четников, действовавших в начале XX в. в Македонии и Старой Сербии[42]. Тогда же сформировался modus vivendi деятельности четнической организации на сопредельной территории в мирное время: как формально неправительственного движения, не имевшего официального одобрения парламента или решения правительства, но существовавшего с ведома государства, при индивидуальной поддержке его действий активными государственными чиновниками и офицерами, с опорой на финансирование и на вооружение из государственных арсеналов. Стоит отметить, что подобная модель имела место и у болгарских («македонских») комитов, и у греческих андартов. В Сербии четниками с 1903 г. руководила Сербская революционная (четническая) организация как объединение частных лиц (среди которых были видные военные и политики), с 1906 г. четникам стало помогать тайное «Верховное правление» при консульском отделении Министерства иностранных дел Сербии, в 1908–1909 гг. деятельность чет была приостановлена, но кадрами четников заинтересовалась новосформированная «Народная оборона», в 1911 г. четническая деятельность возобновилась под непосредственным влиянием энтузиастов из организации «Объединение или смерть», тесно связанной с сербской военной разведкой. В результате командование сербскими четами перешло к участникам узкой, с доминированием офицеров организации «Объединение или смерть», действовавшей под личиной своего членства в широкой, преимущественно гражданской организации «Народная оборона», а иногда руководство осуществлялось и напрямую — через офицеров разведки сербского Генерального штаба[43].

Тесное переплетение возможностей военного аппарата, тайных обществ и частной инициативы особенно проявилось в начале XX в. в деятельности сербской четнической организации. В то время подготовкой четников из граждан Сербии и сербов из сопредельных государств занимались отдельные офицеры военной разведки королевства с использованием армейского оборудования, но в полной конспирации. Подготовка кадров для четнического движения активно осуществлялась в 1903–1912 гг.[44] При этом подготовка проводилась не только для жителей Турции, но и для проникнутой националистическими настроениями сербской молодежи из Австрии. Сохранилось подробное описание такого курса, когда группа сербской молодежи, прибывшая без паспортов в конце июня 1912 г. в Белград через австрийский г. Земун, в течение шести недель в горных палаточных лагерях проходила обучение на юге Сербии. В полевых условиях курсанты изучали теорию и практику партизанских действий, занимались стрелковой подготовкой, изготовлением самодельных и использованием фабричных гранат, практикой применения взрывчатых веществ для диверсий на мостах и железных дорогах, обучались правилам выживания в природных условиях. Проводилась и более ускоренная подготовка в городских условиях, где применялись учебные пособия по минно-подрывным действиям и тактике четнических операций[45].

В годы Балканских войн 1912–1913 гг. отряды четников-добровольцев сыграли важную роль — они были задействованы в качестве авангарда для наступавших армий, размягчая линию обороны противника и облегчая продвижение основных сербских сил[46]. В ходе Первой мировой войны четниче-ские операции не использовались в сербской армии вплоть до оставления территории Сербии. Сербский премьер Н. Пашич объяснял это тем, что «не одно и то же пользоваться террористическими методами в Турции и в Австро-Венгрии», так как: «…в Турции было необходимо так действовать, так как там и болгары, и греки, и турки имели такую организацию, поэтому ее нужно было иметь и нам. Но Европа об этом знала. Мы ей сообщили, что в Турции мы можем защищаться только оружием, и это Европа знала и осудила Турцию на большие страдания. Это не могло бы быть разрешено и в Австрии. Это старое государство. У нее тысячелетняя династия. Европа этого бы не потерпела, и мы бы выглядели очень скверно в глазах Европы в этом случае, так как нам и так приписывают разные заговоры и убийства…»[47] Поскольку регулярные сербские части взяли высокий темп наступления, они оторвались от обоза, и четники, входившие в города до них, распространяли местным властям освобожденных территорий приказ о сборе продовольствия и подготовке к встрече сербских войск. После вхождения в город сербских войск четники выполняли функцию боевого охранения и разведки перед частями сербской армии, размещавшимися в городе. При этом те же четники арестовывали и расстреливали наиболее открытых противников сербской армии[48]. Единственным исключением было Топлицкое восстание, когда сербским военным удалось сделать вызывавший признание современников прорыв в деятельности специальных операций: в 1916 г. в Македонии и Сербии сербские четники впервые в военной истории высаживались в тылу противника с самолетов для организации и проведения диверсий и мятежей[49].