Что касается Ральфа, то ему есть кем заняться, и он справится со своим делом без моей помощи. Только пускай он меня извинит, но я испытываю некоторые сомнения по поводу его главного свидетеля — того, кто видел Томаса недалеко от места убийства. И, значит, сам находился там. Этот человек безумен, но не всегда, а вроде бы только в те минуты, когда на него что-то находит. Однако Ральф полагается на его свидетельство, а также уверен, что безумец не мог совершить убийство, поскольку слишком слаб для этого телом. Вполне вероятно, что Ральф совершенно прав, однако не нужно ли более подробно и настойчиво допросить этого человека, и не в минуты его безумия, а когда он будет в более здравом разуме?..

Но, кажется, я начинаю вмешиваться не в свои дела — ведь Ральф не указывает мне, как надобно управлять Домом дочерей Христа при монастыре Тиндал.

Элинор нагнулась, чтобы еще раз погрузить руку в теплую рыжую шерсть Артура.

Я ухожу, прошептала она. Спи, и пускай тебе приснится жирная мышь. А я…

— Миледи! — раздался взволнованный крик.

В дверях стояла Гита.

Элинор побледнела.

— Что случилось?

— Пожалуйста, миледи… Вам надо туда пойти, потому что брат Томас…

Брат Биорн с сомнением посмотрел на Ральфа.

— Не так-то просто до этих двоих добраться, коронер, — сказал он, — хотя они тут, рядом. С молодым сейчас занимается сестра Кристина, читает одну молитву за другой, а другой, одноглазый, ни на шаг не отходит от хозяина. Его не оттащишь! Прерывать сестру я не буду. Боюсь! — Он ухмыльнулся. — Строгая она больно. А молодой и вправду плох. Да еще бы. С таким лицом-то! Так что ждите, пока она от него отойдет.

Ральф коротко кивнул:

— Ладно. Приведите тогда ко мне других. Кто хоть что-то мог видеть или может вспомнить. — Он замолчал: ему показалось, что в глазах Биорна появилось нечто напоминающее насмешку, и потом твердо добавил: — Только прокаженного пока не надо. Вам ведь тоже лишний раз подходить к нему неохота, верно?

Обменявшись уколами, оба успокоились на время. Это была их давнишняя игра.

Ральф не возлагал особых надежд на то, что для раскрытия убийства сможет узнать нечто полезное от всех опрошенных или доставленных к нему братом Биорном. Больше всего его по-прежнему занимали возможные свидетельства всего нескольких человек, среди которых его друг Томас и странный полубезумен, занимали первые места. Но, конечно, мало ли что, или кто, может внезапно выявиться. А еще его беспокоила возможность для убийцы, без сомнения, какое-то время находившегося в монастыре, скрыться, уйти из него. Но пока, видимо, этого не произошло, иначе бы ему стало известно: на возможных выходах из монастыря по местным дорогам он еще вчера поставил наблюдать своих помощников, и ему было сообщено, что дороги оставались пустынными.

Как он и предполагал, все, кого приводил брат Биорн для обозрения трупа, качали головами в знак того, что первый раз видят лицо этого человека. И смотрели на него без всякого интереса, а скорее со страхом или с жалостью. То ли дело видеть, как на площади вешают или четвертуют — это настоящее зрелище, а тут просто убогий труп, да еще закутанный по горло в покрывало. Не говоря о том, что на площадь ты идешь по собственной воле, здесь же тебя чуть не силком приводят.

Только один раз за время осмотра тела у Ральфа вспыхнула надежда: когда один старик, едва передвигавший ноги, долго глядел на лицо мертвеца, потом с трудом подошел еще ближе и дрожащей рукой дотронулся до его волос. На вопрос Ральфа, узнал ли он этого человека, старик печально качнул головой и ответил, что он напомнил ему давно умершего брата…

— Хорошо, — сказал наконец Ральф, обращаясь к Биорну, — думаю, что наступило время поговорить с этим несчастным юношей и его одноглазым слугой. Если сестра Кристина все еще молится, пускай передохнет. Она заслужила отдых. Да и вы потрудились, спасибо вам, на славу. Никогда не забуду.

