— И как же именно, — прохрипел Иккинг уголком расплющенного рта, — должен я это сделать, если он сидит на мне верхом?

Пока все с интересом взирали на происходя шее, Сопляк украдкой поднял меч Песьедуха и снял деревянные ножны.

— СДАВАЙСЯ! СДАВАЙСЯ! СДАВАЙСЯ! — во все горло вопил Песьедух, радостно подпрыгивая на Иккинге.

— Нет, — мычал Иккинг.

— Сейчас маленький Иккинг заплакает, — фыркнул Сопляк.

— НИК-ЧЕМ-НЫЙ, НИК-ЧЕМ-НЫЙ, НИК-ЧЕМ-НЫИ! — дружно скандировали мальчишки.

И тут из-под Кабанчиковой скамейки выбрался Беззубик. Он посмотрел по сторонам, выискивая Слизняка, но увидел только гигантскую заднюю часть Песьедуха, манящую и подрагивающую всего в паре дюймов у него перед носом. Соблазн был слишком велик! Беззубик во всю ширь распахнул розовую пасть.

Как видно из его имени, Беззубик совсем не имел зубов. Но его твердые десны могли раздавить устричную раковину и оторвать клешню крабу…

Беззубик подпрыгнул в воздух и со всей мочи ЦАПНУЛ Песьедуха за мясистую задницу.

— УУУЙЙЯАААА! — взвыл Песьедух и выпустил Иккинга. Тот проворно отполз в сторону.

Песьедух окончательно озверел. Он схватил свой меч, то ли якобы не заметив, что на нём нет деревянных ножен, то ли попросту не обратив на это внимания, и ринулся на Иккинга. Иккинг отскочил, но острое лезвие распороло его рубашку и отрезало от нее аккуратный лоскуток.

— Ои-ой-ой, — воскликнул Иккинг, внезапно осознав, что ему грозят Большие Неприятности. — Песьедух, у тебя меч без…

Но Песьедух не слушал. Он взревел от ярости и рубанул мечом, целясь Иккингу в голову. Иккинг увернулся, и смертоносное лезвие вонзилось в корабельную мачту, по дороге отрезав рог на его шлеме.

— ПЕРЕСТАНЬ! — завопил Иккинг из-за мачты, глядя, как Песьедух пытается вытащить из нее меч. — У тебя меч без ножен, ты меня УБЬЕШЬ!

Но от злости Песьедух ничего не слышал. Он дернул за рукоять во всю мочь своих могучих мускулов, и меч вылетел из дерева так внезапно, что бедолага с размаху плюхнулся прямо на укушенное Беззубиком место.

— АААААЙЙЙЙЯЯЯЯ! — взвыл Песьедух.

— XA-XA-XA-XA! — захохотали мальчишки.

Песьедух вскочил на ноги и, не помня себя от злости, как загарпуненный кит, с яростным воплем бросился на Иккинга. Иккинг снова увернулся, но поскользнулся и упал. Одной рукой Песьедух пригвоздил его к палубе, а другой воздел над головой тяжелый меч.

— НЕ НАДО! — в отчаянии завопил Иккинг, но глаза Песьедуху застилал кровавый туман упоения битвой, и лезвие начало стремительно приближаться к груди Иккинга.

Тут бы и пришел Иккингу Кровожадному Карасику III безвременный конец, если бы не удивительное совпадение. На счастье, как раз в этот миг корабль взметнулся на вершину очередной громадной волны, замешкался на мгновение на ее гребне и бешено ринулся вниз — прямо к большому плавучему предмету, который, не медля, протаранил суденышку борт.

— Атас! — завизжала Огневица, и все тринадцать драконов взмыли в воздух, как гигантские летучие мыши (общеизвестно, что драконы верны своим хозяевам, но только до разумного предела).

Корабль тотчас же развалился надвое (викинги как орехи посыпались в море) и, облегченно вздохнув, пошел ко дну, где и оказался секунд через десять.

Еще минуту назад Иккинг трепыхался в отнюдь не нежных объятиях Песьедуха Тугодума, а теперь по-собачьи барахтался в воде, такой холодной, что от нее замирало сердце, перехватывало дыхание и сводило ноги. В голове вертелся один-единственный вопрос: «И что же, Один меня разрази, теперь делать?»

