— Хорошо, — еле слышно пробормотал Ларо. — Этот праздник должен был оказаться величайшим днем в моей жизни. В то утро меня разбудил брат… — Ларо говорил и говорил. Однако Аудиенция, какими бы эпитетами он ее ни награждал, теперь не казалась Ларо столь замечательным событием. И почему он так стремился увидеть Наместницу — эту уродливую старую паучиху? Сколько Ларо ни пытался, он так и не смог заставить себя возродить хотя бы отголоски того благоговения, что владело им раньше.

Но вот опасная часть рассказа осталась позади, а Тирб, слава Богу, не сделал ему ни одного замечания. Ларо вздохнул с облегчением. Теперь, когда мальчик стал рассказывать о возвращении в деревню и первом ментальном ударе, настигшем его на дороге, он говорил намного свободнее.

Когда же он дошел до того места, когда, придя в себя, поднялся с земли, Тирб неожиданно остановил его.

— Скажи, ты не почувствовал тогда что-то странное?

— Нет, пожалуй. Ларо пожал плечами. А что, я должен был что-то почувствовать?

— Тебя когда-нибудь наказывали Хозяева? — поинтересовался Ванэк.

— Нет. Я надеюсь, этого и впредь никогда не случится.

— Извини, Ларо, но нам придется провести один неприятный эксперимент. С этими словами Ванэк повернулся к Тирбу и кивнул.

Неожиданно страшная боль сковала тело Ларо. Острые иглы вонзились в его руки и ноги, но не успел мальчик набрать полные легкие воздуха, чтобы завопить, как боль отступила.

— Это напоминает ту боль, что ты испытал на обратном пути от «дворца» Наместницы?

Ларо, с трудом переводя дыхание, покачал головой.

— Я так и думал, — проговорил старик, повернувшись к пауку. Наступила пауза. Хозяин и Ванэк безмолвно смотрели друг на друга. Ларо понимал, что они о чем-то беседуют, может быть даже спорят (хотя могут ли паук-смертоносец и человек спорить?), но он не слышал ни слова. Этот разговор явно не предназначался для его ушей. Наконец Тирб вновь обратил внимание на мальчика.

«Продолжай рассказ», — приказал он.

Мальчик повиновался. Он подробно описал жукоглазого и рассказал о том, как погибла его мать и остальные женщины. Потом перед его мысленным взором вновь предстала улица, заваленная мертвыми телами. Но он лишь смутно смог вспомнить, что происходило дальше. А гигантские осы — существовали ли они на самом деле или пригрезились Ларо?

Как бы то ни было, но ни старик, ни Тирб больше мальчика не перебивали. Когда же Ларо закончил рассказ, Хозяин молча развернулся и вышел из хижины.

— Может быть я все-таки чем-то обидел его? — осмелился наконец нарушить тишину Ларо.

— Нет, — покачал головой Ванэк. — Ты все сделал правильно, просто Хозяин поспешил к Правительнице — рассказать ей о том, что он узнал от тебя.

— А что теперь будет со мной? — спросил Ларо.

— Ты будешь жить тут под присмотром Илора, пока снова не сможешь ходить. Потом ты предстанешь перед Правительницей, а дальше… Но не стоит сейчас загадывать, что случится дальше. Если все пойдет так, как я предполагаю, то тебе уготовано великое будущее.

— Великое будущее… — удивился Ларо. — Но я должен стать каменотесом! Так сказала Наместница. Мне непременно нужно отправиться в горы…

— Можешь забыть об этом, — уверил его старик.

— Почему? Неужели ты считаешь, что Наместница могла ошибиться и неверно оценила мои способности?

— Нет, Наместница была совершенно права, но с тех пор все сильно изменилось. «Жукоглазые», как ты называешь Всадников, не только убили твоих близких. Они изменили тебя, и это изменение позволит тебе… Впрочем, об этом говорить еще рано. Прежде всего ты должен выздороветь.

— Значит, вы уверены, что Повелительница не прикажет отправить меня в Счастливый Край как никчемного раба?

— Нет, конечно… — Видимо, желая переменить тему, старик в свою очередь спросил: — Ты ел что-нибудь?

— Нет, — покачал головой Ларо.

