Сидя на ступенчатых ледяных скамьях у подножия стен, дети, затаив дыхание, ловили каждое слово и каждый жест волшебника. Сой был молчалив и напряжен, глаза его смотрели зорко, как у орла, но плечи были устало сгорблены. Младшие дети вскоре устали и уснули, не выпуская из кулачков свои крошечные кинжальчики. Время от времени кто-то из них начинал плакать, и старшие укачивали его. А иногда, чтобы подбодрить себя, дети начинали гудеть на одной низкой протяжной ноте: отдельные голоса сливались в общий хор и смолкали, пока, наконец, напев не сменялся тишиной, нарушаемой лишь приказаниями Оллимуна. Он потребовал выкопать ему корень.

— Только не слишком тонкий!

Его магия была разнообразной: магия волшебной палочки и магия прикосновений, магия пожеланий и магия слова. В самом конце настала очередь сладко пахнущего варева, кипевшего на огне. Волшебник поставил котелок остудиться и занялся перевязкой. С каждым поворотом бинта он осторожно подкладывал под повязку какой-нибудь новый целебный лист, а потом закрепил бинт особым волшебным узлом, который препятствовал образованию шрамов. Тут и отвар подоспел. Сначала волшебник попробовал его, потом несколько раз смачивал палец и подносил его ко рту Мо, пока раненый не проглотил нужную порцию.

— Вот и все, — сказал Оллимун, разгибая уставшую спину. — Распространение яда остановлено, а этот отвар очень быстро поставит его на ноги. Отвар нужно давать дважды в день, деревянной ложкой — только ни в коем случае, не дубовой!

Нисколько не сомневаясь в том, что вот-вот должно было произойти, волшебник начал невозмутимо наводить порядок: он протирал грязные миски и собирал только что использованные травы. Он ни разу не обернулся и не выказал никакого удивления, когда Мо вдруг открыл глаза и удивленно спросил, куда делся огромный волк.

Сой был вне себя от радости.

— Спасибо тебе, волшебник! Спасибо! Теперь я твой должник. Только скажи, и я сделаю для тебя все, что только смогу!

Оллимун лукаво улыбнулся. Что ж, у него уже было кое-что на уме…

Позже он разыскал Тэмми и Агну, которые сидели около костра и, разувшись, грели ноги.

— Наше доброе дело не осталось без вознаграждения! — объявил волшебник. — Я рассказал Сою нашу историю, и он согласился проводить нас к самому подножию горы Гримскалки!

— И он сможет доставить нас туда до полнолуния? — уточнила Агна.

Глаза Оллимуна сверкнули.

— Добрый мальчик заверил меня, что сможет!

Звезды еще сияли на черном небе, когда рано утром следующего дня Сой разбудил друзей. Узким проходом он прошел к домику песцов и стал отбирать из спящих меховых клубочков самых быстроногих. Он делал это не торопясь, ведь ему нужна была самая быстрая упряжка.

Десять минут спустя, когда Тэмми вышел на мороз, упряжка была уже готова. Песцы потряхивали головами, и колокольчики, звенящие на упряжи, казались голосом самого холода. Оллимун и Агна вышли следом. И Тэмми, и Агне дети одолжили свои подбитые мехом куртки, которые оказались гораздо теплее всех их прежних одеяний. Агна подпрыгивала на месте и хлопала себя руками по бокам, ее дыхание белым дымком струилось в воздухе.

— Тэмми, а где Каш? — спросила она.

Тэмми пристально посмотрел на деревья, окружавшие поляну и, наконец, заметил медвежонка, примостившегося среди ветвей. Он сразу понял, что Каш обиделся. Не потому, что его оставили снаружи — Каш был диким медведем и предпочитал спать на воздухе, а потому, что он чувствовал себя брошенным и ревновал к песцам.

— Не беспокойся, когда мы остановимся, чтобы позавтракать, он сразу подобреет, — заверил девочку Тэмми.

Неподалеку он заметил группу детей, которые с любопытством наблюдали за их сборами. Все они были в надвинутых капюшонах, и все хлюпали носами. Кое-кто жевал полоски вяленого оленьего мяса. Свои фонари дети поставили на землю.

— А вы, правда, поедете к горе Гримскалки? — спросила какая-то заспанная маленькая девочка с невероятно чумазым личиком. — Разве вы не боитесь, что дракониха вас съест?

