— Очнись! — чьи-то руки трясли меня за плечи, пытаясь приподнять.

— Что?.. Кто это?..

Она всё оглядывалась, словно тоже боялась чудовища, испугавшего меня. Она была явно встревожена, но мной владело полное безразличие, и, снова посмотрев на меня, она нахмурилась. Её мысли, как ножи, вонзались в мой измученный головокружением мозг.

«У нас мало времени. Они заключили сделку: ты — обещанная плата! Ты что, хочешь попасть к тем?»

Я заморгал. Её настойчивые мысленные призывы всколыхнули во мне инстинкт самосохранения, который спасает человека даже когда отказывается служить разум. Она пыталась тащить меня к реке, и я медленно пополз. Но, опомнившись, остановился, и начал сопротивляться её усилиям:

— Там… там что-то…

В отчаянии она ещё крепче обхватила меня:

— Не бойся, он послушный. Скорее! За тобой могут прийти.

Её решимость сломила моё слабое сопротивление, я пополз дальше и вскоре уже барахтался в воде.

— На спину… перевернись на спину, — велела она.

Сам не знаю, как я оказался на спине, и меня снова потащили вниз по течению, на этот раз — осторожно поддерживая мою голову над водой… Моя спутница использовала течение, чтобы ускорить наше бегство. Да, это было именно бегство — в воде сознание моё прояснилось настолько, что я стал понимать: нам грозит какая-то опасность.

Начался ливень, он неистово хлестал по поверхности воды — тучи, так долго таившие в себе угрозу, наконец расставались со своей ношей. Дождь заливал мне лицо, я закрыл глаза и почувствовал, что тревога моей спутницы усилилась.

— Надо… надо выбраться на берег… пока вода не поднялась… — уловил я её торопливую мысль.

Потом она издала мысленный сигнал такой высоты, что я не смог его воспринять. Но вскоре последовал внезапный взрыв облегчения. Наконец, она приказала:

— Теперь уходим под воду. Вдохни как можно больше воздуха и задержи дыхание.

На мой протест она не обратила никакого внимания, и мне ничего не оставалось, как подчиниться. Внезапно стало темно. Должно быть, мы не просто погрузились под воду, но очутились в какой-то подводной пещере. Человеку вообще свойственно испытывать страх перед неизвестностью, а во мне этот страх удесятерялся моей беспомощностью. Понимает ли она, что мне нужен воздух… воздух… сейчас же!..

Потом вдруг моё лицо вынырнуло на поверхность, я опять смог дышать и стал жадно глотать воздух, ощущая запах какого-то животного, словно мы попали в чью-то нору, хотя вокруг плескалась вода. Несмотря на темноту, моя спутница уверенно двигалась вперёд.

— Где мы?

— В подземном коридоре, он ведёт в жилище асптов. Ага, вот здесь надо ползти. Держись за мой пояс…

Перевернуться со спины, да ещё в тесном коридоре, было не так-то просто. Её руки поддерживали и направляли меня, помогая нащупать пояс, утыканный остроконечными ракушками. Мы выползли в большую круглую пещеру, откуда-то сверху струился призрачный свет.

Пол был устлан сухим тростником и листьями, а стены и своды покрыты ровном слоем затвердевшего ила. Наверху виднелись небольшие сквозные отверстия, но, несмотря на это, воздух был насыщен всё тем же запахом. Свет шёл также от каких-то сухих растений, тут и там торчавших из стен и излучавших бледное таинственное свечение.

Мы были в пещере не одни. У противоположной стены сидело крупное мохнатое существо. Если бы оно встало на задние лапы, то оказалось бы мне по плечо. На его круглой голове я не заметил ушей, в глаза бросался широкий рот с выступавшими наружу зубами; сильные лапы оканчивались длинными тяжёлыми клешнями. Если бы я встретил его при других обстоятельствах, то смотрел бы на него с опаской. Существо расчёсывало клешнями шерсть, глядя на мою спутницу. Я был уверен, что они мысленно переговариваются, хотя и не мог ничего уловить.

Моей спутницей была Орсия, но почему она забрала меня с острова и от какой опасности мы бежали, я не знал. Мохнатый обитатель пещеры, переваливаясь, направился к дыре в стене и, скользнув туда, исчез. Орсия повернулась ко мне.

— Дай-ка, я посмотрю твою рану, — это была не просьба, а приказание, и я подчинился. Боль терзала меня по-прежнему, и я не знал, сколько ещё смогу терпеть.

