В 1973 году в Англии вышел музыкальный альбом «Annus mirabilis», в котором были представлены голоса сорока двух(!) известных певцов, появившихся на свет столетием ранее[32]. Без сомнения, если не говорить о Шаляпине (здесь особый случай), самой яркой звездой в этом вокальном созвездии был герой нашей книги.

Фамилия «Карузо» в Италии довольно распространена (кстати сказать, слово «caruso» может выступать и как имя нарицательное — в Сицилии оно служит для обозначения наемных молодых рабочих). В каждом крупном городе есть сотни, а иногда и тысячи Карузо. Достаточно сказать, что на оперной сцене во второй половине XX века выступали двое теноров-однофамильцев Энрико: блестящий компримарио[33] Мариано Карузо, также уроженец Неаполя, и американец из семьи итальянских эмигрантов Чарлз Энтони Карузо, скромно взявший свое второе имя в качестве сценического псевдонима и никогда не выступавший под чересчур «обязывающей» фамилией.

Начиная с первой четверти XX века, когда имя Энрико Карузо получило всемирную известность и стало синонимом таланта и успеха, многие мальчики, рождавшиеся в семьях Карузо, получали имя «Энрико». В этой связи довольно забавен факт, что оно не было подлинным именем знаменитого тенора.

Мальчика, родившегося в семье Марчеллино Карузо, крестили как Эррико — в соответствии с неаполитанской традицией произношения. Эта форма значится во всех документах детства и юности будущего певца, в том числе и в его первых оперных контрактах. Так, на афише спектакля «Джоконда» в театре Салерно 1897 года можно увидеть, что теноровую партию в опере А. Понкьелли исполняет «Эррико Карузо». Певцу тогда было двадцать четыре года — ровно половина отведенного ему срока жизни… Примерно в это время тенор изменил неаполитанский вариант своего имени на более благозвучный — «Энрико». Однако родственники и друзья тенора продолжали все оставшиеся годы называть его «Эрри» или, чаще, «Рико». В итальянском фильме 1951 года «Карузо: Легенда одного голоса» главный герой на вопрос учительницы отчетливо, по слогам, произносит свое имя: «Эр-ри-ко» — возможно, это едва ли не единственный достоверный эпизод во всем фильме…[34]

Большинство статей и книг, написанных о теноре, включая даже «Большой словарь оперных певцов» дотошных немцев К.-Й. Кутча и Л. Рименса, начинаются со слов, что Энрико был восемнадцатым из двадцати одного ребенка в семье Карузо. На самом же деле, как относительно недавно удалось установить, Энрико был третьим из семи детей и первым, который пережил младенческие годы.

Попытки выяснить, откуда возникла столь завышенная цифра, привели к неожиданным результатам. Похоже, миф о двадцати одном ребенке принадлежит… самому Энрико!

Как это можно объяснить?

По словам Стэнли Джексона, «Карузо имел множество достоинств, но объективное отношение к самому себе в их число явно не входило. Например, он был сверхсклонен идеализировать свое детство и преувеличивал трудности, с которыми ему приходилось сталкиваться в ранние годы…»^[35]. Можно предположить, что контраст между тем, чего Карузо добился, и тем, с чего он начинал, был столь разительным, что в сознании тенора его биография с годами приобретала все более мифический характер[36]. Процесс мифологизации жизни Карузо начался в Америке, где тенор выступал большую часть жизни и где получил невероятную популярность. В начале XX века жителям Соединенных Штатов итальянцы представлялись полудиким народом со странными манерами и причудливыми нравами. Во многом этот образ формировался и прессой. Уже с первого появления Карузо в Новом Свете всех удивила его простая и совсем не «звездная» манера поведения. И это «удивление» искусно поддерживалось все новыми и новыми «фактами». Так, семеро детей представлялись американцам фактом заурядным. То ли дело — двадцать один или даже двадцать четыре ребенка!..

