Нику вспомнились добрые времена, которые они проводили вместе, когда учились в Оксфордском университете, и он, что называется, поймал друга на слове — принял его предложение переселиться к нему для постоянного проживания. Процветающий финансист Райлэнд покинул созданную им фирму и переехал в особняк к Уоллесу, скромно разместившись в шоферской квартире над гаражом. Свое новоселье он отмечал целый день, неспешно цедя пиво, купаясь в бассейне и играя с Гаем в теннис. Для Ника началась новая, вольготная жизнь.

Но вскоре праздное времяпрепровождение стало тяготить заядлого трудягу. Он стал было подумывать о том, чтобы устроиться на работу в местную инвестиционную фирму, однако потом отказался от этой мысли: ремесло делать деньги больше не прельщало его. К тому же денег у него уже было предостаточно, и он мог бы позволить себе заниматься ничегонеделанием до конца своих дней. При условии, что не наделает никаких глупостей. Маленькую глупость он все-таки допустил, по дешевке продав оба своих роскошных лимузина. Но это не вызвало в нем ни малейшего сожаления. Роскошь перестала его прельщать.

Огромный капитал Ника был рассредоточен кругленькими суммами в нескольких банках. И теперь, вместо того, чтобы к этим суммам добавлять новые нули, он решил заняться сокращением старых. Каждый день капиталист Райлэнд ходил качать мышцы в местный спортивный зал, посещал курсы исландского языка для взрослых, а перед сном часа по два читал поочередно полные собрания сочинений то Льва Толстого, то Джона Голсуорси. Но все это было лишь способом заполнить огромную нишу появившегося свободного времени.

И вдруг однажды в его голове сверкнула идея. Он столько лет заботился лишь о самом себе! А не пора ли теперь позаботиться и о других людях? И твердо решил: пора. Из львиной доли своего капитала он создал фонд и через посредство местной юридической конторы, во главе которой стояла семейная чета его друзей, стал анонимно помогать людям, нуждавшимся в поддержке. Чтобы расширить свой юридический кругозор, благотворитель Райлэнд поступил на государственные курсы по подготовке кадров для обеспечения правопорядка, успешно сдал выпускные экзамены и… был принят на службу в местную полицию. И эта новая работа ему очень нравилась.

Неторопливо потягивая виски с содовой, которое ему подала Джин, Ник чувствовал себя в кругу старых друзей свободно и комфортно.

— Кстати, Джин! — Ник вдруг шлепнул себя по лбу. — Ты заговорила о магазине дамского белья. А как насчет той вещички, которую ты купила в «Кружевах»?

— Какой такой вещички? — Гай подозрительно покосился на жену.

— О, Ник! — На лице Джин появилась гримаса недовольства. — Ты все испортил. Я оставила этот сюрприз на вечер, когда мы уже вернулись бы из «Чезаре».

Гай и Джин были завсегдатаями этой пиццерии, которую знал весь Оксфорд. Заведение славилось не только вкусной пиццей и крепким ирландским портером, но и интерьером пятидесятых годов — миниатюрными зеркальными плитками на опорных колоннах и розовой «фармайкой» на столиках. Многие мужчины заглядывали сюда выпить кружку-другую разливного пива и полюбоваться симпатичными официантками, которые носили длинные распущенные волосы и коротенькие фартучки и к тому же не проливали пиво и никогда не забывали прихватить кетчуп для жареного мяса.

— М-да… — Гай поднял бокал. — Джин, дорогая, твоя вещичка прямо-таки заинтриговала меня. — Он нежно погладил ее по щеке и добавил: — Ну что ж, друзья мои, давайте выпьем до дна и перейдем к ужину. Возражений нет? Ну и отлично.

Боксер, видимо, каким-то своим непостижимым собачьим нутром почуял, что скоро ему что-то перепадет со стола, и усердно завилял хвостом. А Джин так и просияла после первых слов Гая и, не отрывая от него глаз, сказала:

— Ведь ты же знаешь, милый, что твое пылкое нетерпение всегда возбуждало и возбуждает меня больше, чем нужно. — Повернувшись к Нику, она добавила: — Кстати, говоря о нетерпении, а точнее, об одном из синонимов этого слова — напряжении или, еще точнее, напряженности. Когда я была сегодня в магазине Марджи Мерано, мне показалось, будто там в самом воздухе витала какая-то напряженность.

— Тебе так показалось потому, что ты увидела там меня в неслыханном окружении черных кружев и красного эластика, и это вызвало у тебя определенное беспокойство и нервное напряжение, — пошутил Ник.

— Вы оба, должно быть, интересно провели сегодняшний день. — Гай запустил подальше теннисный мячик, и Боксер со всех ног бросился за ним по траве. — Расскажите мне что-нибудь еще про дамское белье…

— «Кружева, кружащие голову» — новый магазин дамского белья в нашем городе, — пояснила Джин. — Его хозяйку зовут Марджи Мерано, она очень хорошенькая, и у нее, судя по всему, неплохо работает головка.

— Ник, каким же ветром занесло тебя в этот чертог кружев и невообразимых женских вещичек, одну из которых купила даже моя умная жена? — спросил Гай.

К столику вернулся боксер и с довольным видом опустил перед хозяином найденный трофей. Гай поднял с земли мячик и опять забросил его, только теперь гораздо дальше.

— Я был приглашен в этот магазин его владелицей для проведения одного расследования, — важно ответил Ник.

— Разумеется, связанного с партией пеньюаров, которые оказались настолько прозрачными, что растаяли под натиском покупательниц буквально в считанные минуты, — шутливым тоном закончил фразу друга Гай.

— Не смешно, — сказал Ник.

Он вдруг вспомнил Марджи, ее описание маленьких мужских трусиков… И подумал о том, что под ее черными обтягивающими брюками и в самом деле не было видно никаких швов. Значит, она сама носит такие…

Ник поднес бокал ко рту слишком резко и облил себе подбородок и тенниску. Смахнув с груди капли виски с содовой, он вздохнул и полушутя-полусерьезно изрек:

— Вот так же, как эти драгоценные капли, мы теряем все в нашей быстротекущей жизни.

— Ну и какое же дело ты должен расследовать? — спросил его Гай.

— Кражу.

— Кражу? — удивился Гай.

— Похоже, именно это было совершено одним или несколькими лицами, — сказал Ник. — В «Кружевах» украли прелестный алый пеньюар — очень изящную кружевную вещицу. И сегодня это была уже третья кража подряд. Причем, одного и того же товара.

— Три кражи подряд! — Гай присвистнул. — В городе налицо явный рост преступности. В следующий раз из витрины могут исчезнуть лифчики, увеличивающие размер груди, а потом, глядишь, наступит очередь корсетов. О, ужас! — Повернувшись к жене, он спросил: — Дорогая, женщины сейчас носят корсеты?

— Прекрати ехидничать! — Джин шлепнула мужа по плечу. — Вот если бы речь зашла о мужских штанах, а не о дамских принадлежностях, ты наверняка запел бы по-другому. — Она подперла рукой подбородок и задумалась. — Алый пеньюар… Ммм… Очень интересно. — Но тут же снова оживилась и спросила Ника: — Кстати, ты купил что-нибудь в этих «Кружевах»? Ну хотя бы ради того, чтобы сделать одолжение прелестной хозяйке?

— Я приобрел там игрушечного медвежонка. Шелкового, цвета беж. Мне нравится эта игрушка. Подарю ее маме.

— Прекрасная мысль. Думаю, ей понравится. У тебя хороший вкус, детектив Райлэнд, — заметила Джин.

Неожиданно Гай отставил пустой бокал в сторону, поднялся из кресла и, обращаясь к Нику, сказал:

— Извини, дружище, но сегодня тебе, боюсь, придется развлекаться в «Чезаре» без нас. Джин так заинтриговала меня своей вещичкой, приобретенной у Марджи Мерано, что я решил предпочесть ознакомление с этой покупкой пиццерии, причем предпочесть без особых отлагательств.

Джин метнула на Гая заискрившийся взгляд и не смогла сдержать счастливой улыбки.

Когда Ник открыл дверь пиццерии и шагнул внутрь, потоки охлажденного воздуха от кондиционера ринулись на него с такой силой, что ему на миг показалось, будто он очутился на какой-нибудь заснеженной горе, обдуваемой со всех сторон ледяными ветрами.

Впрочем, холод — это еще не самое страшное в жизни. На пути человека могут встретиться и куда более неприятные вещи, глубокомысленно рассуждал переодевшийся в штатское полицейский Райлэнд. Усевшись на высокий стул за стойкой бара, он ловко забросил в рот несколько орешков кешью и стал рассеянно наблюдать за футбольной игрой на экране телевизора.