— Драконы едят только маленьких девочек, — бросил Сой, затягивая ремни на санях. Потом он повернулся к девочке постарше и сказал: — Олла, позаботься о моем брате. Если Мо будет отказываться принимать лекарство, зажми ему нос и заставь выпить!

— Не беспокойся, я буду с ним строже родной матери! — пообещала Олла. — Я уже велела ему вернуться в постель. Он искал свою куртку и ботинки, хотел бежать за вами.

— В таком случае, нам надо поскорее уезжать! А ну, разойдись!

Этот крик прозвучал вместо прощания, поскольку стоило Сою щелкнуть бичом, как песцы рванулись с места, плавно увлекая за собой сани. Краем глаза Тэмми успел заметить, как Каш расправил крылья и сердито полетел следом.

Они неслись через лес, и вокруг не было слышно ничего, кроме негромкого скрипа железных полозьев по снегу да пыхтения песцов. Но одиночество это было обманчивым — достаточно было пристально посмотреть вокруг, чтобы увидеть зорких снежных стражей, которых становилось все меньше и меньше по мере того, как сани покидали земли экмо.

Четыре дня они путешествовали на санях и продвинулись гораздо дальше, чем могли бы пройти пешком. Вечером четвертого дня, когда они остановились на ночлег, Оллимун снова расстелил свои кожаные карты и с радостью увидел, что теперь ему нужен всего один мешок — тот, что с крошечным драконом на вершине горы.

Оллимун довольно захихикал.

— Если все пойдет хорошо, то завтра мы доберемся до места. Это будет ночь полнолуния, когда Гримскалка должна покинуть свою гору и отправиться на поиски сокровищ.

Эти слова вызвали у Тэмми смешанные чувства — он боялся думать об опасностях, которые подстерегали их впереди.

Следующее утро наступило поздно. Низкая тяжелая туча долго скрывала свет. На ее фоне Каш, летящий за санями, казался ослепительно белым, как снежинка. Погода менялась. Темные тучи скрыли вершины далеких гор, а каждый новый порыв ветра нес с собой пригоршни снега.

— Надвигается буря, — крикнул Сой, но все и сами это видели.

Метель налетела неожиданно, сразу после полудня. Она ударил им в лицо, как настоящий ураган, и завыла от ярости. Каш, которого ветром подбросило высоко в воздух, рухнул на землю, словно сломанный воздушный змей, и жалобно позвал на помощь.

— Иди сюда, малыш, — сказал Тэмми и вместе с Оллимуном втащил медвежонка в сани. Каш принялся раздраженно выдергивать свои сломанные перья.

Снег валил все сильнее. Скоро даже бегущие впереди песцы стали почти не видны. Фонари были бы как нельзя кстати, но стоило их зажечь, как порывы ветра тут же гасили пламя (а зажигать его, к слову сказать, тоже было совсем не просто). Сани двигались все медленнее и медленнее, песцы брели, низко опустив головы, каждый шаг давался им с огромным трудом.

— Бесполезно! — прокричал Сой, преодолевая рев бурана. — Все равно скоро остановимся. Надо бросать сани!

— Надо, значит надо! — отозвался Оллимун.

Сой сказал, что впереди есть какие-то пещеры, где песцы могут укрыться от непогоды и подождать их возвращения. На то, чтобы добраться до этих пещер, ушла целая вечность: песцы почти падали от усталости. Несмотря на то, что каждая минута была у них на счету. Сой не пожалел времени, чтобы подыскать для песцов самую хорошую, защищенную от ветра сухую пещеру и оставить им еды и питья на несколько дней. Каш наотрез отказался остаться с песцами.

Агна проверила, на месте ли Сосулька, потом медленно повернулась к выходу из пещеры. Снег падал горизонтальными полосами и клубился вокруг входа, словно дым.

— Снова надо идти туда, — устало сказала она.

— Знаете что, — посоветовал Оллимун, — положите-ка вы вот это себе в перчатки. — И он дал каждому по маленькому светящемуся шарику, от которых всем вдруг стало гораздо теплее.

— Хорошо, что я не потратил их раньше! — похвалил сам себя Оллимун.

Волшебство было маленькое, зато приятное. Больше ничего приятного в их положении не было. Стоило им выйти наружу, как ветер хищным зверем напал на них: казалось, у воздуха выросли когти. Снег был так глубок, что через каждые несколько шагов Каша приходилось вытягивать за загривок.