— Конечно. Я скажу ей, чтобы она знала, где мы встретимся, — Таннер достаёт свой телефон, пока я снимаю свой парик с головы.

— Моя мама хочет пойти на вашу свадьбу, — я выпаливаю. Таннер тут же отрывается от телефона, смотря на меня.

— Она… что?

— Да, она сказала, что у тебя нет выбора, — кусаю губу, смотря в пол. — Она готова идти туда, даже если ты против, — говорю, и Таннер посмеивается.

— Тогда я отправлю ей приглашение. Как она чувствовала себя сегодня?

— Она быстро теряет вес, слишком быстро, — я глубоко вздыхаю, проводя рукой по своим волнистым каштановым волосам. — Я пытаюсь приходить к ней и делать вид, что всё в порядке, но это так тяжело. Сегодня я сидела в машине и плакала, потому что не могла показать ей и отцу, как сильно мне больно, — мои колени подкашиваются, и я падаю на пол, плача. Таннер садится на пол возле меня; он единственный, при ком я могу плакать. Ненавижу плакать перед родителями, всегда говоря им, что всё хорошо, но это далеко не так. Я не в порядке с самого того дня, как мама начала болеть. — Мой папа теряет надежду, — плачу в плечо Таннера. — Он думает, что ей осталось совсем мало. Он не хочет, чтобы я оплачивала лечение. Хочет, чтобы начала учиться. Я сказала ему, что лучше выберу маму.

— Я бы хотел сказать тебе, что всё будет хорошо, но не могу обещать этого, — друг поглаживает мою спину, успокаивая.

Никто не может этого пообещать. Когда моей маме только поставили диагноз, все говорили мне, что всё будет хорошо. В конце концов я не выдержала и попросила всех замолчать. После этого все перестали делать вид, что им небезразлично.

— Я не могу потерять её, Таннер, просто не могу, — говорю ему.

— Я всегда буду рядом с тобой, — он обещает мне.

— Сходишь со мной навестить её завтра? — смотрю на него сквозь мокрые ресницы. Он улыбается сочувствующей улыбкой.

— Конечно.

— Спасибо, — кладу голову ему на грудь, вздыхая.

***

— Вы, ребята, слышали, что One Direction завтра приезжают в Дисней? — Никки удобно ставит локти на стол. Я приподнимаю стакан, наполненный лимонадом.

— Я слышала об этом по радио сегодня утром.

— Надеюсь, Найл Хоран захочет завтра сфотографироваться с принцессой Белль, — Никки откусывает картошку в виде соломины с лукавой улыбкой на лице.

— Твой жених всё ещё здесь, — Таннер напоминает девушке.

— Посмотри на него, Таннер. Ты не сможешь выиграть у One Direction, — я ухмыляюсь, смотря на Никки.

— Что есть у них, чего нет у меня? — он насмехается.

— Акценты, — мы с Никки произносим одновременно.

— У меня есть акцент, — Таннер начинает пытаться говорить с британским акцентом. — За твоё здоровье, — он приподнимает мизинец, указывая на чашку чая, говоря с ужасным британским акцентом. Я начинаю смеяться.

— Боже, это было худшее, что я только слышала.

— Ладно, что у них есть ещё, чего нет у меня? — он скрещивает руки на груди.

— Они весёлые, — Никки отвечает, откусывая свой сэндвич с индейкой.

— Прекрасные голоса, — добавляю.

— Хорошо выглядят, — девушка усмехается.

— Они британцы и ирландцы, — указываю очевидное.

— В глубине души — дети, — Никки делает глоток своего напитка.

— Они потрясающие и заботливые парни, — продолжаю, и Таннер поднимает руки вверх.

— Хорошо, я понял. Парни из One Direction — воплощение самого совершенства.

— Но у них нет одного. Моего сердца, — Никки наклоняется вперёд и целует Таннера. Я отчаянно стону при виде этого.

— Серьёзно? Мы в Диснее. Никто здесь не хочет видеть, как вы целуетесь взасос, — говорю, и они мгновенно прекращают. Не думаю, что маленькие дети хотят смотреть на это. Я не против публичного проявления привязанности, пока люди не переходят рамки. Но то, чем они только что занимались, немного переходило те самые рамки.

— Я собираюсь найти тебе парня, — Никки улыбается мне.

— Ещё чего, — стону в ответ.

— Почему нет? — Таннер откусывает свой гамбургер.

