Опустившись на пуховые подушки, она сказала:

— До меня только сейчас дошло, что эта комната в отличие от спален не белая. Что это за цвет? Вроде бы не совсем персиковый...

— Мама называет его светло-терракотовым. Мы здесь бываем преимущественно зимой. Летом же чаще сидим в патио и около бассейна. Зимой белые стены выглядят слишком холодными, поэтому мама нарушила традицию и решила окрасить их именно в этот цвет. Многие, кстати, последовали нашему примеру.

Он сел на диван рядом с ней — не близко, но и не на официальном расстоянии.

— Не удивительно, — согласилась Кресси. — Это чудесная комната... очень успокаивающая.

— Но вас она, кажется, вовсе не успокаивает, — неожиданно сухо заметил Николас.

Кресси неуверенно посмотрела на него.

— Вы изо всех сил стараетесь держать себя в руках, но все равно дрожите как осиновый лист. Почему?

— Н-не знаю, — с трудом вымолвила она.

— А я знаю, — он забрал у нее из рук недопитый кофе и поставил рядом с собственной чашкой на стол. Затем, обхватив рукой ее плечи, придвинул к себе поближе. — Вам кажется, что это происходит слишком быстро... да?

— Да, — согласилась она, чувствуя твердые мышцы его руки и приятный лимонный аромат его одеколона.

— Время — это иллюзия. Пять минут боли кажутся вечностью. А пять минут удовольствия пролетают, как пять секунд. — В его голосе неожиданно появились хриплые нотки, заставившие ее вздрогнуть всем телом. — Вы действительно намерены отложить то, чего мы оба хотим? Или я должен решить за вас?

Николас повернул ее лицо к себе. От его взгляда у Кресси перехватило дыхание, она закрыла глаза и почувствовала, как он целует ее веки, потом губы...

ГЛАВА ПЯТАЯ

Внезапно тишину нарушил какой-то необычный звук.

Они оторвались друг от друга, настороженно прислушиваясь.

Почти тут же Николас облегченно расслабился.

— Совсем забыл... это всего лишь Хуанито вернулся с прогулки через щель в двери.

Глядя на ее губы, Николас немного подождал и возобновил поцелуй. Но вскоре какое-то движение за его спиной привлекло внимание Кресси. Она посмотрела, что это, и закричала от ужаса.

Черный кот, которого она уже видела раньше, притащил на ковер комочек взъерошенных перьев. Невыносимое зрелище!

Николас глянул через плечо.

— Боже... этот проклятый кот!

Они оба вскочили с дивана, и тут же самодовольная ухмылка Хуанито сменилась настороженным взглядом.

— Сейчас я ему задам, а вы посмотрите, как там птица, — велел Николас и бросился за котом.

Но тот уже успел схватить свой трофей и пулей умчался под укрытие заваленного книгами стола.

Николас пустился в погоню. Он нырнул под стол, но безуспешно — Хуанито улизнул у него прямо из-под носа и оказался вне досягаемости. Вылезая из-под стола, Николас ударился о его край и принялся с проклятиями потирать ушибленное место.

— Это бесполезно, — сказал он. — У нас такое случалось и раньше. Он передвигается со скоростью молнии, проклятый котяра.

— Но птичка еще жива, — простонала Кресси, когда кот продемонстрировал свою удаль, выскочив из засады и промчавшись мимо нее. На сей раз в качестве укрытия он выбрал местечко на камине за корзиной с сухими цветами.

— Очень сомневаюсь, — возразил Николас. — Наверняка она умерла от страха. Не думайте об этом, Кресси. Знаю, это ужасно, но кошки таковы. Не берите это в голову. Уйдем отсюда в мою комнату.

Он нежно обнял ее, прижавшись к ней лицом и нежно погладив щеку. Но очарование было уже разрушено. Кресси не могла забыть о том ужасе, который птичка испытывает в лапах своего убийцы.

Отстранившись от Николаса, она произнесла:

— Думаю, мы должны сказать друг другу «спокойной ночи». Это был длинный день, и я устала.

— У меня есть особое средство от усталости, завтра вы проснетесь как огурчик. Мы оба проснемся как огурчики, — улыбнулся Николас.

