Глава 13

Данте остановился перед моим старым домом и выключил двигатель, прежде чем повернуться ко мне.

— Я ожидал этого. Но по-прежнему не понимаю, почему. Мужчина, которого ты защищаешь, не твоя кровная родня, и из той информации, что я почерпнул, вы никогда не были близки. В конце концов, он же украл твоего мужа, так почему ты предпочла его мне?

— Я не предпочла его тебе, — сказала я, искренне шокированная. — Но я знаю, что ты собираешься сделать с ним, что ты должен сделать, чтобы защитить Синдикат, и обречь его на смерть не могу. Если ты поклянешься, что ему не причинят никакого вреда, тогда я могу передумать.

— Ты, как и я, отлично знаешь, что я не могу поклясться в этом. Есть же правила, все не просто так. Мы должны защищать секреты Синдиката. Если сведения о наших структурах, наших делах или традициях будут обнародованы, многие из тех, кого ты знаешь, попадут в тюрьму, включая меня и твоего отца.

— Он никогда не расскажет никому о Синдикате. Антонио рассказал ему о наших клятвах.

— Но он ими не связан. Все мы сохраняем молчание потому, что связаны честью и долгом, и потому, что нам всем придется заплатить высокую цену, если мы этого не сделаем. Но у этого человека нет причин хранить наши секреты сейчас, когда Антонио мертв. Не все почитают желание покойного так же отчаянно, как ты.

— Но он любил Антонио.

— Откуда ты знаешь? Но если даже и так, разве не заставило бы это его ненавидеть наш мир еще больше?

— Что ты имеешь в виду?

— Из-за правил Синдиката Антонио не мог открыть свои сексуальные предпочтения. Ему пришлось скрывать свои желания и своего возлюбленного, да и умер он, в конце концов, потому что был мафиози. Русские убили его из-за того, что он был одним из нас. Как видишь, у человека, которого ты защищаешь, множество причин, чтобы ненавидеть наш мир и желать его исчезновения.

Я никогда не думала об этом с такой точки зрения и была серьезно напугана. А если Данте прав? Я не встречалась с Фрэнком с тех пор, как сообщила ему о смерти Антонио год назад. Он был сам не свой и быстро ушел, не говоря ни слова. Больше связаться со мной он не пытался, и все, что я знала, — только номер его мобильного, но вскоре после похорон и он перестал работать. Я решила, что Фрэнк захотел оборвать все свои связи с мафией. Рассказал ли он кому-нибудь об Антонио? О Синдикате? Я не хотела в это верить. У него были причины ненавидеть Синдикат и его принципы. Ведь Фрэнку не только пришлось скрывать свои отношения с Антонио, но он даже не смог попрощаться с ним. И я тоже. Все, что осталось от Антонио, — это обгоревший труп. Я его не видела, отец запретил. Он сказал, что там нечего было опознавать. Прежде чем сжечь тело, русские отрезали ему голову, и Синдикат ее так и не смог найти.

Данте внимательно за мной наблюдал. Или он пытался мной манипулировать? Как бы то ни было, то, что он сказал, было правдой.

— Проводишь меня до двери, чтобы поздороваться с моей матерью? Она расстроится, если ты останешься в машине, — сказала я, в надежде отвлечь его.

Данте понимающе зыркнул на меня, но больше не стал поднимать тему про любовника Антонио. Муж вышел из «Мерседеса», обошел капот и открыл мне дверь. Его рука привычно легла мне на поясницу, когда мы подходили к входной двери. Я едва ли успела нажать на звонок, как дверь мгновенно распахнулась, и на пороге, улыбаясь, появилась моя мать. Она, вероятно, шпионила за нами через окна.

— Данте, вот уж не ожидала, что ты зайдешь. Как мило с твоей стороны нанести нам визит, — прощебетала она с широкой улыбкой и притянула Данте в свои объятия. Он остался неподвижен, но пару раз коротко похлопал ее по спине. По крайней мере, он был против любых проявлений чувств не только со мной.

— Я только подвез Валентину. Рад бы остаться, но нет времени. Еще многое нужно сделать. — Он выпрямился, и у матери не осталось другого выбора, кроме как отпустить его.

У нее вытянулось лицо.

— Конечно. Теперь, когда ты Капо, обязанностей стало больше. Как чудесно, что ты нашел в своем напряженном графике время, чтобы повозить Валентину по городу. — Мать улыбнулась мне. — Тебе повезло с джентльменом.

Я одарила его я-же-тебе-говорила взглядом. Взгляд Данте смягчился в ответ, прежде чем он попрощался и направился обратно к своей машине. Как только он отъехал, мать закрыла дверь, схватила меня за руку и потащила в гостиную.

— Джованни! Валентина здесь! — закричала она.

— Отец дома?

— Я сказала ему, что ты придешь. Он тоже хотел с тобой поговорить.

Я тяжело вздохнула.

— Не начинай. Мы с отцом переживаем за твое благополучие. Мы хотим знать, все ли хорошо с вашей семейной жизнью.

— Ты имеешь в виду, что хочешь убедиться, не испортила ли я жизнь Данте.

— Ты теперь будешь переворачивать все, что я говорю. — Мать поджала губы.

Отец вошел в гостиную с перекинутым через плечо клетчатым пиджаком, застегивая запонки.

— У меня мало времени. У нас сегодня назначена встреча с Консильери и твоим мужем. Так что, как обстоят дела между тобой и Боссом?

— Раз уж ты все равно его встретишь, тогда и можешь спросить, как протекает мой брак и доволен ли мной муж, — ответила я чересчур елейным голосом.

