— Впрочем, мне кажется, я могу дать тебе доказательство того, что я действительно поверенный твоего возлюбленного. Слушай! Он увез тебя из Бургосского монастыря!

— Ты все знаешь…

— Все. Не сомневайся. Он любит тебя всей душой и только по приказанию своего отца должен был отдалиться от тебя. Но он не может без тебя жить и возвратился…

— Заклинаю тебя именем Богоматери, скажи, правду ли ты говоришь?

— Не медли, он томится тоской в ожидании тебя.

— Где же он ждет меня?

— В предместье Святого Антония.

— Он жил там. Благодарю вас! Пойдемте скорее.— Щеки девушки разгорелись от счастья, в ней снова пробудилась надежда.— Как могла я не поверить вам? Простите меня!

— Как горяча ваша любовь,— прошептал Жезе, выходя вместе с дамой в жемчугах из ниши.— Подумайте, что было бы, если бы вы не уступили моим просьбам.

— Подождите меня, я схожу за своим плащом. Франциска Суэнца отошла. Монах зорко следил за нею, чтобы теперь, когда он так ловко прибрал ее к рукам, какой-нибудь случай снова не отнял бы ее. Ему удалось шепнуть.маленькому кругленькому брату Кларету, чтобы он его не ждал,— сперва он доставит в безопасное место беглую монахиню. Кларет был весьма доволен этим — шумная жизнь и веселье всегда нравились ему, и он охотно предоставлял исполнение долга брату Жозе. Закутавшись в темный плащ, дама в жемчугах подошла к Жозе, и они вместе оказались на улице. Монах отыскал свою карету и крикнул кучеру:

— В предместье Святого Антония,— после чего прибавил вполголоса: — Остановишься шагах в ста за последним домом, там, где начинается шоссе. Когда дама выйдет из кареты и удалится вместе со мной, поезжай обратно в Париж. Ты нам более не понадобишься. Вот твоя плата.

— Слушаю, господин.— Кучер внимательно рассмотрел деньги при тусклом свете ближайшего фонаря.

— А вот тебе экю на чай!

— Благодарю вас, господин.

— Исполни все в точности,— добавил Жозе и велел карете подъезжать к подъезду.

Франциска Суэнца села в карету, монах последовал за ней и запер дверцы. Карета помчалась.

— Мне страшно,— проговорила девушка.

— Отчего же? — спросил Жозе, снимая маску, теперь уже ненужную.— Не потому ли, что вы дурно вели себя? Но ваш возлюбленный простит вам ваше посещение Шато-Руж, впрочем, при одном условии.

— При каком же?

— Если вы перед распятием поклянетесь, что вы не отдавались ни одному мужчине.

Жозе с нетерпением ждал ответа. Ему хотелось знать, чиста ли еще его жертва.

— Своим спасением клянусь вам в своей невинности.

Франциска Суэнца и не подозревала, что ее слева еще больше разожгли кровожадную страсть ее провожатого.

— Прекрасно.— Его рука коснулась красивой руки девушки, словно этим движением он хотел выразить свою радость.— Это большое счастье для вас!

— Вы ищете что-нибудь? — спросила Франциска, чувствуя, что провожатый теребит ее плащ.

— Я уронил маску, позвольте…— Жозе дерзкой рукой так высоко поднял платье девушки, что смог разглядеть не только коврик кареты, но и ладные ножки своей жертвы.

— Позвольте вам помочь.— Без малейшего подозрения девушка отодвинулась в сторону, освобождаясь от его руки.

— Вот она! — проговорил Жозе, заметив, что карета минует последние дома предместья, где уже погасли все огни.

— Скоро ли мы приедем?

— Через несколько секунд. Вы слишком нетерпеливы!

При этих словах своего провожатого Франциска опустила глаза. Карета остановилась. Влажные руки Жозе быстро отворили дверцы — он был полон непреодолимого желания. Одним взглядом он убедился, что карета остановилась на шоссе, вдали от последних домов предместья. Монах выбрался на окутанную непроглядной тьмой дорогу и помог Франциске выйти из кареты.

— Где мы находимся? — спросила она, боязливо оглядываясь.

— В предместье Святого Антония. Не так ли, кучер?

— Именно так, господин!

— Где же мой любимый?

— Недалеко отсюда. Извольте следовать за мной.

— Как холодно, да и дождь начинается,— прошептала дрожа Франциска, когда они входили в лес.

— Я ничего не чувствую! — Голос Жозе дрожал. Страстное волнение заглушало в нем все остальные ощущения.

В эту минуту карета стала отъезжать.

— Что это значит? — остановилась Франциска.

— Не бойтесь, он подождет нас возле домов.

— Здесь очень темно и пустынно.

— Пустынно, даже если неподалеку ваш возлюбленный?

Девушка замолчала, подавленная.

Жозе оглянулся на шоссе: карета исчезла, вокруг не было ни одной живой души. Кровь кипела в его жилах, губы похолодели, руки дрожали… Еще секунда, и прекрасная, юная девушка будет в его объятиях…

Они вошли в лес. Здесь было теплее и суше. Прошлогодние листья и ветви хрустели под ногами.

Вдруг Жозе обнял девушку, и она ощутила себя в железных тисках.

— Что вы делаете? — воскликнула она, видя у самого лица отвратительные блестящие глаза и чувствуя горячее дыхание своего провожатого.

— Ты в моей власти,— бормотал кровожадный монах,— целиком в моей власти! Не сопротивляйся напрасно, ты принадлежишь мне телом и душой.

Страшный крик вырвался из уст испуганной девушки, когда она поняла с ужасом, что не может освободиться из рук монаха. Однако ее крики никто не услышал…

Франциска отчаянно защищалась; она собрала все свои силы, удесятеренные отчаянием, чтобы оттолкнуть от себя изверга, но тот все крепче прижимал к себе девушку, возбуждавшую в нем непреодолимое желание. Споткнувшись, она вместе с Жозе упала на землю. Из ее груди снова вырвался громкий, душераздирающий крик, умоляющий о спасении. Она чувствовала, как руки беспощадного зверя скользят по ее телу.

В отчаянии она вонзила ногти в лицо монаха, на что тот лишь громко и хрипло расхохотался — ему знакомо было это последнее средство беззащитных жертв, которое делало его еще нетерпеливее и яростнее.

Франциска чувствовала, что слишком слаба, чтобы оттолкнуть негодяя; она изнемогала под его тяжестью. Монах грубо рванул ткань на груди бедной девушки, от ужаса и страха близкой к обмороку, и приблизил к ее нежному телу свои кровожадные губы.

Жозе сознавал, что прекрасная Франциска была прелестнее всех тех, что попадались ему доселе, жажда наслаждения, испытываемая им в эту минуту, затмевала все вокруг. До сих пор его жертвами были неразвившиеся девочки, теперь же он наслаждался зрелой красотой.

Едва ли не впервые вспыхнула в нем и заговорила с необычайной силой общечеловеческая страсть. Благочестивым братом Жозе овладела непреодолимая жажда обладать красавицей Франциской. Наконец, Суэнца, доведенная до изнеможения, вынуждена была уступить грубой силе. Она не отдавала себе отчета в происходящем, в полном беспамятстве девушка отдалась брату Жозе и лишь в последний момент, когда вампир приблизил свои отвратительные губы к ее груди, снова пришла в себя. Собрав все свои силы, она оттолкнула от себя бледное лицо мерзкого монаха, схватила его за волосы, но так как и это не помогло, обвила руками шею чудовища, чтобы задушить его. Когда Жозе опомнился от этого неожиданного нападения и начал защищаться, она, пользуясь удобным моментом, вскочила и побежала. Однако Жозе вскоре догнал ее. Впрочем, в этот момент бушевавшая в нем буря страсти улеглась настолько, что он снова обрел способность размышлять. Он осознал грозившую ему опасность, если обнаружится таинственное исчезновение молодой монахини. Движимый этим, он решил до поры до времени поместить ее в монастырь Святого Антония.

Монах схватил несчастную на руки и поспешил к монастырю. Там он опустил ее на землю и постучал молотком в ворота.

Франциска вскрикнула от ужаса, она поняла, что настоящие мучения ее лишь начинались. Только теперь она поняла, что злодей, так предательски ее обманувший, был действительно монахом.

— Сжальтесь! — умоляла она.— Делайте со мной, что хотите, но не отдавайте в монастырь.

— Я должен исполнить свой долг по отношению к монахине, нарушившей обет целомудрия.

— Ведь это ты, изверг, заставил меня нарушить этот обет! — воскликнула она в бессильной ярости.