Предки Энрико как по линии отца, так и по линии матери родились в Пьедимонте. За последние 150 лет этот небольшой городок менял название дважды — сперва он именовался Пьедимонте Д’Алифе, позднее стал называться Пьедимонте Матезе. Он находится неподалеку от города Кассино. Рядом, на горе, возвышается старейший в Европе монастырь Монте-Кассино, в котором в VI веке святой Бенедикт Нурсийский создал первый католический монашеский орден, получивший имя своего основателя. В XX веке в этих местах отбушевало одно из самых драматичных сражений Второй мировой войны…

В наше время благодаря многолетним архивным исследованиям стало возможным проследить родословную Энрико. Его дед по материнской линии был подкидышем, найденным в приюте в Пьедимонте. Как и большинство аналогичных заведений того времени, приют имел особое устройство — «колесо подкидышей» или, как его называют в Италии, руоту (ruota) — вращающуюся колыбель, встроенную в ворота или стену. Мать, желавшая сдать ребенка в приют и остаться неизвестной, клала малыша в руоту с внешней стороны стены и проворачивала ее. Таким образом ребенок оказывался в приюте, где его принимали монахини[37].

Одна из монахинь, ежедневно проверявшая руоту, обнаружила 20 октября 1812 года в ней ребенка — что, естественно, было делом обычным. В присутствии мэра и двух свидетелей мальчика зарегистрировали в здании муниципалитета Пьедимонте под именем Винченцо Джузеппе Балдини. По всей видимости, такая фамилия была выбрана из-за отсутствия в городе людей с подобной, и ребенок мог быть избавлен от пересудов по поводу возможных родителей. В свидетельстве о рождении Винченцо значилось, что он был подкидышем неизвестного происхождения.

С детьми из приюта, как правило, не слишком церемонились. Им давали минимум образования и уже с раннего детства привлекали к работе. Повзрослевшие мальчики обычно становились чернорабочими — что и произошло с Винченцо Балдини. По достижении зрелости он женился на Кармеле Д’Онофрио. 9 мая 1838 года у супругов родилась дочь, Анна Балдини, ставшая впоследствии матерью героя этой книги.

Дедушка по отцовской линии, Джованни Карузо, родился в 1804 году в семье Луиджи и Розы Ленны Карузо. 3 октября 1835 года он обвенчался с Марией Оноратой Палумбо, дочерью Паскуале и Марии Танказии Палумбо. От этого брака было двое сыновей: Марчеллино (отец Энрико), родившийся 8 марта 1840 года, и Сальваторе. Кстати, правнук Сальваторе, Энрико Карузо (названный, разумеется, в честь своего великого родственника), вплоть до недавнего времени работал в Пьедимонте Матезе преподавателем музыки.

В этом крохотном городке Анна Балдини и Марчеллино Карузо вполне могли быть знакомы с детства. Однако Марчеллино женился на Анне, когда ей было двадцать восемь лет, что по тем временам было немало для невесты, первый раз выходящей замуж. Объяснение столь позднего брака простое: поскольку Анна происходила из крайне бедной семьи и не имела приданого, Марчеллино должен был сперва получить профессию и иметь возможность обеспечивать семью. А Анне не оставалось ничего иного, как этого момента дожидаться.

Венчание состоялось 21 августа 1866 года в церкви Благовещения. Через пару лет супруги переселились в Неаполь, где были возможности найти стабильную работу. Правда, время как для переезда, так и для начала семейной жизни молодой паре не благоприятствовало. В разгаре была Австро-итальянская война: войска Гарибальди атаковали Рим, все крупные города были охвачены волнением. Но в маленьких городках жизнь стала совсем невыносимой, так что супругам ничего не оставалось, как попытать счастья в Неаполе.

Во второй половине XIX века Неаполь был крупнейшим городом Италии. Хотя он расположен всего в 140 милях от Рима, здесь издавна сложился и свой язык (так называемый «неаполитанский диалект»), и особый жизненный уклад, и своеобразный архитектурный стиль. Даже внешность неаполитанцев иная, нежели у других итальянцев — южане более смуглые и низкорослые, чем северяне.