Директор отложила свиток и посмотрела на девушку.

— Этот отчёт был написан за три недели до Вашего посещения. Теперь Вы видите разницу? Вы понимаете, что сами написали в отчёте?

Испытуеще посмотрела на неё директора.

— Конечно! — как нечто само собой разумеющееся сказала Гермиона, бесконечно удивляясь услышанному. — Я написала, что он вежлив, доброжелателен, не выказывал неуважения или презрения, а проявлял заботу и гостеприимство. Я даже указала, в чем именно это проявилось. Правда, еще я указала на его иронию, сарказм и попытки шутить.

— Вот видишь, думаю, вопросы излишни. — Сочувственно улыбнулась профессор МакГонагалл.

— Мерлин мой, — простонала Гермиона, — ну почему я?

— Видимо, потому что ты так влияешь на Драко Малфоя. — Последовал ответ женщины.

***

Холод его не пугал. Даже бодрил и давал возможность ясно мыслить в такие моменты. Но не сегодня…

Малфой стоял на коленях, в продуваемом из открытого настежь окна зале, и сгорбившись, опирался об пол ладонями, смотрел в то самое, починенное домовиками, зеркало и тяжело дышал.

«Нет, заткнись! Замолчи, отродье! Я не желаю тебя слушать, не желаю тебе подчиняться! Быть тобой! Нет!»

Громкий, отчаянный крик прорезал тишину тёмного замка, спугнув нерадивого эльфа, который со страхом заглядывал в комнату из коридора, приоткрывая высокую дверь. Он выполнял приказ хозяина: принёс тому пузырёк с фиолетовой жидкостью. В такие часы эльф знал, что к хозяину лучше не подходить, иначе будет только хуже. В таком состоянии Господин Драко может даже разбить предложенный им заветный флакон, поэтому домовик решил переждать в коридоре, поспешно скрывшись за дверью, испугавшись громкого крика.

Как же Драко было больно! Голый торс блестел от пота, внутренности и суставы крутило, перестраиваясь в нужное им строение. Кожа вытягивалась и сходилась обратно. Как же он ненавидел всё это. Малфой давно перестал бояться боли — она стала естественным и постоянным его спутником. Но он всегда страшился одного — потерять контроль.

Драко чувствовал, что скоро наступит час «x», и снова появится потребность убить, насладиться горячей кровью и треплющейся плотью. Как же опрометчиво было с его стороны остаться в поместье. Нужно было уйти, как всегда, глубоко в лес и перевоплотиться там; но его отвлёк сам зверь. Его чёртова потребность в запахе этой девчонки просто зашкаливала. Даже в человеческом обличье Драко слышал его мысли и невольно им подчинялся.

Он только сегодня поддался чутью и ступил на порог той комнаты, где грелась Грейнджер. Он не контролировал себя, шёл в каком-то мареве, следуя обонянию волка. Он сел в то же кресло, ведомый желанием внутреннего зверя как можно глубже утонуть в мягкой обивке, почувствовать остатки тепла её тела. Брошенный ею палантин так же лежал на подлокотнике как и несколькими днями ранее. Драко сделал так, как зверь продиктовал ему: взял в руки ткань и зарылся в нее лицом, с наслаждением вдохнув аромат полной грудью.

В этой животной прострации протекли часы, и Драко очнулся, когда было уже поздно.

Юноша понимал, что сейчас ему деваться некуда, и поэтому сидел напротив большого зеркала, желая воочию увидеть это чудовище, что поглощает его разум каждое грёбаное полнолуние. Жгучая боль в теле то появлялась, то пропадала, но Малфой знал, что уже не долго. Нужно было срочно выпить зелье, иначе зверь просто уничтожит здесь всё. И ближайшие деревни — особенно. Он уже сейчас, с каждой новой секундой появления луны из облаков, слышал голоса и смех жителей.

— Дьявол тебя задери! Танур! Где ты! — в отчаянии взревел Драко, поймав ускользающий рассудок.

Эльф тут же появился в зале, держа в крохотных, сухих ручках склянку с заветным зельем.

— Танур здесь, Господин, Танур принёс, что велено.

— Дай мне его, — задыхаясь проскулил юноша, протягивая дрожащую руку. — Скорее, пока не поздно…

Эльф подчинился и быстро вложил флакон в скользкую ладонь, а затем попятился к створке двери.

Драко одним глотком осушил пробирку и, замирая, рухнул на пыльный паркет.

Глаза домового эльфа расширились от созерцаемой картины: Хозяин приподнялся, шумно дыша. Его спина прогнулась до чудовищного хруста позвонков, руки и ноги вытянулись и изогнулись под неестественным углом, трансформируясь и удлиняясь в сильные когтистые лапы. От этих метаморфоз Драко закричал не своим голосом, вскидываясь над полом, рыча от поглощающей его агонии. На мокрой от пота спине стала расти белая шерсть с невероятной скоростью. Красивое, аристократическое лицо изменилось, удлиняясь и превращаясь в уродливую морду чудовища, на котором лихорадочно блестели глаза зверя.

Хруст прекратился, и за ним скрутилась, казалось, сама душа некогда гордого Лорда.

Посреди зала уже не было Драко Малфоя. Вместо него на задних могучих лапах стоял оборотень с белоснежной, гладкой холкой. Он был огромен. Возвышался горой над дрожащим всем телом домовиком. Бедный Танур не то что пошевелиться, но даже вздохнуть не мог.

Зверь посмотрел на него ясными серыми глазами и клацнул пастью, от чего испуганный прислужник прижал большие уши и втянул голову в плечи, стараясь казаться ещё меньше, чем он есть.

Могучий зверь ещё раз втянул воздух ноздрями, встал на четвереньки и кинулся во тьму ночи.

***

Волк сидел на улице в саду и смотрел на полную луну. Его белоснежная шерсть мерцала и переливалась в этом ярком холодном свете, почти сливаясь с искрящимся снегом. Глаза с невыразимой щенячьей тоской смотрели на слепящий белый круг. Казалось, что еще секунда, и на землю упадут капли его слёз. Волк раскрыл пасть и, высоко задрав голову, завыл свою песню о тоске и одиночестве. Сколько отчаяния было в этом долгом звуке. Так потерявшийся звереныш зовет свою маму. Но кого звать этому громадному животному, который одним своим запахом наводит страх на окружающую его фауну? Однако он продолжал звать неведомо кого все протяжнее и надрывнее. Его песня уносилась ввысь, летела далеко-далеко, туда, где, может быть, найдет отклик. К тому, кто согреет его бесконечно холодную душу и подарит тепло своих рук. К той, чей запах он признал своим.

Когда у зверя совсем не осталось сил, он встал с холодной земли и перемахнул через окно в комнату, где постоянно горел камин, ожидая её. Отряхнувшись, он улегся на пол под теплый палантин, бликующий в свете луны, и прикусил ремешки босоножек, что стояли рядом. Этот запах он был готов вдыхать целую вечность.

Часть 7

Гарри Поттер только успевал уворачиваться от предметов, которые хаотично летели в его сторону. Повернув голову, он лишь успел дёрнуть ею в сторону, отскочить на несколько шагов вперёд и увернуться от летящей тяжёлой стеклянной вазы. Та, пролетев над головой, врезалась в стену и разлетелась на крупные осколки, оставляя царапины на довольно дорогих обоях.

Он снова получал разнос от Гермионы Грейнджер и покорно принимал гнев подруги.

Она через камин прислала самолётик с просьбой встретиться. Гарри знал, что скандала не избежать, поэтому морально приготовился к грандиозной взбучке. Ну не избегать же ему теперь подругу. Гарри знал, что стоит ей «перебеситься», и она успокоится.

И вот, он, как уж на сковородке, крутился в гостиной британского дома Грейнджеров, уворачиваясь от предметов интерьера и заклинаний, пущенных в него разгневанной ведьмой.

— Гермиона, может, спокойно поговорим? — попытался вразумить взбешённую подругу Поттер, вовремя уклоняясь уже от невербального заклинания Калворио*. — Ты решила мне внеплановую тренировку устроить? — возмущённо проговорил Гарри. — Мне хватило сегодняшней в Аврорате!

Нет. Грейнджер была не намерена разговаривать спокойно. Поттер что, думал, идёт к ней на вечерний чай с фирменным печеньем миссис Грейнджер? Как бы не так! Она уже спустила другу одну эгоистичную выходку, вторую не собиралась!

Гермиона лишь что-то приглушённо прошипела и выкрикнула:

— Ваддивази** — тут же те предметы, на которые она указывала палочкой, взмывали в воздух и пулей мчались в гостя, стараясь попасть тому в голову.