Неужели прилетели за ними – за отцом, за матерью, за братишками, за ним самим, наконец? Мама же там одна…

Редар пересилил страх и пополз в сторону дома. Когда гребни песчаных дюн прикрывали его от маячивших в небе дозорных шаров, он поднимался на четвереньки. Потом юноша сообразил, что может пройти руслом давно пересохшей речки. Правда, недалеко от их норы русло круто сворачивало в сторону, и там уж точно придется ползти.

И он побежал. Песок маленькими лавинами сползал со склонов, плетенку с водой пришлось выкинуть, ноги глубоко увязали в обжигающе горячем песке, но Редар упрямо несся вперед.

Когда он с трудом выбрался по склону русла наверх, пауки уже подобрались ко входу в нору. Два дозорных шара неподвижно застыли прямо над его домом, третий висел неподалеку. Редар попытался закричать, привлечь внимание. В этот момент он почти не думал об опасности, грозящей ему, он просто хотел отвести беду от матери и братишек…

И тут пауки нанесли свой волевой удар. Редар, почти парализованный ужасом, упал на колени, выронил копье. Очень хотелось заорать, теперь уже от страха, панически, истошно завопить, но голос не повиновался ему. Юноша смог лишь слабо застонать, а ужас немилосердно корежил его душу, выворачивал наизнанку, сердце точно сжала когтистая холодная лапа.

Из-под земли в ужасе закричали.

Все… Так бывает всегда. Смертоносцам нет нужды проникать глубоко в норы, выковыривать людей из-под земли. Они просто посылают туда, где им почудился хотя бы намек на людское жилище, волны страха, одну за другой. Лишь немногие способны ее вынести. Первыми не выдерживают дети, и стоит вскрикнуть от страха хотя бы одному, как прорывает всех обитателей подземного убежища. Люди уже не в состоянии контролировать себя, ужас переполняет их, рвется наружу. Тогда наступает конец. Подстегиваемые невидимыми бичами страха, люди против своей воли вылезают на свет, прямо в лапы смертоносцев.

Первым наверх выбрался отец.

Отец! Откуда он?.. Когда он успел прийти?

Смелого, даже иногда безрассудного охотника теперь ломал дикий, непреодолимый ужас, он вопил не переставая, хрипло, будто давясь своим криком. Шатаясь, Ломар прошел немного, потом рухнул на колени.

Редара слегка отпустило. То ли пауки решили, что выпотрошили логово людей, и уменьшили напор своей нечеловеческой воли, то ли еще что, но пустынник смог рывком сделать еще несколько шагов. Новый ошеломляющий удар опрокинул его на бок, и оставалось только беспомощно наблюдать.

Душа Редара рвалась на помощь к отцу, но сделать он ничего не мог.

– Ломар! Ломар! А-а-а-а! Не-е-ет!

Подстегиваемая невыносимым ужасом, появилась мать. Цепляясь за ее подол, следом ползли братишки, оба визжали от страха. Мать попыталась столкнуть их назад, в нору, но они только откинулись на спину, ни на миг не перестав кричать.

Отец мучительно изогнулся, преодолевая этот ужас, животный страх, лезший из самых темных закоулков человеческой души. Охотник потянулся было прикрыть жену, защитить ее.

Только теперь Редар заметил, что у отца весь правый бок ободран в кровь, кожа свисает лохмотьями, нога как-то неестественно вывернута. Она-то и подвела его, подломилась, отец неуклюже повалился на землю – в этот момент ближайший паук спрыгнул с шара, в два счета подобрался к людям, и мощные ядовитые хелицеры сомкнулись на шее отца. Он нелепо взмахнул руками, хрипло вскрикнул и затих.

Разум Редара помутился, и он потерял сознание.

Сквозь мутную пелену слышится голос отца. Или это кажется? Такой знакомый отцовский голос успокаивающе приговаривает:

– Спокойно, парень, спокойнее… Даже если и будет немного больно, потом все пройдет. Ты же мужчина, ты не должен плакать.