Вынув нож, Орсия распорола мне штанину, осторожно разрезала повязку — должно быть, она хорошо видела в полумраке — и внимательно осмотрела рану.

— Лучше, чем я думала. Та женщина из Долины знает толк в травах. Яд не проник глубже. Посмотрим, что тут можно сделать.

Я приподнялся на локтях, наблюдая за ней, но она, слегка надавив ладонью мне на грудь, снова уложила меня:

— Не двигайся! Я сейчас вернусь.

Орсия проползла в ту же брешь, где скрылось животное, и я остался один. Голова кружилась, боль прожигала бедро огнём.

Время тянулось томительно. Я собрал всю свою волю, чтобы вынести это ожидание, но чувствовал: ещё немного и от сильного жара потеряю сознание.

Наконец, Орсия вернулась и снова склонилась надо мной. Едва она прикоснулась к ране, я задохнулся от боли. Открыв большую плоскую раковину, Орсия стала обмазывать мне бедро чем-то мягким и влажным. Успокаивающая прохлада разлилась по ране, лишая её чувствительности. Трижды обмазала Орсия бедро, каждый раз пережидая, пока подсохнет предыдущий слой, а затем налепила сверху большие широкие листья.

Покончив с этим, она приподняла мою отяжелевшую голову и сунула мне в рот какие-то шарики, велев жевать их; они лопнули, наполняя рот горьковато-солёной жидкостью.

— Глотай! — приказала Орсия.

Преодолев отвращение, я проглотил тошнотворную жидкость, от которой запершило в горле, и Орсия, дав запить это водой из раковины-чаши, подложила мне под голову ворох тростника, который сгребла с пола.

Последнее, что я запомнил, засыпая: Орсия сидит у противоположной стены, поджав под себя ноги, держа в ладонях какой-то источник мерцающего света, рассеивающегося по стенам.

Проснулся я с ясной головой, боль в ране почти утихла. В пещере никого не было, и мне неожиданно захотелось наружу — на свежий воздух, где нет запаха этого животного — так захотелось, что будь при мне мой меч, я начал бы рубить и кромсать стены, державшие меня взаперти.

Попытавшись сесть, я обнаружил, что повязка, наложенная Орсией стала твёрдой, как камень, и настолько отяжелела, что приковала меня к месту, словно кандалы. Я встревожился, но тут Орсия вползла в пещеру, неся что-то в сетке из водорослей.

Она окинула меня оценивающим взглядом:

— Хорошо. Яд вышел из раны. Теперь тебе надо поесть, чтобы набраться сил: опасность крадётся за тобой по пятам.

Она стала вынимать из сетки небольшие свёрточки — что-то завёрнутое в листья. Поесть? Да, я слишком долго ничего не ел и проголодался. Мне не терпелось поскорее узнать, что же в этих свёрточках.

Там оказались кусочки белого мяса, должно быть, сырого. Орсия посыпала их чем-то вроде цветочной пыльцы. Приготовясь снова бороться с отвращением, я положил в рот первый кусок, но обнаружил, что это даже вкусно, и принялся с аппетитом есть. В других свёрточках были какие-то очищенные корни, пряные, слегка обжигавшие язык.

Когда я поел, Орсия свернула и убрала сеть:

— Теперь можно поговорить, чужеземец. Повторяю: тебе грозит опасность, во всяком случае — за пределами этих стен. Долина отсюда далеко. Твои друзья думают, что тебя нет в живых.

— Как я попал на остров?

Достав гребень, она стала с явным удовольствием расчёсывать, разделив на прямой пробор, свои тонкие и лёгкие, как паутинка, волосы:

— Они послали Оборо, чтобы схватить тебя или ещё кого-нибудь из вас. Кроганы — как вы зовёте мой народ — очень напуганы, они считают, что вы накликали беду, и очень злы на вас. Мы не собираемся ни к кому примыкать, мы сами по себе. Ты и Эфутур приходили к Ориасу просить помощи. Но до вас приходили другие — более могущественные. Когда вы ушли, они прислали к нам таких гонцов, что мы не осмелились им перечить. Нам не нужны никакие ваши войны. Не нужны, понимаешь?! — прозвенел у меня в мозгу её мысленный крик. — Дайте нам спокойно жить в наших озерах и реках. Оставьте нас в покое!