Березин оживился и, сам того не замечая, говорил с возрастающим увлечением:

– Вы понимаете, раньше думали, что внутриземная теплота – это просто остатки солнечного тепла еще с тех времен, когда Земля только отделилась от Солнца. Это, конечно, неправильно. Ученые уже давно подсчитали, что этого запаса тепла хватило бы нашей планета только на двадцать два миллиона лет, а в действительности она существует около трех миллиардов лет.

– Ого, разница большая! Так откуда же берется земная теплота?

– Из собственных ресурсов планеты – вот откуда! – воскликнул Березин. – Вы понимаете, уран, например, содержится во многих горных породах, а особенно в гранитах. Он постоянно, непрерывно распадается и превращается в другие элементы – тяжелый свинец и легкий газ гелий. А распад и превращение всегда связаны с выделением тепла, с повышением температуры тех горных пород, в которых эти процессы совершаются.

– Вот как! И этого достаточно, чтобы обезопасить шахты от остывания?

– О да! – воскликнул Березин и, словно спохватившись, потухшим голосом добавил: – То есть так думает Лавров… Но некоторые ученые считают, что залежи радиоактивных пород встретить на глубине не удастся…

– Вот как, – задумчиво произнес Гоберти, тихонько барабаня пальцами по столу. – Гм… гм… Я три дня назад вернулся в Москву. Должен вам сказать, что статья ваша произвела фурор в заграничных журналистских кругах. Я слышал, что какая-то французская газета собирается перепечатать ее.

– Да? Очень рад… Не знаете ли, какая газета?

– Нет, не знаю. Но, во всяком случае, этой статьей очень заинтересовалась. Вам, конечно, известно, что проект Лаврова сильно взбудоражил некоторые круги на Западе? Все прогрессивные круги и печать сразу подняли его на щит. И могу добавить – с большим энтузиазмом. Но я говорю о других кругах. Они взволнованы не меньше, но без внешнего шума.

– О ком вы говорите?

– Я говорю о некоторых, правда довольно узких деловых кругах. Там меня положительно разрывали на части, надеясь узнать какие-либо подробности о проекте.

– В самом деле? Почему бы так? Кажется, именно там достаточно трезвых людей, – с горечью заметил Березин.

– Люди там трезвые… трезвее, пожалуй, нигде не найти, но и предусмотрительные. Особенно если они кровно, то есть акциями и дивидендами, связаны с судьбой Суэцкого канала.

Березин удивленно поднял глаза.

– Об этом я не думал.

– А тут есть о чем подумать, – серьезно сказал Гоберти. – Если вы не спешите, посидим здесь, поговорим… Вон в том уголке нам никто не помешает. Мне хотелось бы поговорить с вами. Не скрою от вас, – продолжал он, когда они удобно расположились в уединенном углу зала, среди пышно разросшихся в кадках розовых кустов, – не скрою от вас, что хотя мои личные симпатии полностью на стороне товарища Лаврова и его проекта, но мои корреспонденции являются, в сущности, лишь отражением советской действительности. Проект Лаврова был с восторгом принят общественностью вашей страны. С таким же энтузиазмом приняли его по моим корреспонденциям широкие народные массы за границей. Но я скажу, что проект имеет, к сожалению, не очень много шансов на реализацию…

– Почему вы так думаете? – оживившись, спросил Березин.

Гоберти минуту помолчал, внимательно всматриваясь в лицо своего собеседника.

– Видите ли, – сказал он наконец, – решит дело, как вы сами понимаете, советское правительство. Оно должно будет учесть не только энтузиазм масс, не только производственные, хозяйственные и технические возможности страны, но также и некоторые другие факторы, которые широкая общественность предусмотреть не в состоянии…

– Что же это за факторы? – нетерпеливо перебил Березин.

– Внешние, – коротко ответил Гоберти. – Интересы некоторых иностранных кругов. Проект затрагивает самые жизненные интересы международного Акционерного общества Суэцкого канала, – продолжал он после минутного молчания, – и это общество кровно заинтересовано в судьбе проекта Лаврова. Ведь если он будет реализован и Северный морской путь будет открыт для безопасной навигации в течение круглого года, то это убьет Суэцкий канал! Я полагаю, что эти круги предпримут попытку тем или иным путем оказать давление на советское правительство, чтобы устранить эту угрозу дивидендам акционеров общества Суэцкого канала.

– М-да! Пожалуй, вы правы, – задумчиво ответил Березин.

– Видите, – рассмеялся Гоберти, не спуская с него пристального взгляда, – видите, на каких невидимых нитях висят и слава и жизненные успехи вашего друга.

Березин исподлобья бросил на Гоберти быстрый взгляд, но ничего не ответил.

– Не в этом, конечно, дело, – добродушно продолжал Гоберти. – Дело в том, что если вы боретесь против проекта Лаврова из соображений, разумеется, патриотических, то кое-кто за границей, несомненно, сочувствует вам в этом. Вот почему там проявили такой интерес к вашей статье, направленной против проекта. Кстати, когда вы думаете изготовить ваш ответ на возражения Лаврова?

– Примерно через декаду, – медленно и угрюмо ответил Березин, не поднимая головы.

– Хотите, я передам вашу новую статью в свою газету? – спросил Гоберти. – Это докажет беспристрастие редакции, если после моих восторженных корреспонденции будет помещена ваша статья. Я уверен, что она несомненно будет иметь большое влияние на мировое общественное мнение.

Березин не сразу ответил.

– Если в вашу газету… – нерешительно сказал он наконец. – Что ж… надо подумать… Газета дружественная.

– Это было бы замечательно! Кстати, я тоже через декаду отправляю свою корреспонденцию о назначении правительственной комиссии по проекту Лаврова. Вы, кажется, включены в эту комиссию как один из самых серьезных его оппонентов?

– Да. Но имейте в виду: если я дам статью, то только при условии, что она пойдет без подписи.

– Простите, – замявшись, сказал Гоберти, – но ваша подпись должна быть под статьей… Иначе редакция может не поверить, что она принадлежит именно вашему перу.

– Ну хорошо! Оригинал я подпишу, но в печати статья должна появиться анонимно.