Голоса твоего.

Недрами — в ночь, сквозь слепость

Век, слепотой бойниц.

Глухонемая крепость

Над пестротою жниц.

Кутают ливни плечи

В плащ, плесневеет гриб.

Тысячелетья плещут

У столбняковых глыб.

Горе горé! Под толщей

Век, в прозорливых тьмах —

Глиняные осколки

Царств и дорожный прах

Битв…

6 августа 1922

3. СИВИЛЛА — МЛАДЕНЦУ.[3]

К груди моей,

Младенец, льни:

Рождение — паденье в дни.

С заоблачных нигдешних скал,

Младенец мой,

Как низко пал!

Ты духом был, ты прахом стал.

Плачь, маленький, о них и нас:

Рождение — паденье в час!

Плачь, маленький, и впредь, и вновь:

Рождение — паденье в кровь,

И в прах,

И в час…

Где зарева его чудес?

Плачь, маленький: рожденье в вес!

Где залежи его щедрот?

Плачь, маленький: рожденье в счет,

И в кровь,

И в пот…

Но встанешь! То, что в мире смертью

Названо — паденье в твердь.

Но узришь! То, что в мире — век

Смежение — рожденье в свет.

Из днесь —

В навек.

Смерть, маленький, не спать, а встать.

Не спать, а вспять.

Вплавь, маленький! Уже ступень

Оставлена…

— Восстанье в день.

17 мая 1923

Но тесна вдвоем

Даже радость утр.

Оттолкнувшись лбом

И подавшись внутрь,

(Ибо странник — Дух,

И идет один),

До начальных глин

Потупляя слух —

Над источником,

Слушай-слушай, Адам,

Чтó проточные

Жилы рек — берегам:

— Ты и путь и цель,

Ты и след и дом.

Никаких земель

Не открыть вдвоем.

В горний лагерь лбов

Ты и мост и взрыв.

(Самовластен — Бог

И меж всех ревнив).

Над источником

Слушай-слушай, Адам,

Чтó проточные

Жилы рек — берегам:

— Берегись слуги,

Дабы в отчий дом

В гордый час трубы

Не предстать рабом.

Берегись жены,

Дабы, сбросив прах,

В голый час трубы

Не предстать в перстнях.

Над источником

Слушай-слушай, Адам,

Что проточные

Жилы рек — берегам:

— Берегись! Не строй

На родстве высот.

(Ибо крепче — той

В нашем сердце — тот).

Говорю, не льстись

На орла, — скорбит

Об упавшем ввысь

По сей день — Давид!

Над источником

Слушай-слушай, Адам,

Чтó проточные

Жилы рек — берегам:

— Берегись могил:

Голодней блудниц!

Мертвый был и сгнил:

Берегись гробниц!

От вчерашних правд

В доме — смрад и хлам.

Даже самый прах

Подари ветрам!

Над источником

Слушай-слушай, Адам,

Чтó проточные

Жилы рек — берегам:

— Берегись…

8 августа 1922

Леты подводный свет,

Красного сердца риф.

Застолбенел ланцет,

Певчее горло вскрыв:

Не раскаленность жёрл,

Не распаленность скверн —

Нерастворенный перл

В горечи певчих горл.

Гóре горé! Граним,

Плавим и мрем — вотще.

Ибо нерастворим

В голосовом луче

Жемчуг…

Железом в хрип,

Тысячей пил и свёрл —

Неизвлеченный шип

В горечи певчих горл.

11 августа 1922

В смертных изверясь,

Зачароваться не тщусь.

В старческий вереск,

В среброскользящую сушь,

— Пусть моей тени

Славу трубят трубачи! —

В вереск-потери,

В вереск-сухие ручьи.

Старческий вереск!

Голого камня нарост!

Удостоверясь

В тождестве наших сиротств,

Сняв и отринув

Клочья последней парчи —

В вереск-руины,

В вереск-сухие ручьи.

Жизнь: двоедушье

Дружб и удушье уродств.

Седью и сушью,

(Ибо вожатый — суров),

Ввысь, где рябина

Краше Давида-Царя!

В вереск-седины,

В вереск-сухие моря.

5 сентября 1922

Когда обидой — опилась

Душа разгневанная,

Когда семижды зареклась

Сражаться с демонами —

Не с теми, ливнями огней

В бездну нисхлестнутыми:

С земными низостями дней.

С людскими косностями —

Деревья! К вам иду! Спастись

От рева рыночного!

Вашими вымахами ввысь

Как сердце выдышано!

Дуб богоборческий! В бои

Всем корнем шествующий!

Ивы-провидицы мои!

Березы-девственницы!

Вяз — яростный Авессалом,

На пытке вздыбленная

Сосна — ты, уст моих псалом:

Горечь рябиновая…

К вам! В живоплещущую ртуть

Листвы — пусть рушащейся!

Впервые руки распахнуть!

Забросить рукописи!

Зеленых отсветов рои…

Как в руки — плещущие…

Простоволосые мои,

Мои трепещущие!

8 сентября 1922

Купальщицами, в легкий круг

Сбитыми, стаей

Нимф-охранительниц — и вдруг,

Гривы взметая

В закинутости лбов и рук,

— Свиток развитый! —

В пляске кончающейся вдруг

Взмахом защиты —

Длинную руку на бедро…

Вытянув выю…

Березовое серебро,

Ручьи живые!

9 сентября 1922

Други! Братственный сонм!

Вы, чьим взмахом сметен

След обиды земной.

Лес! — Элизиум мой!

В громком таборе дружб

Собутыльница душ

Кончу, трезвость избрав,

День — в тишайшем из братств.

Ах, с топочущих стогн

В легкий жертвенный огнь