Зеркальные! Ни зыби в них, ни лона,

Вселенная в них правит ход.

Лазурь! Лазурь! Пустынная до звону!

Книгохранилища пустот!

Провалы отроческих глаз! — Пролеты!

Душ раскаленных — водопой.

— Оазисы! — Чтоб всяк хлебнул и отпил,

И захлебнулся пустотой.

Пью — не напьюсь. Вздох — и огромный выдох,

И крови ропщущей подземный гул.

Так по ночам, тревожа сон Давидов,

Захлебывался Царь Саул.

25 августа 1921

2. «Огнепоклонник! Красная масть…»

Огнепоклонник! Красная масть!

Завороженный и ворожащий!

Как годовалый — в красную пасть

Льва, в пурпуровую кипь, в чащу —

Око и бровь! Перст и ладонь!

В самый огонь, в самый огонь!

Огнепоклонник! Страшен твой Бог!

Пляшет твой Бог, насмерть ударив!

Думаешь — глаз? Красный всполох —

Око твое! — Перебег зарев…

А пока жив — прядай и сыпь

В самую кипь! В самую кипь!

Огнепоклонник! Не опалюсь!

По мановенью — горят, гаснут!

Огнепоклонник! Не поклонюсь!

В черных пустотах твоих красных

Стройную мощь выкрутив в жгут

Мой это бьет — красный лоскут!

27 августа 1921

3. «Простоволосая Агарь — сижу…»

Простоволосая Агарь — сижу,

В широкоокую печаль — гляжу.

В печное зарево раскрыв глаза,

Пустыни карие — твои глаза.

Забывши Верую, купель, потир —

Справа-налево в них читаю Мир!

Орлы и гады в них, и лунный год, —

Весь грустноглазый твой, чужой народ.

Пески и зори в них, и плащ Вождя…

Как ты в огонь глядишь — я на тебя.

Пески не кончатся… Сынок, ударь!

Простой поденщицей была Агарь.

Босая, темная бреду, в тряпье…

— И уж не помню я, что там — в котле!

28 августа 1921

4. «Виноградины тщетно в садах ржавели…»

Виноградины тщетно в садах ржавели,

И наложница, тщетно прождав, уснула.

Палестинские жилы! — Смолы тяжéле

Протекает в вас древняя грусть Саула.

Пятидневною раною рот запекся.

Тяжек ход твой, о кровь, приближаясь к сроку!

Так давно уж Саулу-Царю не пьется,

Так давно уже землю пытает око.

Иерихонские розы горят на скулах,

И работает грудь наподобье горна.

И влачат, и влачат этот вздох Саулов

Палестинские отроки с кровью черной.

30 августа 1921

«Веками, веками…»

Веками, веками

Свергала, взводила.

Горбачусь — из серого камня — Сивилла.

Пустынные очи

Упорствуют в землю.

Уже не пророчу, —

Зубов не разъемлю.

О дряхлом удаве

Презренных сердец —

Лепечет, лепечет о славе юнец.

Свинцовые веки

Смежила — не выдать!

Свинцовые веки

Смеженные — видят:

В сей нищенской жизни —

Лишь час величавый!

Из ceporo камня — гляди! — твоя слава.

О дряхлом удаве

Презренных сердец —

Лепечет, лепечет о славе юнец.

2 сентября 1921

«Соревнования короста…»

Соревнования короста

В нас не осилила родства.

И поделили мы так просто:

Твой — Петербург, моя — Москва.

Блаженно так и бескорыстно

Мой гений твоему внимал.

На каждый вздох твой рукописный

Дыхания вздымался вал.

Но вал моей гордыни польской —

Как пал он! — С златозарных гор

Мои стихи — как добровольцы

К тебе стекались под шатер…

Дойдет ли в пустоте эфира

Моя лирическая лесть?

И безутешна я, что женской лиры

Одной, одной мне тягу несть.

12 сентября 1921

ОТРЫВОК ИЗ СТИХОВ К АХМАТОВОЙ

…Но вал моей гордыни польской

Как пал он! — С златозарных гор

Мои стихи — как добровольцы

К тебе стекались под шатер.

Следя полночные наезды,

Бдил добровольческий табун,

Пока беседовали звезды

С Единодержицею струн.

12 сентября 1921

МАЯКОВСКОМУ

Превыше крестов и труб,

Крещенный в огне и дыме,

Архангел-тяжелоступ —

Здорово, в веках Владимир!

Он возчик и он же конь,

Он прихоть и он же право.

Вздохнул, поплевал в ладонь:

— Держись, ломовая слава!

Певец площадных чудес —

Здорово, гордец чумазый,

Что камнем — тяжеловес

Избрал, не прельстясь алмазом.

Здорово, булыжный гром!

Зевнул, козырнул — и снова

Оглоблей гребет — крылом

Архангела ломового.

18 сентября 1921

«Гордость и робость — родные сестры…»

Гордость и робость — рóдные сестры,

Над колыбелью, дружные, встали.

«Лоб запрокинув!» — гордость велела.

«Очи потупив!» — робость шепнула.

Так прохожу я — очи потупив —

Лоб запрокинув — Гордость и Робость.

20 сентября 1921

ХАНСКИЙ ПОЛОН

1. «Ханский полон…»

Ханский полон

Вó сласть изведав,

Бью крылом

Богу побегов.

Спорый бог,

Скорый бог,

Шпоры в бок-бог!

Оповести

Словом и знаком,

Тех усыпи

Хмелем и маком,

Кровом и мраком будь,

Словом и знаком будь,

Пнем и канавой будь, —

Чтоб все ветра им в грудь!

Черный бог,

Ворон-бог,

Полночь-бьет-бог.

Щебнем-травой,

Гребнем-откосом.

Над татарвой

— Тьфу! — над раскосой.

Конь мой земли не тронь,

Лоб мой звезды не тронь,

Вздох мой губы не тронь,

Всадник-конь, перст-ладонь.

Конный бог,

Сонный бог,

Ломом в лоб-бог!

Быстрым ногам —

Крепость и смелость!

По слободам

Век чтобы пелось:

Беглых и босых — бог,

Простоволосых — бог,

Взлет, всплеск, всхлест, охлест-бог,

Сам черт на веслах — бог.

Окрик-бог,

Охлест-бог,

Опрометь-бог!

1 октября 1921

2. «Ни тагана…»

Ни тагана

Нет, ни огня.

Нá меня, нá!

Будет с меня


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: