— Сколько? — спросил Макс, поняв, куда она клонит.

У Лауры едва не сорвалось с языка — навсегда. У нее было ощущение, что она окунается с головой в бархатистую глубину его темных глаз, и она плотно сжала губы, чтобы не поддаться соблазну и попросить о невозможном. Дети принадлежат Фей и Дэну, и сейчас как бы сданы напрокат. Что касается Макса, то он принадлежит другому миру и… другим женщинам.

— Я не знаю, — пожала плечами Лаура, хотя внутренний голос шепнул ей: рискни! — Неделю? — Увидев, что Макс не отшатнулся в ужасе, она осмелела. — Может, две… Если мы будем постоянно заниматься с Уолтером, то сможем вернуть его в нормальное для ребенка состояние. Возможно даже, Фей, если вдруг суд их оправдает.

— Я не возражаю. Но тебя ведь ждет работа в Лондоне, — с улыбкой напомнил Макс.

Лаура чуть не бросилась ему на шею от избытка чувств.

— Я позвоню Люку сегодня же. Уверена, что его сестра будет рада помочь ему — ее дети пошли в школу, и она не знает, чем себя занять в их отсутствие.

— Две недели — большой срок для людей, которые живут вместе под одной крышей. Нам будет тяжело, когда настанет день отъезда, — добавил он после короткой паузы.

У Лауры снова сердце ушло в пятки, но она бодро улыбнулась.

— Мы будем поддерживать связь с детьми. Будем навещать их, посылать поздравительные открытки. Я могу писать им каждый день и рассказывать, как поживает Фред. Пришлю его фотографии. Ты же знаешь, как Уолтер любит животных…

Голос Лауры затих. Она смотрела на Макса и видела в его глазах страдание. Он любит своего сына — это очевидно. Она не раз наблюдала, как он смотрел на Уолтера, когда тот утром залезал к ним в постель, или с каким трогательным выражением Макс смотрел на спящего мальчика.

По прошествии двух недель Макс полюбит малыша еще больше, сильнее привяжется к нему. Может, он тоже боится разлуки с детьми? И предпочитает резко оборвать эту связь сейчас, пока расставание с сыном не превратилось в сплошную муку?

— Макс, прости меня. Я веду себя как последняя эгоистка и совсем не думаю о твоих чувствах. Если это так тяжело для тебя…

— Нет, — быстро сказал он. — Да… О, черт! Я знаю только, что мне еще никогда в жизни не было так хорошо. И ты права, говоря о том, что с Уолтером надо еще позаниматься немного. Нам, конечно, потом трудно будет с ними расстаться, но мы, как ты сказала, можем поддерживать с ними связь. Однако я не уверен, что дела позволят мне остаться здесь еще на две недели.

— Тогда давай жить одним днем.

Она бы согласилась даже на один час. У Лауры в глазах заблестели слезы, и она улыбнулась, испытав одновременно радость и грусть.

— Решено. — Макс крепко сжал ее руку, словно скрепляя договоренность. — Мы будем радоваться жизни каждый день, который нам удастся прожить здесь всем вместе.

— Мне приятно, что ты находишь во всем этом удовольствие, — серьезно заметила Лаура.

— Это моя стихия, — с улыбкой ответил Макс. — Я живу в семье, о которой мечтал всю жизнь.

— Когда-нибудь у тебя появится своя семья.

Лаура опустила голову, чтобы не видеть темные глаза Макса, озарившиеся радостным блеском надежды. Он поцеловал ее руку и, к ее облегчению, резко сменил тему.

— Мы переедем после обеда. И, если шторм утихнет, сходим все вместе на пляж. Нам с тобой не помешает немного расслабиться. Хорошо?

Наслаждайся каждой минутой, сказала себе Лаура и, отбросив тревоги, подняла на Макса сияющие глаза.

— Не могу дождаться!

Макс до последнего момента хранил в секрете название места, где находился арендованный им дом, но Лауру особенно не волновало, где именно они будут жить: главное, чтобы их новое жилище было просторным и чистым и чтобы рядом были Макс и дети.

— Я собираюсь измотать сегодня Уолтера до полного изнеможения, — тихо сказал ей Макс в машине и украдкой погладил по колену. — Не хочешь спросить зачем?

— Зачем? — прошептала она, прекрасно зная ответ.

— Хочу провести с тобой наедине длинный вечер и долгую ночь. Хочу держать тебя в своих объятиях, лежать с тобой на полу у камина, в библиотеке, в…

— В библиотеке?!