Маленькому Реди снова пять лет, его укусила неизвестно как залетевшая в их пески злобная оса. Плечо распухло, было дико больно, но отец, высасывая яд из ранки, заверил, что через три-четыре дня все пройдет, – действительно, так и вышло. Той же ночью Реди проснулся от странных звуков. Мать и ее сестра, которая тогда еще жила с ними, спали, но место отца было пустым. Снова послышались странные приглушенные вздохи. Мальчик обнаружил, что валун, который обычно загораживал вход в нору, теперь отвален в сторону. Из дыры тянуло холодом ночной пустыни. Реди осторожно прокрался к входному лазу, выглянул наружу. Отца рвало прямо на песок. Он прикрывал рот рукой, стараясь никого не разбудить. Реди тогда быстренько вернулся на свое место и никому ничего не рассказывал о той ночи.

Когда Редар очнулся, солнце уже зашло и на пустыню опускалась ночь. Нестерпимо болела голова, ноги не держали, но он упрямо побрел к своему дому. У порога, скрючившись и вывернув голову, лежал отец. Черты его лица, такие знакомые и родные, исказились до неузнаваемости, щеки и лоб посинели и распухли. На шее отчетливо выделялись два ряда неглубоких ранок – следов паучьих укусов. Смертоносец впрыснул отцу яд и оставил умирать.

Редар опустился перед отцом на колени. По обычаю пустыни погибшего охотника хоронили в песках, подальше от жилищ, чтобы не привлечь к людям свирепых падальщиков, но сейчас юноша был не в состоянии сделать это. И не потому, что волевой удар патрульных смертоносцев высосал из него все силы. Нет, он просто еще не верил до конца, что отца больше нет.

Из оцепенения его вывел слабый стон, неожиданно донесшийся из норы. Мама! Братишки! Неужели кто-то остался в живых?

Едва не ободрав бок о большой валун, которым закрывали лаз в пещеру – сейчас он перегораживал вход лишь наполовину, – Редар влетел в нору. В темноте он еле разглядел на лежанке матери какую-то слабо шевелящуюся массу. Слабо пахло чем-то сладковатым, по каменному полу тянулся странный багровый, в темноте почти черный след.

– Кто… кто тут…

В этом хриплом, дрожащем голосе юноша едва узнал маму.

– Ма…

– Кто… Реди! Беги… быстрее… быстрее беги… Они… они могут вернуться…

Глаза постепенно привыкали к темноте, и Редар разглядел маму, скорчившуюся на лежанке. Он рванулся к ней, но мама протестующе загородилась рукой: – Не ходи… стой там… Редар ступил к ней ближе.

– Стой там… Не ходи… Юноша сделал еще шаг, еще.

– Нет, Реди…

Но он уже все видел. Мама лежала на боку, зажимая ладонью широкий кровоточащий порез на животе. У нее по колена не было ног. Другой рукой она слепо шарила по лицам братишек, которых прижимала к себе. Свечение угасающего очага играло в их мертвых глазах. Шея Валта была неестественно вывернута, a Нег, казалось, просто заснул, если бы не эта ужасная рана на груди.

– Реди… Не смотри…

– Ма… – Редар хотел сказать ей что-нибудь, но не смог.

– Беги… Реди, беги… Они… они могут вер… нуться…

– Кто, мама, кто может вернуться?

– Слушай… Ломар… был на охоте… С ним были Вайле и Камиш… соседи, ты зна… ешь… Они расска… зали… несколько дней… назад у Семи Валунов… Хайдред-хромой… убил смерто… носца. Там ветром сбило… шар…

Мама закашлялась, юноша с какой-то отрешенностью наблюдал, как у нее изо рта сочилась струйка крови. Он все не мог поверить. Это… Вот это действительно его мама? Его любимая мама, такая заботливая, добрее всех на свете, лежит вот здесь, шепчет что-то не своим, неузнаваемым, голосом.

– Паук повредил… лапу… и не смог бежать… Хайдред слу… чайно наткнулся на… него и… смерто… носец ударил… своей… своим страхом… Хайдред успел мет… нуть копье… Он убил паука… Но тот успел пре… дупре… дить своих. Они уже два дня… рыщут по пусты… не и убивают всех… без разбору. Ломар побе… жал к нам, он хотел… предупредить, забрать нас… всех. Смерто… носцы настигли… его уже у самого… дома… Он пытался за… защищаться… но они уби… убили всех…

– Мама, отдохни, мама. Все пройдет.

Он смотрел на маму, с ужасом понимая, что она умирает, а он ничем, ничем не может ей помочь. Даже воды нет, плетенка осталась где-то в пустыне.

– Смер… тоносцы могут вер… нуться…

– Нет, не вернутся. Они думают, что мы все мертвы.