— Эй, Илор! — позвал старик. Почему ты не кормишь этого заморыша? Если он не будет есть, то никогда не поправится. Принести сюда молока, хлеба, овощей и возьми у мужчин холодной крольчатины…

Ларо выздоравливал быстро. Раньше ему никогда не приходилось болеть, и теперь положение больного, а также неизвестность относительно будущего тяготили его.

Через два дня после допроса Тирба он уже мог вставать с постели. Опираясь на две палки, которые принес ему Ванэк, он доковылял до двери и, выглянув из хижины, обомлел. Ларо, всю свою жизнь проживший в деревне на Окраине, считал, что в мире не может существовать ничего более величественного, чем «дворец» Наместницы, но, когда он увидел лежащую вдали Столицу — огромные каменные строения, возведенные в далеком прошлом… полуразрушенные исполины, чьи шпили царапали небо, мальчик понял, что Древние и в самом деле были очень могущественны.

В эти дни у Ларо было много свободного времени, и большую его часть он проводил в размышлениях. Если раньше он с трудом мог сосредоточиться на какой-то мысли, то теперь часами обдумывал одну идею, словно охотник подбираясь к ней с разных сторон. Мальчик стал более сосредоточенным, начал замечать многие удивительные вещи, на которые раньше просто не обращал внимания. Много раз Ларо мысленно прокручивал все то, что случилось с ним в день праздника. Иногда ночью во сне он видел жукоглазых. Один раз ему приснилась мать, она взяла его на охоту, и Ларо бежал за ней следом с огромными сумками, полными охотничьих трофеев. А потом они столкнулись с огромной осой. Полосатое чудовище схватило Ори. Мальчик видел, как извивается его мать в мохнатых лапах, но ничего не мог поделать. Вот оса выпустила жало, кольнула мать, а когда женщина повернулась, протягивая руки к сыну, на ее лице засверкали многогранные глаза.

Ларо проснулся с криком, разбудив Илора. Испуганный юноша вбежал в хижину с копьем в одной руке и факелом — в другой. Убедившись, что его подопечному ничего не угрожает, Илор подошел к постели больного и долго смотрел на него. А потом он сходил куда-то и принес глиняный кувшин, наполненный травяной настойкой, отвратительной на вкус. Ларо выпил несколько глотков и как убитый проспал до утра. Когда же он на следующий вечер попросил у Илора еще чудесного снадобья, юноша отрицательно покачал головой:

— Эту настойку можно использовать лишь в крайних случаях. Она содержит какие-то наркотические вещества. Ванэк говорил мне, но я забыл, как они называются. Видя, что Ларо непонимающе смотрит на него, Илор продолжал: — Я и сам толком не знаю, что такое «наркотические вещества», но женщины говорят — это очень вредная штука. Ты привыкаешь к ним, ты постоянно хочешь еще и еще, а потом тебе начинают сниться странные сны наяву.

Больше Ларо не обращался к Илору с подобной просьбой, хотя ему очень хотелось еще раз отведать удивительный напиток.

Чуть окрепнув, в один из вечеров Ларо отважился выйти из хижины. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и мальчик долго стоял, любуясь закатом. Раньше в этом зрелище он не находил ничего волшебного, теперь же закат казался ему настоящим чудом. И так происходило почти со всеми окружавшими его вещами. Например, раньше Ларо никогда не придавал значения пище, ее вкус не особенно интересовал мальчика. Скорее, он различал еду по степени полезности, а также испорченности. Когда Хозяева давали ему свежую и здоровую пищу, он радовался. Теперь же Ларо узнал, каков вкус мяса и сыра, чем отличается сметана от хлеба. Он, конечно, и прежде чувствовал эти различия, но не придавал им особого значения. Теперь же еда стала для него своего рода ритуалом, священнодействием.

Через две недели Ларо уже мог ходить, опираясь только на одну палку, хотя правая нога по вечерам болела, особенно когда с моря наползал туман. В такие дни Ларо просил Илора передвинуть его кровать поближе к очагу и часами сидел, наслаждаясь теплом, окутывавшим тело.

Илор беспрекословно подчинялся Ларо, четко следуя всем инструкциям Ванэка. Готовя пищу, подметая земляной пол жесткой метлой, словом, выполняя всю домашнюю мужскую работу, он не стремился получше познакомиться со своим подопечным. И хотя Ларо пытался несколько раз заговорить с ним, желая побольше узнать о жизни Столицы, Илор отвечал односложно и всякий раз уклонялся от разговора.