На какое-то мгновение она почувствовала себя готовой пойти с ним в его комнату, но тут же оттолкнула его уже более решительно.

— Простите... я в растерянности... все происходит слишком быстро... Мне не следовало позволять вам целовать меня.

Он отпустил ее, и на его лице явственно проступило мрачное выражение.

— Я не понимаю. Две минуты назад мы с вами хотели заняться любовью. Если вы все еще расстроены из-за птицы...

— Дело не только в этом, — быстро перебила его Кресси. — В каком-то смысле я даже рада помехе. Конечно, мне жалко птичку, но я рада, что спустилась на землю. Я не привыкла ложиться в постель с малознакомым человеком. — Она набрала в грудь побольше воздуха. — Я вообще не ложилась в постель ни с кем. Может, вам это кажется глупым, но мы с Фаззи поклялись, что не будем размениваться... будем ждать своих принцев. Она нарушила клятву и пожалела об этом. Я же собираюсь выполнить ее.

К тому моменту, когда она закончила объяснять, раздражение и досада на лице Николаса сменились изумлением.

— Я правильно расслышал? Вы хотите сказать, что в свои двадцать три года ни с кем не спали?

— Да, то есть нет. Не спала. Знаю, это необычно, но...

— Мягко сказано. Это не просто необычно, это феноменально. Я еще ни разу не встречал девственниц вашего возраста.

— Теперь встретили, — возразила она. — Я, правда, не вижу, что в этом такого экстраординарного. В прошлом это считалось совершенно нормальным.

— Мы живем не в прошлом, — парировал Николас. — Я и так уже догадался, что у вас, скорее всего, не слишком богатый опыт, однако его полное отсутствие просто поражает. Но почему?

— Не имеет смысла делать что-то просто потому, что это делают все... Мы с Фаззи еще в школе так решили. В начале каждой четверти девчонки возвращались в класс и хвастались тем, как провели каникулы. Одна девочка пробовала кокаин, другая украла из магазина вещи, которые мать ей отказалась купить. И почти все занимались сексом с мальчиками. Но когда мы расспрашивали их об этом, они не могли скрыть разочарования.

— Неудивительно, — в его голосе слышался сарказм. — Сопляки только и умеют, что отбивать охоту к любви. Но со временем они учатся.

— Кто учится, а кто и нет, — опять возразила Кресси. — Вы бы удивились, узнав, сколько девушек в двадцать с лишним лет так и остались разочарованными в сексе. Из того, что я слышала, это скорее не радостно, а противно.

Она ожидала, что он оскорбится от этих слов, но уголки его губ насмешливо приподнялись.

— Как я могу переубедить вас, если вы не разрешаете мне до себя дотрагиваться?

То, что его чувство юмора не пострадало даже после полученного отпора, оказалось для Кресси приятной неожиданностью. Из рассказов Фаззи и других знакомых девчонок, она знала, что секс — это минное поле непонимания и большинство мужчин становятся чрезвычайно чувствительными в таких интимных вопросах. Видимо, Николас не относится к их числу.

— Мне кажется, людям надо многое узнать друг о друге, прежде чем они дойдут до этой стадии отношений.

Николас окинул ее задумчивым взглядом. Помолчав, он наконец произнес:

— Ладно, если вы хотите, чтобы это было так, то так и будет. Спокойной ночи, Кресси. Увидимся завтра.

— Спокойной ночи, Николас. Спасибо... за все.

Она повернулась в сторону лестницы и уже поднялась на несколько ступенек, когда он сказал:

— Да, и еще...

Она остановилась и посмотрела на него вниз. Он до сих пор стоял там, где она оставила его. — Да?

— Ни одна спальня не запирается на ключ, но пусть это вас не волнует. Даю слово: в этом доме вы будете в такой же безопасности, как в монастыре.

Он повернулся и пошел туда, где совсем недавно они сидели вместе.

* * *

Прошел не один час, прежде чем Кресси смогла уснуть. Те восхитительные моменты в его объятиях останутся для нее незабываемой радостью, даже если больше у них ничего не будет. Она не сомневалась, что он оказался бы потрясающим любовником. Хотя вероятность того, что ей представится еще возможность проверить свою интуицию, была невелика.