Глава 15

Не знаю точно, что меня разбудило, но, когда я открыла глаза, солнце еще не встало. Небо вдалеке уже светлело и предоставляло достаточно света, чтобы различить окружающие меня предметы, но и только. Данте лежал, прижавшись к моей спине и уткнувшись лицом мне в плечо, его дыхание согревало мою кожу. От этого было жарко, но я не отодвинулась. Впервые я проснулась, когда Данте еще был в постели и держал меня в объятьях. Возможно, его подсознание приняло то, что он сам не мог, — что он хочет быть рядом со мной.

Я пыталась дышать ровно, чтобы казаться спящей и не разбудить мужа. Должно быть, я снова задремала, потому что проснулась, когда Данте отодвинулся от меня. Я осторожно прислушивалась, но с постели он не встал, а просто откатился во сне, если его ритмичное дыхание служило каким-то признаком. Я медленно перевернулась на другой бок, чтобы можно было его видеть. Данте лежал на спине, закинув руку за голову, простыни прикрывали его восхитительные бедра. Я осторожно приподнялась на одной руке, стараясь не издать ни единого звука. Пальцы чесались от желания пригладить его светлые волосы, пощекотать кубики его упругого пресса, проследить за дорожкой волос от пупка до его эрекции.

Я неуверенно протянула руку и легко провела пальцами по его волосам. Данте молниеносно вскинул руку, больно схватив меня за запястье. Он тут же сел, и его глаза встретились с моими, я сжала губы. Резким движением муж отпустил мое запястье. Покосившись вниз, я потерла уже формирующиеся на нем синяки. Данте коснулся моей обнаженной талии, прикосновение его руки было теплым и легким на моей коже.

— Я сделал тебе больно? — в его голосе слышалась серьезная озабоченность.

Я удивленно уставилась на него.

— Все нормально. Это я тебя напугала.

Данте взял мою руку и осмотрел следы, оставленные его крепкой хваткой на моем запястье, легко касаясь большим пальцем моей кожи.

— Я отвык просыпаться рядом с кем-то.

Это было самой личной вещью, которой он когда-либо делился со мной. Я должна была перестать копать глубже в желании большего.

— Я знаю. Все нормально. Ты привыкнешь к этому.

Он поднял взгляд, но его пальцы не переставали легко поглаживать мое запястье.

— Вы с Антонио спали вместе?

— В начале, да. В основном это было для создания видимости. У нас тогда еще была прислуга, и мы не хотели, чтобы она стала что-то подозревать. Сначала это было похоже на ночлег с другом, но со временем становилось все более неловко, особенно когда он приходил домой, пропахший своим любовником. Поэтому он уволил прислугу, и мы стали спать в отдельных комнатах.

Его глаза задержались на моей обнаженной груди.

— Не могу представить, как может мужчина смотреть на тебя и не хотеть быть с тобой.

Я затрепетала от счастья, но решила сохранить легкий настрой в разговоре, беспокоясь, что более эмоциональный ответ снова заставит Данте закрыться.

— Я думаю, Антонио то же самое сказал бы о тебе. Полагаю, ты мог бы быть в его вкусе.

Данте рассмеялся, и его лицо смягчилось.

— Это не то, о чем бы мне хотелось думать.

Я улыбнулась.

— Полагаю, что нет, — я сделала паузу и спросила: — Как бы ты поступил, если бы к тебе пришел один из твоих людей и признался, что он гей?

— Я бы сказал ему держать это в тайне и бороться с этим.

— Люди не выбирают быть геями. Они или геи, или нет. Ты заставишь своих людей жить во лжи.

— Они могут жить во лжи, или им придется жить с последствиями.

—Ты бы смог убить кого-нибудь за то, кого они любят?

— Может, общество и прошло долгий путь, но мафия выстроена на традициях, Валентина. В тот момент, когда я объявлю, что соглашаюсь с тем, что мафиози могут быть геями, в Синдикате разверзнутся врата ада. Это единственное изменение, которое я не смог бы протолкнуть. Мне не хотелось бы убивать кого-то, кто доверился мне, до тех пор, пока они хранят свой секрет. Я не сомневаюсь, что в Синдикате есть солдаты, которых привлекают мужчины, но они научились сдерживать себя. Они, скорее всего, женаты и живут во лжи, но пока делают это, они в безопасности.

Мы все еще сидели рядом друг с другом, действительно общаясь при свете дня. Я потянулась к груди Данте, слегка коснувшись кончиками пальцев его длинного шрама. Данте сжал мое запястье, на этот раз нежно, и отдернул руку. Он спустил ноги с кровати и встал. Я смотрела, как он направляется в ванную, совершенно голый, и все же покрытый сотнями невидимых слоев, сквозь которые мне никогда не пробиться.

Я опустила руку на колени. Вздохнув, тоже встала с постели. Не было смысла лежать в одиночестве, меня ждал напряженный день. Мой первый день в казино без Данте, отчего было тревожно и радостно одновременно. Быстро приняв душ, я до смешного долго выбирала наряды: не хотелось выглядеть слишком сексуально, но и скрывать свою женственность тоже не хотелось. Я знала, что этим людям, особенно Раффаэле, не нравится, что теперь с ними будет работать женщина, а что еще хуже — станет их боссом, и я не намерена была облегчать им жизнь. Они должны были научиться общаться с сильными женщинами, и, если не смогут, это их проблема. Я выбрала темно-синюю юбку-карандаш длиной до колена, подходящие босоножки и белую блузку с круглым воротником и длинными рукавами. Заправив подол блузки за пояс, я уложила волосы в пучок, позволив нескольким прядям свободно спадать.