Макс ухмыльнулся и свернул на проселочную дорогу.

— Добро пожаловать в фамильный особняк Прайтов! — объявил он и, увидев ошеломленное лицо Лауры, рассмеялся. — Он сдается, но сейчас стоит пустой. Здесь мы и будем жить, — сказал он, целуя Лауру в губы.

— Но он… Он огромный!

— Громадный, — согласился Макс. — Поэтому я и хочу извлечь из каждой комнаты пользу, — лукаво подмигнув, добавил он.

Уолтер, сидевший на заднем сиденье, застучал ногами по спинке кресла Лауры. Обернувшись, она увидела, что мальчик с восторгом смотрит на мирно щиплющих траву коров. На склоне холма паслась отара овец.

— Уолтер, посмотри! Вон ослик! Макс, как здесь красиво — настоящий рай! — Лаура светилась счастьем.

Пока они с Максом выгружали из машины вещи, Уолтер влез на забор и горящими глазами смотрел на коров. К тому времени, когда весь скарб был внесен в дом, а Фред занял наблюдательный пост на жердочке, Сью уже спала. Уолтер тоже выглядел сонным и периодически тер кулачками глаза.

Лаура отвела племянника наверх в просторную светлую спальню, а, когда вернулась, Макс встретил ее откровенно сладострастным взглядом.

— Иди ко мне.

— Ты хочешь… Здесь, в холле?

— Я хочу тебя, — пробормотал Макс, — хочу так нестерпимо, что не могу ждать ни секунды.

Он впился в ее губы нетерпеливо и жадно, скользя ладонями по ее тоненькой фигурке. В его глазах полыхало пламя любви. Жаркая, обжигающая волна захлестнула Лауру. Неприлично, вяло думала она, дрожа от возбуждения, заниматься любовью посреди белого дня в холле.

— Лаура! — надрывно выкрикнул Макс и стал лихорадочно срывать с нее одежду.

Лаура, одержимая страстью, раздела его, и они слились друг с другом в бешеном эротическом экстазе, пытаясь дать выход накопившейся страсти…

Оба долго не могли выровнять дыхание после столь бурного выражения чувств. Наконец Макс сделал глубокий, судорожный вдох и почти с благоговением поцеловал Лауру. У нее на глазах выступили слезы счастья.

— Ты ведьма! Я, уже, кажется, не могу не распускать руки, когда ты рядом. Что же нам делать с этим, Лаура?

Она молча одевалась, не зная, как ответить. Ясно, что я притягиваю Макса исключительно физиологически. Он влюблен в меня тем, что пониже живота, с раздражением подумала Лаура. И будет постоянно домогаться меня, пока ему не попадется другая женщина, которая больше подойдет ему в постели, чем я.

— Ничего не делать, — буркнула она, закрывая этот вопрос.

Потом они сидели в гостиной, смотрели в окно на темные утесы и искрившееся море. Каждый думал о своем. Светило солнце, и чайки кричали над морем. Но сердце Лауры переполняли плохие предчувствия. Они с Максом занимались любовью с таким отчаянием, будто в последний раз. Они постоянно находились под дамокловым мечом, и тонкая нить, на которой он держался, могла в любой момент оборваться.

Макс крепко — до боли — прижал ее к себе. Лаура со всей страстью, на которую была способна, поцеловала его в губы. Она будто хотела избавиться от напряжения, которое росло внутри нее, подобно надвигающейся грозе.

Макс мягко отстранился.

— Пойду разбужу Уолтера, а то мы пропустим хорошую погоду, — сказал он хриплым голосом.

Они гуляли по пустынному пляжу, и сторонний наблюдатель подумал бы, что обычная английская семья вышла подышать морским воздухом. Уолтер то и дело останавливался и выискивал на песке всякую всячину, каждый раз прыгая от восторга.

Лаура чувствовала, что ее нервы натянуты до предела. Она оставила Макса с коляской, в которой спала Сью, а сама побежала к морю. Пытаясь избавиться от напряжения, она бегала по краю воды, вскрикивая каждый раз, когда ее доставала набежавшая волна. В какой-то момент Лаура посмотрела на берег. Макс поставил на камнях коляску, хорошо укрепив ее со всех сторон, а Уолтер сидел на валуне и смотрел, как его тетя резвится у воды. Лаура снова стала играть с волнами, и, когда к ней присоединился Макс, они стали бегать наперегонки, смеясь и визжа, как дети.