Не поняв до конца, всерьез ли его благодарят или это очередная насмешка, брат Биорн повернулся и поспешил из часовни.

Он вернулся с двумя мужчинами, которые хотя пришли без посторонней помощи, но вид у них был такой, что, как говорится, краше в гроб кладут. Ральфу, когда он глядел на того, кто моложе, просто не верилось, что тот мог остаться жив после такого страшного ранения: удар меча, глубокий след которого, идущий ото лба до челюсти, должен был убить на месте. Но даже если раненый не умер сразу, то как он живет потом? Быть может, молитвы Кристины оказывают такое благотворное действие? Вот кто достоин быть причисленной к лику святых, мелькнула у него серьезная мысль, и тут же к ней добавилась не вполне серьезная о том, что если он сподобится пережить Кристину, то не станет ли свидетелем того, как и за ее кости будет идти соперничество между монастырями. Он отогнал эти неуместные помыслы, даже ругнул себя за них и с поклоном обратился к младшему из пришедших.

— Милорд, — сказал он ему, — я коронер этого графства.

— Знаю. — Голос у юноши был звучный, напряженный, глаза — беспокойные, как у хищной птицы, готовой к нападению.

— А вас зовут… — начал Ральф, но человек без одного глаза не дал ему договорить.

Он выступил вперед и сказал:

— Это сэр Морис из Карела, мой хозяин. Мое имя Уолтер.

— Я и начал говорить с сэром Морисом, — холодным тоном произнес Ральф: ему не понравилась бесцеремонность одноглазого. Слуги так себя не ведут. В его единственном глазу больше наглости, чем у иных в паре.

Ральф снова посмотрел на изуродованное лицо юноши. Взгляд у него сделался ледяным.

— Вы вскоре поймете, отчего я позволил себе вмешаться, — сказал слуга.

Наверное, он прав, одернул себя Ральф. Будь его хозяин в другом состоянии, слуга не вел бы себя подобным образом. И то, что голос юноши звучал вроде бы спокойно, еще не говорит о мире в его душе.

— Я хочу, — сказал Ральф, обращаясь к Уолтеру, — чтобы вы оба взглянули на лицо мертвого. Возможно, вы где-то видели этого человека.

Тот покачал головой:

— Мы не видели никаких покойников на дорогах в последние дни.

— Может, когда он был жив?

— А если и так, к чему нам его запоминать?

Терпение Ральфа иссякло.

— Хорошо, — сказал он со скрытой угрозой. — Я выясню у хозяина гостиницы, когда вы там ночевали в последнюю ночь и куда отправились оттуда. И если…

Уолтер снова не дал ему договорить.

— В этом нет необходимости, — проговорил он. — Мы остановились в гостинице и потом пошли в монастырь по главной дороге.

Ральф решил, что сейчас он слышит правдивые слова.

— Этого человека, — он указал на труп, — нашли на той дороге, по которой вы вчера шли. Вы могли видеть его, а также тех, с кем он шел. Мы ищем людей, которые могли бы его опознать.

— И тех, кто убил его?

— Я ни слова не говорил о том, что его убили.

— Этого и не надо говорить, коронер. Действия, которые вы предпринимаете, не свидетельствуют о том, что он умер от старости.

Ральф нахмурился:

— В мои обязанности входит расследовать любую смерть, не только убийство.

— Если бы на его теле не было никаких ран, коронер, сомневаюсь, чтобы вы стали вынуждать столько паломников и больных людей опознавать его.

Черт побери этого Уолтера, он слишком смел и независим для человека, всю свою жизнь посвятившего прислуживанию богатым и влиятельным. Да и рассуждения его не как у слуги. Что бы ни связывало его с молодым Морисом, но это не хозяин и слуга.

— Вы правы, рассуждая подобным образом, — сказал ему Ральф, смягчая тон и думая о том, что, если правда об истинных отношениях этих двух людей между собой покажется ему необходимой, он продолжит выяснение этого вопроса. Если нет — пускай они хранят свои секреты сколько их душе угодно. А пока… — Пойдемте со мной, — произнес он, — я покажу вам труп.

— Конечно, коронер, — сказал Уолтер. — Только…