— Сурке, — сказала Зерика.

— Да, он самый.

— По имени Влад Талтош.

— Да, ваше величество. Из Дома Джарега. Сейчас мы пытаемся определить его местоположение, но это трудно: похоже, он не желает быть найденным.

— Времени у нас немного, — заметила императрица. — Вопрос: это лучшее применение имеющихся у вас сил?

— Не знаю, — ответил он. — Но если мы найдем устройство и оно сработает, все остальное не имеет смысла.

— А что боги?

— Пробовали взывать к Барлану, Форели, Вирре и Ордвинаку. Ничего.

— Странно: Держава утверждает, что они охотно откликаются, если речь идет об угрозе со стороны дженойнов.

— Да, ваше величество. Но не так уж невозможно, чтобы дженойны каким-то образом вмешались в нашу способность взывать к ним.

— Понятно. Что ж, ищите дальше. Пока это все.

Кааврен снова погрузился в работу, забыв обо всем остальном. Наконец, осознав, что снаружи давно наступил вечер, он закрыл кабинет, отпустил помощников отдыхать и велел заседлать коня и подать его к выходу.

Улицы были необычайно тихими, что озадачило Кааврена, пока он не вспомнил, что сам же недавно объявил комендантский час и ввел в городе военное положение. После этого он послал коня быстрой рысью; опустевшая и тихая столица ему не нравилась, она словно превратилась в нечто зловещее, почти угрожающее. Вполне соответствует действительности, решил он.

Коня увели в стойло, а сам Кааврен, как обычно, отдал плащ Цилю, на сей раз удостоив теклу дружеского кивка.

— Где графиня?

— В своей гостиной, господин.

Кивнув, Кааврен туда и отправился. Вежливо хлопнул в ладони перед дверью, получив разрешение войти и так и сделал. Графиня сидела с книгой на коленях; подняв взгляд, она улыбнулась.

— Мой господин, вы опять задержались, как я и полагала. Я велела повару сварить летнюю похлебку.

— Вы великолепны, графиня. Непременно поем, но сейчас я просто хотел бы сесть и причесать вас.

Даро улыбнулась.

— Потому что ты от этого расслабишься?

— Именно.

— В таком случае я пожертвую прической.

Найдя палисандровый гребень, который супруга всегда держала у себя в гостиной, он придвинул стул, устроился позади нее и взялся за ее локоны.

— Трудный день? — спросила она.

— Хлопотный и неприятный.

— Я знаю, ты закрыл город.

— Да. Не это меня волнует.

— А другого выбора не было?

— Нет.

— Так что же?

— Сам знаю, просто… Мы пережили одну катастрофу, и я боюсь второй. Одно дело — на войне, когда ждешь битвы, но совсем иное, когда угроза нависла над нашим домом.

— Но ведь так и есть, верно? Я соврала бы, сказав, что сама ничуть не боюсь подобного.

Кааврен водил гребнем по ее волосам.

— Возможно, этого и не произойдет, — заметил он.

— Надежда есть всегда.

— Нет, я не метафорически. Есть сведения об устройстве, которое способно помешать им проникнуть к нам.

— Правда? Было бы великолепно!

— Алиера так не думает, она хочет биться с ними. Но я всецело разделяю твое мнение.

— А что за устройство такое?

— Сотворенное богами, вроде как. Серебряная тиасса. Прямо хоть гордись вместе со всем Домом, — хихикнул он.

— Серебряная тиасса?

— Так мне сказали. Ее сейчас ищут. Вроде бы ей владеет некий выходец с Востока.

— Тогда, надеюсь, ее найдут, — проговорила Даро. — Как ты, уже готов к обеду?

— Еще сотню взмахов гребня, и буду готов.

— Ладно. А после похлебки будет клубника по-имперски.

— Уговорила, полсотни.

Наутро Кааврен прибыл во Дворец к семи часам. Ночью доставили ряд отчетов о состоянии в городе. Полчаса он провел, изучая их, и в итоге решил, что дела не так плохи, как могли бы быть; жители Адриланки привыкли держаться настороже.

Сбросив со своих плеч этот груз, он занялся проверкой диспозиции, что потребовало двух кратких отлучек за пределы Дворца и нескольких совещаний с Косадром и Военачальницей. Косадр, со своей стороны, лучился оптимизмом насчет поисков серебряной тиассы.

