Тяжелое молчание последовало за этими словами.

— Нет, господа, взгляните, «Германия» снова поднялась из бездны… Кажется, ветер начинает стихать… Лоцманская лодка приближается к пароходу.

И тут чиновники с удивлением заметили, что на судне отказались от помощи лоцманов.

Человек, неподвижно стоявший, опершись о мачту, был либо владельцем корабля, либо пассажиром, кроме него и экипажа на палубе никого не было.

— Странное общество! — пробормотал офицер.— Не станем мешкать, господа, сядем скорее в катер, погода, по-видимому, проясняется.

Чиновники не замедлили последовать за офицером, чтобы исполнить свои обязанности, к тому же им любопытно было узнать, что это за пароход, пришедший под бразильским императорским флагом.

Матросы, увидев знак, поданный офицером, быстро подскочили к нему, и через несколько мгновений шлюпка под парусом мчалась по бурному морю.

«Германия» подошла ближе, далеко оставив позади себя лодку лоцманов, будто желая продемонстрировать, что и без посторонней помощи спокойно может достичь доков.

Таможенные чиновники поняли, что не ошиблись,— это был действительно прекрасно оборудованный пароход.

Послышался свисток с капитанского мостика. Раздался голос: «Стоп!», и через несколько минут пароход, остановился, хотя волны все еще продолжали бросать его то в одну, то в другую сторону.

Господин с темным пледом на плечах продолжал неподвижно стоять у мачты, только по его большим выразительным глазам видно было, что он принимал участие в этой встрече.

Матросы перекинули железный с крючьями на концах мостик с одного борта на другой, чтобы таможенные чиновники могли перейти на пароход, где уже царили спокойствие и образцовый порядок, будто судно только что вышло из гавани.

Капитан с приветливой улыбкой принял чиновников.

Они убедились, что «Германия» в самом деле была построена по последнему слову техники и с большим комфортом; узнали они и о том, как совмещались название корабля и его флаг.

— Потрудитесь передать,— начал один из таможенных чиновников,— объявление о грузе и корабельные бумаги.

— Вот, господа, и то и другое,— ответил на отличном английском языке человек в пледе и передал ему красивый большой бювар с золотым гербом.

Таможенные чиновники раскрыли роскошный бювар и стали рассматривать тщательно сложенные бумаги. Лица их не смогли скрыть изумления.

От капитана «Германии» не ускользнула эта перемена выражения на лицах чиновников, а когда морской офицер тоже подошел взглянуть на бумаги, он молча указал на господина в пледе, как будто хотел сказать: вот тот, кому принадлежит «Германия» и кто мигом сумел внушить уважение к себе.

Англичане с интересом посматривали на незнакомца, вся фигура которого действительно вызывала невольное уважение. Окладистая темно-русая борода окаймляла его загорелое лицо. Взгляд его больших, пламенных глаз был серьезным, и вместе с тем в нем светилась доброта.

— Все ли формальности соблюдены, господа? — поинтересовался он.— В таком случае позвольте приветствовать вас и пригласить в салон. Сандок!

На зов явился негр.

— Накрой на стол, Сандок,— приказал незнакомец по-португальски.— Полагаю, господа,— продолжил он по-английски,— что по пути к докам нам лучше всего провести время за бутылкой вина, так как на «Германии» нет никого, кроме меня, моих вещей и команды.

Таможенные чиновники не без удовольствия приняли приглашение и разрешили капитану пристать к Екатерининскому доку, приказав своим матросам вернуться на катере к караульне. Затем они последовали за хозяином в салон, рассыпаясь в похвалах его превосходному пароходу.

Таможенникам не раз приходилось встречать прекрасные, комфортабельные суда, но при виде «Германии» они должны были сознаться, что такого блестящего убранства, как здесь, им встречать не доводилось. Роскошь превзошла все их ожидания.

