— Ты ведь не возражаешь, детка? — спросила у дочери Вирджиния. — Это бы нарушило уже составленный план рассадки гостей за столом, к тому же ты заскучаешь с нами. Мы будем говорить о политике и финансах. Почему бы тебе с Фаззи не сходить в театр? А я оплачу ваши билеты и ужин.

— Спасибо, мамочка, но Фаззи сейчас за границей, а в театре ничего интересного не идет. Я поужинаю с Мэгги.

— Вот и славно. И еще, дорогая, не могла бы ты больше не называть меня мамочкой? Ты взрослая и можешь звать меня просто Вирджинией.

Кресси уже собралась извиниться, но затем, сама себя удивив, ответила:

— С какой стати? Папа, например, не имеет ничего против того, чтобы я называла его папой. Почему тебя раздражает «мамочка»?

На мгновение миссис Вейл оторопела.

— По-моему, это звучит слишком банально.

— Боже мой! — воскликнула Кресси. — Как ты можешь, то и дело заявляя с высокой трибуны о своем родстве чуть ли не со всем женским полом, презирать слово «мамочка»? Оно наверняка в ходу у девяноста пяти процентов твоих избирателей. Если ты действительно так его ненавидишь, я постараюсь называть тебя «мама». Только не «Вирджиния»!

Первый раз она твердо высказала свое мнение в стенах родного дома и сразу почувствовала себя комфортно. Ей стало еще лучше, когда миссис Вейл ответила:

— Ну хорошо, давай сойдемся на «маме». Я и подумать не могла, что ты будешь так противиться. Наверное, подобная строптивость объясняется влиянием Кейт. Что ж, если ей удастся сделать тебя более решительной, я буду только рада.

* * *

Кресси знала о том, что Фрэнсис перед отъездом на конференцию оставила свои вечерние наряды в доме родителей. Когда придет ее поезд, ей всего лишь нужно будет поймать такси и, оказавшись в особняке Вейл, принять душ и привести в порядок лицо.

Кресси не беспокоила сестру, пока та принимала душ и одевалась, но за четверть часа до сбора гостей она приоткрыла дверь комнаты, где остановилась сестра.

— Фрэнсис, мне нужно поговорить с тобой.

— Мэгги сказала, что ты здесь. Уже вернулась с Мальорки? Я думала, ты пробудешь там дольше.

— Я вернулась совсем ненадолго. Знаю, что выбрала неподходящий момент, но мне необходимо знать, что ты имела в виду, когда говорила о Николасе Тэлботе. Это очень важно для меня, Фрэнсис.

Сестра отложила в сторону тушь и внимательно взглянула на младшую сестру.

— Только не говори, что ты влюбилась в него. На это у тебя не было времени.

— Было, — тихо сказала Кресси. — Я влюбилась в него с первого взгляда.

— Боже, какой ужас! — воскликнула Фрэнсис. Забыв о только что наложенном макияже, она закрыла глаза и прижала ладони к вискам, будто ее поразил резкий приступ головной боли. Затем она открыла глаза и взяла себя в руки. — Слушай, сейчас у нас нет времени обсуждать это. Мне нужно спускаться вниз. А вечер затянется надолго. Завтра у меня тоже не будет ни одной свободной минуты. Поэтому скажу тебе все прямо. — Длинными ухоженными ногтями она нервно барабанила по стеклянной поверхности туалетного столика. — Этому человеку чуждо все святое, Кресси. Ты должна выкинуть его из сердца. Он уже принес достаточно горя в нашу семью. У Анны — а ей было тогда всего двадцать — был с ним роман, затем он бросил ее... оставил, когда она была беременна. Ей пришлось делать аборт. Такое простить невозможно.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Я не верю! — возмутилась Кресси. — Николас очень добрый! Я отказываюсь в это верить. Он человек порядочный.

— Однако это правда.

— А родители знают? А Мэгги?

— Нет, никто не знает, кроме нас с тобой и этого подонка Тэлбота. Представляешь, какие муки претерпела из-за него наша Анна? После аборта она была так разочарована в жизни, что подумывала о самоубийстве. Я неожиданно приехала повидать ее, потому что очень волновалась, мы всегда были близки, и я интуитивно почувствовала беду. Я застала ее совсем больной, в постели, а на ночном столике стояла бутылка джина и лежала целая гора таблеток...

Кресси осела на кровать. Она не могла поверить в эту жуткую историю.

— А я-то считала вас обеих такими опытными в вопросах секса... Как же это могло произойти? Анна наверняка принимала противозачаточные таблетки.

Фрэнсис вздохнула:

— Ни один из контрацептивов не дает стопроцентную гарантию. Конечно, Анна не собиралась заводить ребенка, но не стала бы делать аборт, если бы он ее не бросил.

— Почему она это сделала? Она могла отдать ребенка на усыновление или растить его сама. Родители помогли бы ей. Да и мы тоже.

— Кресси, ты такая сентиментальная, — раздраженно одернула ее сестра, вернувшись к макияжу. — Представь себе радость Вирджинии при виде скользких заголовков в желтой прессе. Впрочем, не исключено, что мамин имидж от этого бы только выиграл, — цинично добавила Фрэнсис. — Анна — дело другое. Кому охота долгие годы терпеть такой позор? Одинокой матерью быть очень тяжело, и она поступила правильно.

— Уверена, что Мэгги знает обо всем. Она как-то упомянула, что в семье у нас достаточно уже разбитых сердец.

— Ей известно, что мы обе пострадали от мужчин, но она не могла знать о беременности Анны.

— Ты говоришь «обе», а что случилось с тобой? — поинтересовалась Кресси.

— Ничего серьезного по сравнению с катастрофой в жизни Анны. Просто я намного больше любила Эвана, чем он меня. Мы встречались в течение шести месяцев, а потом он решил порвать со мной. Господи, я совсем не ожидала, что буду вспоминать все это сегодня вечером! Налей мне что-нибудь для поднятия духа. Я просто не могу появиться перед всеми этими знаменитостями в таком состоянии.

Когда Кресси вернулась с двумя бокалами, Фрэнсис была почти готова. Она большими глотками выпила джин с тоником и приободрилась.

— Так немного лучше, — констатировала она и, обращаясь к Кресси, сказала: — Ты выглядишь ошеломленной, бедная девочка, но лучше узнать обо всем в самом начале. После всего случившегося подбираться к тебе! Ну и подонок! У вас ведь еще ничего не было?

Кресси отрицательно помотала головой.

— Слава Богу. Узнай Анна, что он волочится за тобой, она бы его убила. Смотри, Кресси, не проговорись. Очень опасно бередить старые раны. В свое время она была близка к сумасшествию и до сих пор осталась слегка неуравновешенной. Я так надеялась, что она встретит свою судьбу и забудет обо всем, но этого пока не произошло... ни с одной из нас.

В субботу после позднего завтрака чета Вейл, их экономка и Фрэнсис поехали в загородный домик. Кресси же осталась в городе. Ей нужно было побыть одной. Еще утром позвонил Николас, чтобы спросить время ее вылета в понедельник. Она с трудом сдержалась, решив отложить серьезный разговор до того момента, когда они окажутся наедине. Часы тянулись неимоверно долго. Вернувшись из загородного дома, Фрэнсис решила поговорить с сестрой перед тем, как отбыть в свою квартиру.

— Из того, что рассказал папа, я поняла, что ты пока собираешься остаться с Кейт. Жаль. Тебе будет трудно не сталкиваться с Николасом. Но не позволяй ему переубедить себя, Кресси. Разумеется, он все станет отрицать... скажет, что Анна была потаскухой, но это не так. У Анны не было другого мужчины. Отцом ребенка мог быть только Николас.

Кресси не стала спорить. Ей больше не хотелось об этом говорить. По крайней мере, пока она не увидит Николаса.

* * *

Он ждал ее в аэропорту. Но на этот раз Кресси не бросилась в его объятия. Он тоже не поцеловал ее, а протянул ей руку и спросил:

— Как долетела?

— Без особой роскоши, но все прошло хорошо, спасибо. Перед вылетом я звонила Кейт, и она сообщила, что завтра ее выписывают.

Николас повез тележку с чемоданом внушительных размеров.

— Очень хорошо. В моем доме все для нее уже готово. Флигель справа от сарая представляет собой отдельные апартаменты, построенные для моей бабушки много лет назад. Они так и остались необитаемыми. К счастью, ванная располагается на первом этаже, так что Кейт не придется подвергать себя риску. Она может поселиться на первом этаже, а ты — на втором.