— К’тов? — спросил он, используя уважительное сокращение в первый раз. — Как зовут твоего дракона?

Глаза другого юноши сверкали, как бриллианты, такими Киндан их никогда еще не видел.

— Моего дракона? — удивленно переспросил Кристов. Он обратился к бронзовому детенышу телепатически.

— Его зовут Серет’.

— Поздравляю, всадник дракона, — уважительно сказал Киндан, подходя ближе и хлопая К’това по плечу.

Отвратительный звук раздался позади них и все они обернулись. Гарирт’а распрямилась, ее фасеточные глаза вертелись бешенным красным. Она испустила один отчаянный вой и тогда ушла в промежуток навсегда.

Киндан склонил свою голову. Джессалы больше нет, иначе ее дракон не ушел бы так драматично. Эти двое прожили довольно долго, чтобы увидеть Запечатление новорожденных. Была ли это радость или бремя критического возраста, которое наконец подавило всадницу королевы — не было разницы — Госпожа Вейра Плоскогорье была мертва. Когда он снова поднял голову, он обернулся к Соне и ее молодой королеве драконов. Соня стала Госпожой Вейра.

Все яйца проклюнулись. Для него ничего не потеряно.

— Прости меня, К’тов, — сказал Киндан, склоняясь к своему другу, — но я думаю, что мне лучше взять мои инструменты. Будет много работы для арфистов в эту ночь, и мастер Муренни хочет узнать новости.

К’тов рассеянно кивнул, его внимание было сфокусировано исключительно на самом потрясающем, изумительном и сверкающем создании перед ним.

М’тал послал за предводительницей Бенден-Вейра, Салиной, когда Гарирт’а ушла в промежуток. Случившееся вечером никем не осуждалось, и новая Госпожа Вейра Плоскогорье была слишком юной девушкой. Он спускался с трибун на Площадку рождений, когда увидел Б’ралара, падавшего на стену. Но до того, как он успел подхватить его, он увидел ребят в белых туниках, бегущих к безжизненному Предводителю Вейра Плоскогорье, преподнося флягу вина и несколько бокалов в его ненадежные руки. М’тал узнал Киндана. С поклоном и красивым жестом, парень налил Б’ралару здоровенный бокал вина. М’тал одобрительно кивнул головой и направился присоединиться к ним; парень, очевидно, имел хорошую голову на плечах. Жаль, он не Запечатлел на этом Рождении, думал М’тал, но было очевидно, что Киндан более чем подходил: наверно, это будет всего лишь вопросом времени, когда он встретится с нужным Детенышем. Киндан улыбнулся, когда увидел М’тала и махнул бокалом в его сторону.

— Нет, — сказал М’тал, отмахиваясь от предложенного стакана. — Я боюсь, это будет долгая ночь.

Б’ралару он сказал:

— Я огорчен твоей потерей. Могу ли я предложить свою руку и помощь тебе и твоему Вейру?

Б’ралар заставил свои глаза сфокусироваться и долго не мог узнать М’тала, но потом он безмолвно кивнул и протянул ослабевшую руку к Предводителю Бенден-Вейра. — Она была для меня все.

Волна холодного воздуха потревожила их, а затем Салина, недавно прибывшая из Бендена, бросилась вперед и обняла Б’ралара одной рукой.

— Она была милостивой Госпожой, — сказала ему Салина. — позволь мне проводить тебя до твоих апартаментов.

— Но…

М’тал поднял руку, отмахиваясь от того, что хотел сказать Б’ралар. — Отдохни немного этой ночью.

Он улыбнулся Киндану.

— Удобство Предводителя Плоскогорья превыше всего для арфиста и Вейра.

Быстрая улыбка скользнула по губам Б’ралара и он склонил свою голову, позволяя Салине увести его.

М’тал был занят весь остальной вечер. Каждый раз, когда у него была передышка между утешением обезумевших от горя всадников Плоскогорья, он слышал голос Киндана поющего правдивую песню или играющего зажигательную мелодию на флейте. Вино лилось рекой и М’тал не удивился, увидев цвета Бендена на многих бочонках, которые оказывались на столах, также он не был удивлен узнав себе на заметку, что Киндан запросил их.

Было очень поздно, когда последний из уставших и пьяных всадников отправился спать, весь молодняк был в своих апартаментах, и община Вейра Плоскогорье была готова оправиться от потери их единственной взрослой королевы драконов.

Было так поздно, что М’тал был очень удивлен, когда, подавив зевоту, он узнал звук голоса Киндана, поющего тихую бесцветную колыбельную. М’тал помнил выражение лица Киндана ранее этим вечером и искал его.

— Будут другие Новорожденные, — сказал ему М’тал, обнимая юношу за плечи и любовно потряс его.

Киндан слишком устал для медоточивого ответа. — Я ученик в Цехе Арфистов, я сомневаюсь, что увижу много.

— В Вейрах тоже есть арфисты, — напомнил ему М’тал.

— Подмастерья, а не ученики, мой лорд, — смиренно сказал Киндан.

— Если ты согласен, тогда, — объявил М’тал, — когда ты станешь арфистом-подмастерьем, я попрошу тебя для Бенден-Вейра.

Следующим утром Киндан со своим маленьким свертком одежды, тесно запакованным в его дорожную сумку, нетерпеливо ожидал в Чаше Вейра Плоскогорье, пока Предводитель М’тал и Д’вин, бронзовый всадник, который должен был лететь от Плоскогорья на Игры Всех Вейров, оживленно беседовали недалеко от него.

Киндан знал, что они спорили о том, кто отвезет его в Цех Арфистов. Он надеялся, что это будет М’тал, потому что Киндан верил, что Предводитель Бендена помнит и не раскаивается в своем обещании, данном прошедшей ночью. Несомненно, если М’тал будет его сопровождать, Предводитель упомянет о его целях Мастеру Муренни. Интересно, как это — быть арфистом Вейра? — размышлял Киндан. В своих самых отчаянных мечтах, он никогда не надеялся на большее, нежели вернуться в маленький холд вроде Наталон-кемпа или в холд поменьше. Но в Вейр!

Пищащий звук обеспокоил Киндана, звук немедленно был поддержан шумом других обеспокоенных птенцов, и он повернул свой пристальный взгляд на казармы молодежи. Он уловил всплески движения и подавил вздох с одной мыслью: На что это похоже — проснуться в казарме молодежи?

Киндан нахмурился и повернул свой взгляд обратно на всадников. Мысль о пробуждении в казарме молодежи пугала его и он хотел отвлечься от этого. Почему Запечатление дракона так его пугало?

Похоже, М’тал и Д’вин почувствовали его взгляд, потому что они обернулись и посмотрели на него.

— До свидания, Киндан, — сказал М’тал, — я должен остаться здесь. Д’вин отвезет тебя в Цех Арфистов.

Киндан приосанился и поклонился: — Предводитель.

М’тал проворчал что-то и бросившись к Киндану, обнял его с широкой улыбкой: — Не думай, что сможешь вот так уехать! — сказал он и тесно прижал Киндана к себе. На мгновение Киндан напрягся, потом расслабился, осознав во вспышке озарения, что М’тал и вправду ценит его. М’тал был выше и намного гибче его отца, однако…

— Если ты готов, — со смешком сказал Д’вин. Но его глаза мигнули.

М’тал отошел назад, посмотрел Киндану в глаза и поднял руку, указывая на него:

— Не забудь, что я тебе говорил.

Киндан не смог сдержать удивления в своем голове, когда спросил: — Вы серьезно?

— Конечно, — сказал М’тал. — Всадник дракона живет своим словом, — он снова подошел ближе и похлопал Киндана по плечу. — Так же, как и арфист.

Киндан так волновался, что мог только кивнуть. М’тал бросил на него последний оценивающий взгляд и повернувшись, широкими шагами пошел к своему бронзовому Гаминт’у.

— Не задерживайся слишком долго! — крикнул М’тал, когда бронзовый дракон, прыгнул в небо над Вейром плоскогорье. Молниеносно дракон и всадник ушли в промежуток.

— Пошли, — резко сказал Киндану Д’вин.

— Да, сэр, — ответил Киндан, хватая свои пожитки и следуя за раздраженным Командиром крыла.

Похоже, что только мгновение назад они парили над Вейром. Киндан позволил себе осмотреться из-за шеи всадника, и увидел маленькие точки, которые были обитателями Вейра, начинавшими свою ежедневную работу и огромных драконов, которые выглядели меньше файров, двигающихся к озеру Вейра. И тогда, без предупреждения, Киндан очутился в затягивающей деспотичной темноте. Все его тело замерзло и он ничего не слышал, ничего не чувствовал, кроме стука своего сердца.