— Слишком много происходит в моей жизни, и я не хочу втягивать ещё кого-то в это, — объясняю им. — Кроме того, в конце концов, все, кого ты любишь, покидают тебя.

— Это не правда, — Никки присаживается ко мне ближе.

— Да, — я отодвигаю стул от стола.

— Только если у твоей мамы рак, это не означает, что все уйдут от тебя. Твоя мама не хочет этого. Если бы она могла остаться с тобой, а не медленно…

— Не говори этого слова, — резко встаю, на что Никки вздыхает.

— Ты должна понять, что твоя мама не будет здесь вечно. Как только ты примешь этот факт, станет легче.

— Ты шутишь? — я кричу на девушку. — Ты хочешь, чтобы я согласилась с тем, что моя мама умирает? Она моя мама! И я не хочу, чтобы она умирала. Я бы предпочла не думать о её смерти. Ты бы также поступила, если бы была на моём месте, — вздыхаю, и Никки прикрывает глаза.

— Ария, изви…

— Я не хочу этого слышать, — заканчиваю, выходя из кафе.

О, так ты хочешь, чтобы я согласилась с тем, что моя мама скоро умрёт? Как можно говорить такое? Никки знает, как я отношусь к своей маме, у которой рак. Просто не понимаю того, что она ждёт, когда я соглашусь с тем, что моя мама умрёт в один прекрасный день. Никто бы не захотел признавать это.

Я легко пробираюсь сквозь толпу, что легче, когда ты работаешь в этом же месте. Не собираюсь возвращаться в раздевалку, зная, что Никки и Таннер, скорее всего, скоро придут туда. Не хочу разговаривать с ними.

Мой желудок громко урчит из-за того, что я не успела до конца пообедать. Возможно, мне удастся купить что-нибудь перекусить в месте, куда я направляюсь. Это не совсем тайное место, а всего лишь наименее популярный парк Диснейленда, находящийся между «Tomorrowland» и железнодорожной станцией в «Fantasyland». Большинство людей, приходящих в «Magic Kingdom» даже не знают о существовании этого места, где очень спокойно.

Прямо сейчас я хочу побыть одна.

Я смотрю под ноги, пробираясь сквозь толпу, уже подходя к нужному месту, когда я врезаюсь во что-то тяжёлое, из-за чего спотыкаюсь. Крепкие мужские руки, полностью в чёрной одежде, спасают меня прежде, чем я падаю. Моя голова мгновенно приподнимается, чтобы увидеть, с кем я столкнулась. Но то, что я вижу — всего лишь парень, что я поняла по сильным рукам, стоящий с сильно опущенной головой.

— Прости, любовь, — британский акцент вырывается вместе с его голосом.

Британский акцент. О. мой. бог. Я так люблю британские акценты! Улыбка мгновенно расплывается по моему лицу, пока я пытаюсь рассмотреть лицо парня. Его голова покрыта чёрный капюшоном толстовки, а на лице чёрный очки. Единственный вопрос, волнующий меня — как он ещё не вспотел? На улице безумно жарко.

— Всё нормально, — провожу своей ладонью по волосам.

Я единственная в парке, кто находит этого парня в толстовке с капюшоном и чёрных очках немного жутким? Дисней должен выглядеть как красочное и счастливое место, а этот парень выглядит немного удручающе во всём чёрном. Может быть, он просто не знает, что обычно носят нормальные люди в жаркую погоду? Уже очевидно, что он не из Флориды.

— Ты не слишком горячий? — спрашиваю, смотря на его толстовку. Уголки его губ приподнимаются, превращаясь в ухмылку, когда я понимаю, как это прозвучало. Я не это имела в виду. Кажется, он один из тех парней с огромным эго. — Я имела в виду то, что ты в чёрной толстовке во Флориде. Здесь всегда жарко, — исправляюсь, чувствуя, как краснею. Прекрасно, Ария.

— Я понял, что ты имела в виду, любовь, — он улыбается мне, но затем хмурится, прочищая горло. — Меня зовут, — он смотрит вокруг, — Том, — он заканчивает. Куда делся его британский акцент? Сейчас он прозвучал как американец.

— Том? — приподнимаю бровь вопросительно. Я оборачиваюсь, замечая указатель «Остров Тома Сойера» со стрелкой, указывающей направление. Он определённо выдумал своё имя. Зачем ему лгать о своём имени? И зачем ему разговаривать с разными акцентами? Боже, только не говорите мне, что этот парень — маньяк.