По всему было видно, что Ник включил работу своего рассудка на все обороты, чтобы осознать и оценить сказанное ею. Наконец он произнес:

— Знаешь, давай оставим наши отношения прежними. Пусть они будут такими же, какими были до вчерашнего дня. Я прошу тебя об этом, потому что не хочу терять тебя. И потому что, мне кажется, я тоже начинаю влюбляться в тебя.

— Вот именно: тебе это только кажется, а на самом деле ни о какой влюбленности говорить не приходится. — Марджи нервно рассмеялась. — Тебе просто понравилось иметь установившиеся отношения. Еще бы, масса плюсов — безопасный секс и загнанное в угол одиночество.

Его реакция на ее признание в любви вызвала в ней горькое разочарование и душевную боль. Марджи закрыла глаза и постаралась взять под контроль дыхание, которое стало глубоким и прерывистым. В одном она была уверена: у нее хватит сосредоточенности и воли, чтобы не расплакаться. Ей ни в коем случае не следует демонстрировать перед ним свою слабость.

Однако его присутствие в квартире, его близость усугубляли ее муки, и она, открыв сухие глаза, сказала:

— Послушай, я чувствую себя так, будто только что завершила многочасовое восхождение на Эверест. Я жутко устала. — Ее голос был вялым и каким-то отстраненным. — Этой ночью я мало спала, а ведь мне сегодня придется работать. К тому же я не вижу смысла в продолжении нашей беседы.

Ник молча стоял перед ней. Казалось, он был в полной растерянности.

Марджи кивнула в сторону двери и сказала:

— Я уверена, что ты знаешь, где выход из квартиры. Просто закрой за собой дверь.

Она даже не оглянулась в его сторону, когда он уходил, а сразу направилась в спальню и закрылась в ней, как закрывалась когда-то, если братья начинали выводить ее из себя.

Тогда они жили все вместе, и еще не поумневшие братья терзали ее довольно часто. Закрываясь от них в спальне, она ложилась в кровать и подолгу смотрела в потолок. В такие моменты она начинала думать о том, как проучить несмышленышей, издевавшихся над ней. Обычно она мысленно уезжала на Шетландские острова и проводила там несколько дней, совершая долгие прогулки по берегу. Когда она возвращалась из своего «путешествия» домой, братья встречали ее со счастливыми улыбками и клялись, что больше никогда не будут вести себя как тупоумные негодяйчики. Взрослея, они начинали осознавать, что без старшей сестры им не обойтись.

Сейчас, как и много лет назад, ей тоже было жалко себя. Но, лежа в кровати и уставившись в потолок, она уже не строила никаких планов возмездия. Она просто плакала.

От Марджи он поехал к себе домой, решив «побеседовать» тет-а-тет с бутылкой виски. Ему захотелось напиться, чтобы облегчить бремя душевных мук, которое неожиданно навалилось на него сразу, как только он покинул ее квартиру.

Ник цедил алкоголь уже пять или шесть часов и за это время успел тысячу раз признаться себе, что Марджи права. Дело действительно не в деньгах, а в доверии. Он же с давних пор никому не доверял, даже самым близким людям, и втайне страдал от этого. А теперь, когда их отношения с Марджи оказались из-за этого на грани разрыва, его тайные душевные страдания усилились еще более.

Поскольку в его тесную квартирку над гаражом никогда не попадали прямые солнечные лучи, в ней, казалось, постоянно висела легкая сумеречная дымка. Ника эта дымка не раздражала; наоборот, она успокаивала и как бы убаюкивала его. Плеснув в бокал чуточку виски, он поднялся из-за стола и подошел к окну. Во дворе было пустынно и тихо. Солнце уже садилось, и на небе высыпали звезды. Ник любил этот час уходящего дня.

Постояв у окна минут пятнадцать, он услышал знакомый шум подъезжавшего автомобиля и счастливый лай Боксера, бросившегося встречать Гая и Джин. Чтобы не маячить перед ними в окне, Ник вернулся к своему алкогольному собеседнику — «Белой лошади».