Широкий и длинный прохладный салон был наполнен матовым светом, проходившим через толстые хрустальные стекла. Стены его были сделаны из душистого розового дерева, удивительная резьба воспроизводила тропический пейзаж, на фоне которого стояла вокруг волшебной красоты вилла — по всей вероятности, это были владения новоявленного Креза. Позолоченные кресла окружали стол, на котором накрыт был воистину ужин. На серебряных блюдах паштеты чередовались со всевозможной дичью, что не могло не изумить офицера и таможенников.

— Господа,— отвечал, улыбаясь, владелец «Германии»,— за все время путешествия из Рио-де-Жанейро в Лондон, мы ни в чем не испытывали нужды. Мой пароход содержит все, что необходимо для жизни, в том числе булочную и ледник, откуда Сандок принесет нам отличное старое вино, которое вы, надеюсь, оцените по достоинству.

— При таких удобствах не страшно никакое далекое путешествие, оно имеет даже своего рода прелести,— заметил морской офицер.

— По-моему, если позволяют обстоятельства, глупо отказывать себе в чем-либо. Со мною часто.случалось, что за глоток воды в пустыне я готов был отдать весь свой кошелек.

Незнакомец ступил ногой на золотую пружинку в полу; где-то внизу раздался звон колокольчика, и на этот зов негр принес на золотом блюде несколько бутылок вина и стаканы.

Общество уселось за стол и принялось за прекрасную мальвазию, между тем как «Германия» все ближе и ближе подходила к уже хорошо видному вдали доку.

Почтение, которое английские чиновники оказывали незнакомцу, называя его господином графом, свидетельствовало о том, что владелец парохода «Германия», шедшего под бразильским флагом, принадлежал к высшему сословию.

— Позвольте мне предложить вам вопрос, господа,— сказал незнакомец, окончив разговор о буре и счастливо миновавшей опасности: — Вы, надо думать, слышали о мисс Брэндон?

— Укротительнице львов? О, кто же не знает эту замечательную женщину,— отвечал офицер.— Всякий, кто видел ее хоть раз, невольно задает себе вопрос: смелость ли руководит ею, пресыщение жизнью или же, наконец, страсть к острым ощущениям.

— Согласен с вами, то же самое подумал и я, когда мне рассказывали о ее представлениях,— отвечал незнакомец, пристально глядя в недопитый стакан.— Не знаете ли вы случайно, мисс Брэндон еще в Англии?

— Три дня назад, вместе с сопровождающей ее труппой наездников, она отправилась на пароходе в Германию,— отвечал один из чиновников.— Это таинственная, замечательная личность! Я знаю ее.

— В таком случае, надеюсь, вас не затруднит сказать, имеет ли мисс Брэндон сходство с этим портретом? — спросил владелец «Германии», вынув из золотого футлярчика миниатюрный портрет и передавая его чиновнику.

На миниатюре была изображена головка юной девушки изумительной красоты, хотя и с довольно резкими чертами лица.

— Без сомнения, это мисс Брэндон,— сказал чиновник,— но мне кажется, этот портрет писан несколько лет назад, когда мисс Брэндон…

— Когда повелительница царей пустыни была несколько моложе,— прервал его незнакомец, странно улыбаясь.— Однако вы узнали ее.

— Это она,— подтвердил офицер,— те же благородные черты, то же волевое, уверенное выражение лица.

— Вы говорите, что она отправилась в Германию,— благодарю вас за сообщение, господа. А, мы приближаемся к доку! Какая жизнь кипит здесь! В самом деле, лондонские гавани значительно изменились с тех пор, как я их видел в последний раз.

— Уже десять лет, как они такие, какими вы их видите сегодня,— проговорил старший из чиновников.

— Да, действительно, много, много времени прошло с тех пор, как я покинул эти доки и отправился в Бразилию,— незнакомец снял с себя плед, отчего еще лучше стала видна его стройная фигура.

Англичане отрекомендовали графа чиновникам в гавани, кто-то из них сказал, что этот иностранец или какой-нибудь невероятно богатый чудак, или один из тех искателей приключений, которые составили свое счастье во время борьбы за бразильский престол. Как бы то ни было, они были очарованы его любезностью; но его происхождение вызывало у них сомнения, хотя в корабельных бумагах значился аристократический титул.