Данте остановился, не пытаясь войти в меня. Его руки скользнули к моей попке и мягко помассировали. Я расслабилась, но совсем немного. Я чувствовала, как сжалось все внутри. Данте наклонился и обнял меня за талию, прежде чем прижать к груди. Я все еще стояла на коленях, но теперь моя верхняя часть тела была в вертикальном положении, и Данте держал меня в своих руках. Скользнув одной рукой мне между ног и снова начав дразнить меня, другой рукой он добрался до груди и стал ласкать ее. Я положила голову ему на плечо, и мое дыхание успокоилось. Я все еще была напряжена, но в объятиях Данте чувствовала, что мои мышцы постепенно расслабляются. Слегка наклонившись ко мне, он направил головку к моему входу. Я все еще была зажата, но не так сильно, как раньше.

— В чем проблема? — пробормотал он мне на ушко. Он не казался нетерпеливым или расстроенным, просто любопытным.

Смущение скрутило мой желудок. Конечно, мне не хватало навыков соблазнения, если я даже не могла сделать это по-собачьи для собственного мужа.

— Я не знаю, — призналась я тихо. — Ты не можешь просто войти?

— Конечно, могу, но ты все равно узкая и если будешь так напряжена, как сейчас, то будет больно, — его голос был спокоен, даже нейтрален, без единого намека на то, что он думал о моем предложении.

Пальцы Данте все еще были у меня между ног, слегка поглаживая и пощипывая.

— Не говори мне, что у тебя проблема с причинением боли другим людям, — поддразнила я его хриплым шепотом, когда приятные покалывания от низа живота разлились по телу.

— Не скажу, — просто ответил он.

Я чувствовала нарастающее напряжение, когда его пальцы творили магию между моих ног. Он увеличил давление на мой вход, головка его члена скользнула внутрь, и в это же самое время я сильно кончила, а мои мышцы крепко сжали его член. Данте слегка наклонился вперед, прижимая меня книзу, и я выставила вперед руки, чтобы не рухнуть на кровать, пока все еще приходила в себя от оргазма.

Данте прикусил мне шею.

— Но я не хочу делать тебе больно. — Он ущипнул меня за сосок, затем вошел еще на пару дюймов, вынуждая меня задрожать от ощущения легкой боли и удовольствия. — По крайней мере, не больше, чем тебе будет нравиться.

Он вошел полностью, затем остановился на пару ударов сердца, прежде чем начать медленно вколачиваться в меня. Его движения постепенно становились все быстрее, до тех пор, пока мне не осталось ничего другого, кроме как опуститься на локти, иначе мои руки не выдержали бы. Данте выпрямился, лишив меня тепла своей груди, и схватил меня за бедра.

— Потрогай себя, Валентина, — потребовал он.

Я не сразу поняла, что он имел в виду, но потом просунула под себя руку и нашла свой клитор. Я яростно терла, в то время как движения Данте становились сильнее. Он вышел, насколько мог далеко, и снова вонзился в меня, заставив простонать его имя, а мои пальцы еще сильнее нажимать на клитор. Иногда кончиками пальцев я касалась его члена, скользкого от моих соков, и каждый раз он издавал стон. Ободренная этим, я направила руку так, чтобы одновременно гладить себя и касаться его члена. Когда мои мышцы сжались в освобождении, Данте тоже громко застонал.

Он замер, когда его член дернулся во мне несколько раз, и я зарылась лицом в простыни. У меня ныли предплечья от того, что опиралась на них, и в тот момент, когда Данте вышел из меня, я перекатилась на спину, задыхаясь. Я видела, как он отошел от кровати, как и в прошлый раз, затем включился свет в ванной, и Данте скрылся внутри. Однако дверь он не закрыл. Я скатилась с кровати и поспешила вслед за ним. Он встал под душ и включил воду.

— Ты собираешься принять душ? — нерешительно спросила я.

Данте взглянул на меня через плечо. Я не стала прикрываться, ведь он уже все видел. Сам Данте, похоже, не стыдился своей наготы.

— Да. Можешь присоединиться ко мне, если хочешь.

С радостным облегчением я поспешила к нему. Он приоткрыл для меня стеклянную дверь, и я проскользнула под теплые струи тропического душа. Через мгновение Данте шагнул ко мне. Я не торопилась, любуясь его телом, потому что впервые могла действительно хорошо рассмотреть его без одежды, и это было стоящее зрелище. Его грудь и живот были в меру накачены, и тонкая полоска светло-русых волос тянулась к низу живота. Данте подставил под воду голову, затем повернулся ко мне спиной, чтобы взять гель для душа. На его плече была татуировка. Я удивилась, вообще обнаружив на нем чернила. Почему-то Данте не был похож на такой тип людей.

— Нет добра на земле; и грех — всего лишь слово. Приди, Дьявол. Ибо перед тобою весь этот мир, — я прочитала вслух цитату, начертанную курсивом на его коже. Данте повернулся ко мне, на его лице появилось нечитаемое выражение.

— Что за мрачная перспектива на жизнь? — спросила я.

В ответ он протянул мне гель для душа. Теперь, когда мы уже не лежали в постели, между нами снова вырос барьер, и я не знала, как его сломать. И еще я видела, что Данте бы этого не допустил.

— Я человек греха, Валентина. Мой опыт научил меня, что добро редко одерживает победу. Если дьявол существует, то он, безусловно, покровитель Синдиката.

Я прислонилась к стене, нахмурившись.

— Ничто не мешает тебе стать лучше.

Опять эта холодная улыбка.

— Нет, только моя природа.