На верхушку Иккингова шлема что-то опустилось. Ему в глаза заглянули перевернутые вверх тормашками глаза Беззубика.

— Х'хo-хopoшo дерешься, х'хо-хозяин, — заявил он. — А т'те-теперь п'по-покорми меня!

— Может быть, ты не заметил, — отозвался Иккинг и проглотил полный рот морской воды (под тяжестью Беззубика он медленно, но верно погружался в воду), — но я тут немножко занят. Лети-ка отсюда поживее да погляди, что стряслось с Рыбьеногом. Он плавать не умеет.

Сам Иккинг плавать умел, но вокруг громоздились чудовищные волны. Удержаться на поверхности было нелегко.

Беззубик улетел и мгновение спустя вернулся. Вид у него был слегка встревоженный.

— Р'ры-рыбьеногу н'ну-нужна твоя помощь, хозяин. Он в б'бе-беде. Плыви за мной.

И снова исчез.

Иккинг как раз успел подумать: «И чего же, Валгалла его забери, он от меня хочет?!», как вдруг случилось чудо.

Предметом, который продырявил кораблик и тем самым спас Иккинга Кровожадного Карасика III от неминуемой смерти в объятиях Песьедуха Тугодума, был большой тяжелый ЯЩИК размером примерно шесть футов на три.

Теперь ящик этот плавал возле Иккинга, барахтающегося в воде, и до него было рукой подать. По бокам ящика торчали две рукоятки, очень удобные, чтобы за них ухватиться.

Минут двадцать назад какие-то остолопы из Племени Остолопов с шутками и прибаутками сбросили этот ящик в воду с обрывистого берега Остолопского Острова, в паре миль отсюда. Ветер подхватил ящик и за короткое время отнес на значительное расстояние.

Короче говоря, шансы на то, что именно этот конкретный ящик проделает столь долгий путь и затем, посреди бескрайних просторов бескрайнего океана и ревущего ветра, протаранит виккинговский кораблик именно в тот миг, когда жизнь Иккинга Кровожадного Карасика III нуждалась в срочном и безотлагательном спасении, составляли один из тысячи, если не из миллиона.

Если бы мы были людьми с фантазией, то могли бы сказать, что этот ящик прямо-таки искал Иккинга.

Но мы с вами — люди без фантазии, и такие слова в наших устах прозвучали бы смешно.

Едва Иккинг со вздохом облегчения ухватился за железную рукоять, как очередная гигантская волна взметнула его вместе с ящиком на невообразимую высоту и с грохотом швырнула на воду всего в паре футов от того места, где Беззубик пытался удержать Рыбьенога на плаву, а тот норовил уйти под воду в третий и, надо полагать, последний раз.

Дракончик крепко ухватил Рыбьенога за шиворот и изо всех сил хлопал крыльями. От напряжения его зеленая мордочка ярко раскраснелась.

Рыбьеног цеплялся за обломок весла и кое-как держался на поверхности воды, но силы у него были на исходе, и если бы не подоспел Иккинг с таинственным ящиком, он непременно бы потонул.

На пару мгновений море затихло, и в эту спасительную паузу Иккинг с Беззубиком, поднатужившись, взгромоздили Рыбьенога поверх ящика.

Там он и распластался, как паук-сенокосец, перепуганный, но живой.

А через пять немыслимо холодных минут свирепый ветер пригнал их к берегу и вышвырнул на Длинный Пляж острова Олух. Как ни странно, в кораблекрушении выжили все тринадцать мальчишек и сам Брехун Крикливый.

Брехун не стал приветствовать их радостными объятиями.

— М-м-м, неплохо поработали, — проворчал он, шмыгая носом. — Надо сказать, вы не особо спешили. Выше нос, Рыбьеног. Мы опаздываем на следующий урок.

Но как только Рыбьеног сполз с ящика и без сил рухнул на мокрый песок, Брехун сразу перестал сердиться.

Потому что ящик был не просто ящиком.

Это был гроб.

Громадный плавучий гроб шести с половиной футов в длину и трех в ширину, и на его крышке были вырезаны такие слова:

Мальчишки сгрудились вокруг гроба, мигом забыв о том, что минуту назад едва избежали гибели в морской пучине.

— Это гроб, сэр.

— Спасибо, Кабанчик, я сам вижу, — огрызнулся Брехун Крикливый. — Вопрос в том, чей?