Когда вошла в столовую, она была пуста. Я остановилась в дверях, взглянув на привычное место Данте. Его газета лежала сложенной рядом с пустой тарелкой. Я вздохнула и направилась к своему стулу, когда дверь открылась, и вошла Габи, неся графин со свежевыжатым апельсиновым соком и кофейник. Она просияла, улыбнувшись мне.

— Доброе утро, мисс... Валентина. — Она виновато посмотрела на меня, но я только улыбнулась, радуясь встрече с дружелюбным лицом утром. — Я надеюсь, вы хорошо спали?

Мои щеки предательски вспыхнули.

— Да, спасибо.

Она налила мне кофе и апельсинового сока.

— Что желаете: яйца или блины?

— Нет, я съем только круассан и немного фруктов. — Я кивнула на выпечку и фрукты перед собой на столе.

Габи повернулась, чтобы уйти.

— Подожди, — выпалила я, затем покраснела от того, с каким отчаянием это прозвучало. Габи посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, как будто испугавшись, что сделала что-то не то и будет наказана. — Почему бы тебе не составить мне компанию?

Габи застыла.

— Только если ты сама хочешь. Мне бы хотелось узнать тебя получше.

У нее на лице появилась застенчивая улыбка, но она не села.

— Тебе вовсе не обязательно стоять. Садись. — Я выдвинула стул рядом с собой. Габи поставила графин и кофейник, прежде чем робко опуститься на стул.

— Ты уже позавтракала?

Габи поколебалась, потом покачала головой.

— Тогда возьми датскую слойку. Здесь достаточно еды для нас двоих.

Я взялась за корзинку и подвинула поближе к ней. Покраснев и пробормотав слова благодарности, Габи взяла шоколадный круассан. Я взяла один и себе, откусила и запила его глотком горячего кофе. Я хотела дать Габи немного времени, чтобы она смогла преодолеть свою нервозность.

— Где ты живешь? Мне не дает покоя этот вопрос с тех пор, как ты рассказала мне свою историю.

— О, я живу с Зитой и ее мужем. Они забрали меня почти сразу после того, как я начала работать на мистера Кавалларо.

— Они хорошо к тебе относятся?

Всякий раз, когда я встречалась с Зитой, она сердилась или хмурилась и не походила на человека, который сможет позаботиться о такой девушке, как Габи, прошедшей через ад в подростковом возрасте.

Габи торопливо закивала головой.

— Да. Зита строгая, но она относится ко мне как к родной. — Она сунула последний кусочек круассана в рот и проглотила, прежде чем сказать смущенно: — Она начинает оттаивать по отношению к вам. Зите всегда требуется время, чтобы привыкнуть к новым людям.

— Серьезно? Не похоже, что она стала обо мне лучшего мнения.

Габи пожала плечами.

— Не сомневаюсь, что она скоро изменит свое мнение.

Я не могла ничего поделать с тем, что мне нравилась Габи. Она была сама доброта. Я посмотрела на свои часы.

— Мне пора идти. Хочу приехать пораньше в свой первый рабочий день.

— Удачи, — сказала Габи, поднимаясь со стула. — Я думаю, это здорово, что вы хотите работать. Вы единственная женщина в таком статусе, которая не стала засиживаться дома. То есть, я хотела сказать, что нет ничего плохого и в том, чтобы быть только женой.

Я похлопала ее по плечу, чтобы дать понять, что не обижаюсь, а затем прошла вслед за ней в комнату прислуги, где Энцо пил кофе. Он сразу поднялся, увидев меня.

— Ты можешь допить свой кофе. Спешить некуда, — кивнула я ему.

Не обращая внимания на мои слова, он поднял свою чашку и одним глотком осушил ее. Зита бросала неодобрительные взгляды в мою сторону, что совершенно не походило на то, будто она оттаяла ко мне. Она еще ничего не сказала кроме короткого «доброе утро», но я точно знала, что ей очень хочется.

— В мое время жена Капо никогда бы не подумала работать, — пробормотала она, вытирая столешницы, которые и так уже сверкали.

— Времена меняются, — просто сказала я.

— Покойная госпожа, да упокоит Господь ее душу, была довольна ролью хозяйки дома. Она посвящала свои дни тому, чтобы стараться сделать своего мужа счастливым и создать для него прекрасный домашний уют.

— Зита, — резко оборвал Энцо. — Достаточно.

Зита ткнула пальцем в его сторону.

— Не смей со мной так разговаривать.

— Может, нам стоит выдвигаться прямо сейчас, — позвала я Энцо. Мне не хотелось, чтобы они сражались из-за меня. Он кивнул, подхватил со стула свою кобуру и молча направился к гаражу.

— Спасибо, что вступился за меня, — поблагодарила я, садясь в машину.

— Зита должна проявлять уважение по отношению к вам. Вы жена Капо. Ему бы не понравилось, что кто-то обращается с вами так. — Возможно ли, что Данте действительно не все равно? — Вы должны сказать ему.