Ник испытывал горькое сожаление, боль и ярость. Никто еще не приводил его в такую ярость, в какую привела Марджи. Она может вычеркнуть его из своей личной жизни, но какое она имела право вмешиваться в его служебную деятельность? Отказавшись от его профессиональных услуг, она тем самым поставила под сомнение его качества как агента сыскной полиции, как детектива! А ведь различные подробности, связанные с кражей в ее магазине, были известны ему как никому другому.

Марджи из-за своей импульсивности сама себе подложила свинью. Если она окончательно решит отказаться от его услуг, то дело с кражей в ее «Кружевах» может осложниться. Она может столкнуться с новыми неприятностями, с новыми случаями ограбления магазина или причинения ей какого-то другого ущерба. И он не сможет предотвратить такое развитие событий. Ведь уже кто-то пытался проникнуть в ее помещение ночью.

Ночью! Под покровом темноты! И Ник вдруг вспомнил о том, что внизу, около лестницы, ведущей в ее квартиру, нет света. Ее домовладелец до сих пор не поменял там перегоревшую лампочку. Неожиданно для самого себя Ник принял молниеносное решение: надо ехать к Марджи немедленно. Беда может прийти в любой момент. Его воспаленный алкоголем мозг пронзило дурное предчувствие.

Вскочив со стула, он за две минуты собрал и забросил в сумку нужные инструменты и приспособления (запасную лампочку, отвертку, плоскогубцы, резиновые перчатки, фонарик и тому подобное), натянул на себя свитер, схватил ключи, запер дверь, выбежал во двор, сел за руль грузовичка и помчался в направлении «Кружев, кружащих голову».

Подъехав к магазину, он припарковал свой «сухопутный крейсер» у задней стены здания, взял сумку с лампочкой и инструментами и вышел из автомобиля на улицу. Как раз в этот момент мимо проезжал дежурный полицейский патруль. Когда машина притормозила, Ник увидел за рулем Джеймса Болдуина. Они поприветствовали друг друга, и Райлэнд сказал:

— В этот вечер я ничем не занят, поэтому решил подъехать сюда, чтобы наладить освещение в коридоре перед лестницей. Несколько дней назад я заметил, что там нет света. Вероятно, перегорела лампочка.

— Хорошее дело, — кивнул Болдуин. — А я здесь подежурю. Припаркуюсь возле двери. Кричи, если что надо будет.

Подойдя к наружной двери, через которую можно было попасть в квартиру Марджи, Ник убедился, что она заперта. У него полегчало на сердце. Он достал из кармана ключи и открыл ее. Дверь автоматически захлопнулась за ним, и его тотчас сжала плотным кольцом темнота коридора, хотя по технической инструкции это место в ночное время должно быть освещено. Вытащив из сумки фонарь, Райлэнд включил его и направился к основанию лестницы, чтобы проверить наличие лампочки под потолком. Луч фонаря скользнул по лестнице и высветил на ней… мужскую фигуру!

Незнакомец, освещенный светом фонаря, замер на месте. В одной руке он держал жестяную банку с бензином, в другой — ключи. Обернувшись и увидев Ника, он бросил в него банку и попал в правое плечо. Детектив охнул и выронил фонарь. Мужчина ринулся вниз по лестнице и, оттолкнув Ника, попытался прошмыгнуть мимо него.

Но Райлэнд сделал резкий рывок и успел схватить беглеца за шиворот. В следующую секунду он пнул его ногой в пах, а рукой нанес мощный удар в солнечное сплетение. Удар был настолько стремительным и сильным, что незваный гость тотчас рухнул навзничь. Ник грубо перевернул его на живот, коленом прижал к полу и заломил руки за спину. При полицейском не было наручников, и он, не разжимая железных тисков, прокричал:

— Джеймс! Вызови группу поддержки! — Ник прилагал максимум усилий, чтобы удерживать негодяя в неподвижном положении, и его дыхание становилось все более порывистым и тяжелым.

Наверху лестницы раздался шум, послышался скрип открывающейся двери. Ник, не отрывая колена от спины незнакомца, повернул голову и увидел Марджи. Она стояла на лестничной площадке.

— Вернись в квартиру, Марджи, и закройся на ключ, — приказал детектив Райлэнд и добавил: — И позвони в полицию.

В этот момент он услышал торопливые шаги патрульного офицера, приближавшегося к наружной двери, и крикнул: