Свешников утвердил в роли переводчика Владимира Плешакова, подданного Канады, бывшего югослава, окончившего инженерно-технический факультет Ванкуверского университета. Плешаков занимался переводом специальной технической литературы со всех славянских языков на английский. Он был холост, около сорока лет, по-холостяцки неухоженный и небрежный в одежде, но четкий и бесстрастный в работе. За все время Плешаков ни разу не задал ни одного вопроса, имевшего хоть какое-нибудь политическое значение. Он без всякого труда играл роль переводной машины.

Свешников одобрил и кандидатуру адвоката, предложенную агентом. Он дал адвокату Стивсу такую характеристику, как будто занимался его персоной давно и специально:

— Джон Стивс производит впечатление обаятельного малого. Он, конечно, талантливый адвокат. Его стиль на допросе — наскок, нападение, разбойный вихрь, гром и молнии. Он отчаянный сукин сын и авантюрист. Берется за любые дела. Одно время специализировался на изнасилованиях. Участвовал в делах, связанных с аварией. Если ему предложат защищать астронавта, который по пьяной лавочке отстал от ракеты на Юпитере, он возьмется и за это дело. Джон удачлив. Но его главный порок — хитроумное затягивание процессов на многие годы. Он выкачивает из клиента все доллары, какие тот может и не может заплатить. Имеет коттедж за пятьдесят тысяч долларов, жену Патрицию, которая моложе его на пятнадцать лет и любит ухаживания. Двое детишек. Любит выпить, но в меру. Он, при внешней разболтанности, отлично себя контролирует. Ему под пятьдесят. Возраст особенно заметен, когда устанет. Тогда видно, что здорово уже потрепан и помят жизнью. Когда-то служил в торговом флоте… Лозунг Джона: «Правда! Вся правда! Только правда!… Которая нужна для победы». Здесь Джон типичный англичанин. О нем сказал Голсуорси: «Англичанин — хозяин своего слова… почти всегда; он не лжет… почти никогда; честность, по английской поговорке, — лучшая политика. Но самый дух правды англичанин не особенно уважает». Эту формулу надо еще ввести под радикал канадского квадратного корня…

Свешников помолчал и добавил:

— Это раньше мы далеко превосходили англосаксов в стремлении все выворачивать наизнанку, чтобы докопаться до сути. Может быть, мы и теперь еще способны завидовать английскому практицизму, здравому смыслу, веками выработанному умению понимать то, чего в жизни можно реально добиться, и умению выбирать самые лучшие и простые способы достижения этих реальных целей. Но сегодня мы уже не те «не от мира сего» таинственные русские. Мы русские, которые мечтают о практичности, действенности, методичности… Мы начисто даже забыли думать о фатализме.

После ухода Свешникова Хаустов принимал шерифа.

Шериф вручил ему несколько документов, напечатанных на длинных, нестандартных для нас листах плотной бумаги. Шериф ободряюще улыбнулся.

Капитан читал документы, немного путаясь в титулах и в старомодностях оборотов, но хорошо понимал смысл: Ее Величество Королева и провинция Британская Колумбия и Ее представитель достопочтенный Министр дорог (отделение паромов Британской Колумбии) — истец. Судно «Сергей Есенин» — ответчик… Иск за повреждения от столкновения. Елизавета Вторая, назначенная править Соединенным Королевством, Канадой и другими королевствами и территориями, Глава Государства, Ответственная за Справедливость, — к владельцам судна «Сергей Есенин» и всем другим лицам, заинтересованным в этом судне… «Мы даем Вам распоряжение: спустя неделю после вручения этой повестки, исключая день вручения, Вы должны явиться в Наш Финансовый суд Канады с вышеуказанным действием и дать объяснения по упущениям, которые Вы сделали, но Приговор может быть вынесен Вам и в Ваше отсутствие…» Суть дела… «Истец, как собственник теплохода „Королева Виктории“, и как поручатель за груз и товары, перевозимые на нем, заявляет, что повреждения, полученные в результате столкновения судна-ответчика „Сергей Есенин“ с судном „Королева Виктории“ происшедшего в водах Актив Пасс в проливе Джорджия, принадлежащем Британской Колумбии, Канада, 2 августа 1970 года, произошли в результате упущений по судовождению командования судна Ответчика… Эта повестка была выдана Дж. У. Бэрдом от фирмы Овен, Бэрд и Макдональд, адрес фирмы: 4-й этаж, улица Буррард, дом 555, Ванкувер, 1, Британская Колумбия, адвокаты Истца. 4 августа 1970 года».

Ее Величество Королева, выступающая в виде глобального истца к одинокому крестьянскому поэту Сергею Есенину.

Затем основания к выдачи ордера на арест: «Я, Вильям О'Мали Форбес, проживающий по 140-й улице, 3106, Сурей, Британская Колумбия, адвокат, клянусь и говорю следующее… Будучи информированным М. Ф. Алдусом, Генеральным директором Управления паромных переправ, о существе иска истца против теплохода „Сергей Есенин“ за повреждения, происшедшие от столкновения вышеупомянутого судна с паромом истца „Королева Виктории“ в проливе Актив Пасс… Указанное столкновение и повреждения, от него последовавшие, являются результатом упущений лиц, управлявших судном „Сергей Есенин“… Компенсация за вышеуказанные потери и повреждения от вышеуказанного Ответчика получена не была… Далее я клянусь и заявляю, что вышеуказанное требование не было удовлетворено и что требуется помощь Почетного Суда заставить их выполнить это… Клятва принесена в городе Ванкувер, провинция Британская Колумбия, 4 августа 1970 года от Рождества Христова».

— Так, ясно, господа. Хотите выпить русской водки? — спросил капитан представителей власти.

Они согласились с энтузиазмом.

Он достал рюмки, подставки под рюмки, водку, сигареты и боржом.

Полицейские во главе с шерифом пили водку быстро и с удовольствием.

Потом все они поднялись в ходовую рубку теплохода.

Пустынна и тиха рубка на стоянке судна.

Шериф подошел к рулевому устройству и тесемкой привязал на штурвальчик экземпляр акта об аресте.

— Простите, капитан, но здесь останется мой человек, — сказал шериф.

Сам провожать к трапу полицейских капитан не стал. Вызвал вахтенного штурмана. Вахтенным был третий помощник Горбунов. Юноша явно получал удовольствие от роли гида. На судно стремилась попасть уйма народу. На причале одновременно стояло но нескольку десятков автомашин. Совсем не пускать любопытствующих на борт значило проявить какую-то болезненную настороженность, демонстрировать страх перед канадским общественным мнением, подтверждать правильность мнения о закрытости нашего общества.

Капитан категорически запретил штурманам допускать людей к себе без серьезного повода, но разрешал водить по судну хоть демонстрации. Всем помощникам эта новая обязанность уже давно обрыдла, но третий оказался прирожденным гидом. Вероятно, ему еще льстила принадлежность к значительному событию. Это было первое значительное событие в его жизни.

Третий увел полицейских и сразу вернулся.

Капитан успел снять форменную тужурку и подумывал о бутылке холодного пива, когда третий вернулся.

— К вам женщина, — доложил он. — Но очень серьезному делу. Она стоит у трапа уже полчаса.

— По какому делу?

— Она может сказать только вам. Она русская. Очень взволнована. Говорит, что не уйдет, пока вам не доложат.

— Молодая, старая?

— Средних лет.

— Проведите, — сказал капитан и стал надевать тужурку.

Женщине было лет сорок, хороший брючный костюм, лицо бледное, глаза воспаленные. Он пригласил се сесть.

— Капитан Николай! — прошептала женщина, молитвенно прижимая руки к груди. — Молитесь Богу!

— Я вас слушаю, — сказал капитан. — У вас дело?

— Как русская русскому говорю вам и заклинаю: молитесь Богу, капитан Николай! Вы убили трех человек! На вас кровь ребенка!

Женщина попыталась упасть на колени, но капитан успел не допустить ее до пола.

— Успокойтесь, — сказал он. — Я благодарен за вашу заботу. Хотите воды?

Женщина зарыдала, закрыв лицо длинными волосами.

— Я приехала к вам из Виннипега от русских баптистов, мы молимся за вас, капитан Николай! Подумайте о своей душе!