— Иногда мне кажется, что я был недостаточно строг с тобой. Эта твоя дерзость вызывала гораздо больше умиления, когда ты была маленькой девочкой, — ласково сказал он.

Я встала и обняла его за талию. Он поцеловал меня в висок. Я знала, что как подручный босса мафии отец был почти так же безжалостен, как и Данте, и, вероятно, у меня не хватит пальцев, чтобы посчитать, скольких людей он убил, но для меня он навсегда останется тем человеком, который носил меня на плечах, когда я была маленькой.

— У нас с Данте все хорошо, не волнуйся, — сказала я, отступая. — Однако, я думаю, что он все еще не отпустил свою первую жену.

Отец переглянулся с матерью.

— Фиоре пришлось долго уговаривать Данте вообще жениться. Я рад, что он выбрал тебя. Не дави на него.

— Слушай своего отца, Валентина. Мужчины не любят назойливых женщин.

— Как я слышал, ты убедила Данте дать тебе работу? — спросил отец.

— Не притворяйся, что ты еще не в курсе. Бьюсь об заклад, половина Синдиката уже судачит об этом.

— А чего ты ожидала? Женщина с твоим статусом не должна работать, — сказала мать.

— А еще некоторые люди считают, что женщины не должны перебивать своих мужей, а ты это делаешь все время.

— Я не перебиваю твоего отца, — со вздохом сказала мать.

— Разве? — произнес отец с деланным удивлением.

Их брак сначала был не по любви. Как и мы с Данте, они поженились по договоренности, но со временем полюбили друг друга. Глядя на них, я лелеяла в себе надежду на такой же брак.

Я не удержалась от улыбки.

— Данте не возражает против того, чтобы я работала. Мне кажется, ему нравится, что я хочу приносить какую-то пользу.

— Что может быть важнее воспитания прекрасных детишек? Когда мы станем бабушкой и дедушкой?

Я послала отцу умоляющий взгляд, но он пожал плечами.

— Фиоре и правда мечтает о наследниках своей фамилии. У Данте есть обязанности. Что, если его убьют в то время, когда у него еще нет сына, чтобы унаследовать его титул?

— Не надо так говорить. Никого не убьют. Одного мужа я уже лишилась и не собираюсь терять второго, — с отчаяньем ответила я.

Отец потрепал меня по щеке.

— Данте сможет о себе позаботиться, но что плохого в том, чтобы иметь детей?

— Плохого — ничего. Я хочу детей, но не потому, что произвести наследника — мой долг. Я хочу детей, потому что хочу любить кого-то, и чтобы меня любили без каких-либо условий. Господи, когда этот разговор стал настолько невыносимо эмоциональным?

— Вэл, — осторожно сказал отец, — Данте что-то сделал?

Я слабо улыбнулась ему, с благодарностью за его беспокойство, но понимая, что это бесполезно. Даже если бы Данте сделал что-то и я рассказала бы отцу об этом, вряд ли он смог бы вмешаться. Он не пошел бы против своего Капо, даже ради меня.

— Нет, он джентльмен. — «Вне спальни», — добавила я про себя. Не то чтобы я возражала. — Вот только он очень закрыт. Мне одиноко, но работа меня отвлечет, так что это должно помочь.

— Дай ему время, — посоветовал отец.

Я видела, что из-за моей эмоциональности ему все больше становилось неловко. Почему же мафиози становятся тру́сами, когда дело доходит до выражения чувств, но, столкнувшись со смертью, и бровью не поведут? Он взглянул на свои «Ролекс» и поморщился.

— Мне действительно пора идти.

Отец чмокнул меня в висок, а затем наклонился, чтобы одарить мою мать настоящим поцелуем. После этого он ушел, а мать похлопала ладонью по местечку рядом с ней на диване. Я со вздохом плюхнулась туда.

— Прямо сейчас мне просто необходим торт.

Мать позвонила в колокольчик, и наша горничная вошла в гостиную с подносом, полным выпечки и итальянских макарони. Держу пари, она караулила под дверью с тех пор, как я приехала. Насколько я помню, она всегда была слишком любопытной. Мимоходом улыбнувшись мне, она поставила поднос и снова исчезла. Я схватила вкуснятину из слоёного теста с марципаном и шоколадом и откусила внушительных размеров кусок. Мать не спускала с меня глаз, когда наливала мне кофе.

— Поаккуратнее с этим. В них полно жира и калорий. Ты должна заботиться о своем теле. Мужчины не любят толстух.

Я демонстративно доела оставшуюся часть слойки, а затем запила ее кофе.

— Может быть, тебе стоит написать книгу о том, чего хотят мужчины, поскольку ты, похоже, все об этом знаешь, — я широко распахнула глаза, чтобы смягчить грубость своих слов.

Мать покачала головой, прежде чем взять себе печенье.

— Твой отец прав. Мы должны были быть к тебе построже.

— Вы были строги с Орацио, и это не помогло.

— Он парень. Они все неуправляемы. К тому же, он делает успехи. Даже сказал, что думает о том, чтобы остепениться.

Я не поверила в это. Он это сказал, только чтобы мать перестала его пилить. А учитывая то, что он не жил в Чикаго, но помогал вести наш бизнес в Детройте и Кливленде, родители нечасто получали возможность беспокоить его. И, разумеется, он был мужчиной. Никого не волновало, даже если он проводил каждую ночь с новой девушкой, при условии, что не раскрывал им, кто он на самом деле.