— Уверен, она у Сурке, — заявил он.

— Но можете ли вы отыскать Сурке?

— Пока нет, — признался он. — Похоже, он где-то добыл Камень Феникса, и обычные для волшебства способы поиска не действуют.

— Не пытается ли он таким образом скрыть артефакт от нас?

— Есть вероятность. Но это несущественно: его всегда может разыскать Держава.

Кааврен кивнул и занялся своими делами.

Графиня Белой Вершины завтракала, когда Ноли спросила:

— Простите, госпожа, что-нибудь не так?

Она мысленно вернулась к настоящему и проговорила:

— Ты это о чем?

— Ваше сиятельство выглядит расстроенной. Я подумала, возможно, с едой что-нибудь не так?

— А. Нет, Ноли, дело в другом. Я не расстроена, скорее рассеяна. Слишком многое вертится в голове.

— Да, госпожа, простите…

— Нет-нет, все хорошо. Ты даже можешь мне сейчас помочь. Пусть виконту Адриланкскому сообщат, что я желала бы его видеть, сегодня же. Либо здесь, либо я могу прибыть к нему, как он пожелает.

— Немедленно займусь, госпожа.

Завтрак Даро доела, по-прежнему не чувствуя вкуса, потом отправилась в кабинет. Подписала декларацию, передавая Империи право распоряжаться всеми военными силами графства, и вызвала курьера доставить документ во дворец, криво улыбнувшись: поскольку Империя уже и так всем этим распоряжается, можно сделать вид, будто все по закону. Ей уже поступили несколько жалоб по этому вопросу. Основную часть она могла спустить своим помощникам, но некоторые требовали личного ответа, каковыми она сейчас и занялась.

Затем она приняла капитана стражников Белой Вершины. Вчера она объяснила ему необходимость централизованного управления в кризисный период, и он согласился, хотя и без воодушевления. Сегодня он узнал, что распоряжение графини передает его в непосредственное подчинение лорда Кааврена, а не какого-нибудь безымянного полковника под началом какого-то генерала, подотчетного Военачальнице. Такое начальство почти примирило капитана с временной утратой собственных руководящих возможностей. Даро сказала, что все понимает, и он вернулся к своими обязанностям.

После этого графиня пролистала журналы графства и сделала пометки по вопросам, каковые надлежало обсудить с подчиненными на следующей неделе. Она прекрасно понимала, что следующей недели может и не быть, но решила действовать так, словно все идет как полагается.

Она все еще занималась журналами, когда появившийся Циль сообщил, что виконт Адриланкский прибыл и направляется в Восточные покои. Даро улыбнулась, закрыла журналы и поднялась.

— Я пойду туда же.

Он все еще стоял посреди комнаты, когда она вошла.

— Виконт! Спасибо, что прибыли.

— Всегда рад, мадам.

Даро обняла сына и спросила:

— А что Ибронка?

— Она во Дворце, надеется кому-нибудь пригодиться.

— Ну да, конечно. Циль, принеси нам вина. Садитесь, виконт. Как там в городе?

— Фактически, мадам, со всеми делами справляется мэрия. Я предложил свои услуги, но похоже, у леди-мэр там все в полном порядке. Чувствую себя бесполезным. Но признаю, жизнь плохо подготовила меня к тому, чтобы быть полезным в такого рода кризисах.

— Тогда, возможно, вы окажетесь полезным в деле иного рода.

— Правда? Это бы меня весьма порадовало. Чем могу помочь?

— Ваш отец упомянул нечто, всколыхнувшее во мне воспоминания о том, что вы несколько лет назад мне рассказывали. Вы ничего не помните насчет серебряной тиассы?

Глаза Пиро чуть расширились.

— Ну… да. У вас хорошая память.

— Виконт, вы покраснели?

— Вполне возможно, мадам.

— Мне хотелось бы узнать, что заставило вас покраснеть.

— Нет, не хотелось бы.

— Даже так? Что ж, ладно. Так что с серебряной тиассой?

— Мне она знакома. Я ее видел. А что?

Даро покачала головой и нахмурилась.

— Странно. Не сходится.

— Что именно?