«Карлссон снова был прав! — в смятении подумала она. — Но почему? Чего не хватает?»

Чего?

Катин взгляд затуманился, глаза заслезились, дыхание участилось. Все расплывалось, только статуя становилась все ярче и красочнее. Красные, зеленые, белые извивы орнамента — как цветущий летний луг в жаркий полдень. Одинокая синяя лента змеиной короны — как глоток холодной воды… Маленький глоток, который не утолит жажду…

Кате казалось, что она уже почти поняла, — но тут кто-то хлопнул ее по плечу.

— Ай!

Она подскочила, развернулась и увидела перед собой ухмыляющегося Нафаню.

— Вот и я! Ну как, нагляделась?

— Фу! Напугал меня! Нельзя же так подкрадываться!

Катя провела рукой по влажному лбу. Перед глазами у нее мелькали темные точки. Нафаня пригляделся к ней и нахмурился.

— Эй, да на тебе лица нет! Голова не кружится?

— Кружится…

— Ты завтракала сегодня? Ну-ка, пошли в столовку! Специальную, для сотрудников — она тут близко…

Но Катя помотала головой. Как бы ей ни хотелось побывать в столовке для сотрудников, сейчас она уйти отсюда не могла.

— Минуточку, — попросила она, сжимая пальцами виски. — Я еще минуточку на нее посмотрю. Я почти… Почти что-то увидела.

— Озарение? — понимающе спросил Нафаня. — Еще что-то перевела?

— Нет, но…

— Но… — с надеждой подхватил Нафаня.

— Тебе не кажется, что в этой статуе чего-то не хватает?

Нафаня уставился удивленно сначала на Катю, потом пристально — на статую.

— Разве что простоты, — сказал он через полминуты. — Уж столько всего на ней наворочено, что в глазах рябит! Голова хороша, а от плаща меня аж укачивает…

— Мы неправильно смотрим. — Катя покачала головой. — Как искусствоведы.

— А надо как?

— Не знаю…

— Специалиста бы сюда…

— Специалиста по чему? В какой области?

— Ну… широкого профиля. Или наоборот — узкого…

Нафаня в задумчивости поглядел на статую. Катя же, наоборот, от нее отвернулась — заметила, что стоит ей посмотреть в другую сторону, как сразу проходят головокружение и дурнота. Похоже, статуе не особо по вкусу, когда ее слишком пристально разглядывают.

— Ладно, — сказал Нафаня. — Пойду, поработаю, что ли. Позвони, как соберешься обедать. Проведу тебя в столовку…

Нафаня ушел. А Катя задержалась, решив перед уходом еще разок взглянуть на «Гаруду». И постараться понять, чего все-таки не хватает… Но до статуи так и не дошла.

Видимо, они только что вошли в зал, потому что, приди они раньше, она непременно обратила бы на них внимание. Не заметить эту пятерку было невозможно. Двое парней и три девушки, все высокомерные, ухоженные, стильно одетые. Среди прочей публики они выделялись, как породистые борзые в пестрой стае дворняжек. Парни и девушки смотрели на статую, не отрывая глаз и время от времени вполголоса перебрасываясь замечаниями. И хотя по сторонам они даже не глядели, высокомерием напоминая окаянную статую, вокруг них как-то само собой образовывалось пустое место. Никто не толкал их и даже не осмеливался перекрывать обзор.

Заинтригованная Катя принялась исподтишка их разглядывать. Все пятеро были чем-то неуловимо похожи между собой, хоть никакого внешнего сходства между ними не наблюдалось. Высокие статные парни, дорого и стильно одетые, очень ухоженные — будто только что от модного стилиста. И три такие же высокие, худющие как манекенщицы, девушки модельного вида. Метросексуалы, вспомнила Катя модное словцо. Нет, на ее филфаке, который не зря в Питере называли факультетом престижных невест, попадались экземпляры еще гламурнее. Но чтобы сразу пятеро одновременно?

Похоже, верховодил в этой компании худощавый экстравагантный парень с длинными золотисто-рыжими волосами. Его узкое, аристократичное лицо перечеркивала полоска темных очков. Англичанин, почему-то решила Катя. Второй парень, с широкими плечами, тонкой талией и черными волосами почти до плеч, стоял к ней спиной.

Девушки казались тройняшками. При этом одна была белокожей брюнеткой, вторая платиновой блондинкой, а третья — шатенкой с огромными изумрудными глазами. При виде этих девушек Катя со стыдом вспомнила свой скромный модельный опыт. Да она просто не понимала, что такое — быть совершенной. Какое потрясающее изящество! А эти неброские, утонченные, играющие на деталях наряды… Катя постаралась «сфотографировать» взглядом все, что на них надето, чтобы прикупить такое же и себе.

Но тут второй, темноволосый, что стоял спиной, повернулся к Кате вполоборота и что-то сказал…

У Кати кровь прилила к щекам от звука этого голоса. В этот момент темноволосый, словно затылком почувствовав ее взгляд, развернулся.

Катю из жара бросило в холод. В первый момент ей показалось, что перед ней стоит Димка. В следующее мгновение она поняла свою ошибку… Но так и осталась стоять на ватных ногах, не сводя с брюнета глаз.

Боже, какой красавец! Конечно же, это был не Димка, да и никакого особенного сходства не наблюдалось. Бывшему Катиному другу до этого парня — как до луны. Вдобавок этот красавец намного выше. А фигура! Сколько не ходи в качалку, а такое гармоничное сочетание пластичности, грации и силы, едва прикрытое тонким джемпером, можно увидеть только тут, по соседству — в Греческом зале.

Да и лицо… Да, оно было немного похоже на Димкино, но на нем лежал тот же неуловимый отблеск античного совершенства. Глаза больше, подбородок тверже, губы более чувственные. Взгляд, несмотря на всю холодность, просто завораживал…

— Тэм, — нежно протянула девушка с платиновыми волосами, заметив восхищенный Катин взгляд. — Кажется, тебя хотят?

Парень мотнул головой. Катя очнулась и обнаружила, что каким-то образом оказалась совсем рядом с компанией.

— Извините, — пролепетала она. — Я просто…

— Мы знакомы? — равнодушно спросил брюнет Катю, убирая упавшую на щеку смоляную прядь.

Ну да, за таким парнем девчонки наверняка бегают даже не стаями — табунами!

— Я перепутала, — сказала Катя. — У меня был друг… Мне показалось, вы — это он.

Ее слова почему-то рассмешили компанию метросексуалов. Но вот странно — пока губы девушек смеялись, глаза оставались холодными… Даже злыми. А что происходило за темными очками рыжеволосого, угадать было невозможно.

— И где он сейчас, этот друг? — спросила шатенка.

— Он уехал, — ответила Катя, вызвав новый приступ веселья.

Ей почему-то показалось, что смеются над ней. Но она не могла взять в толк, что сказала смешного.

— Ты, наверное, тоскуешь по нему? — спросила брюнетка.

— Нет… С чего вы взяли?

— Потому что он тебе повсюду мерещится, — предположила блондинка. — Все люди… все парни, в общем-то, на одно… лицо!

Еще один обмен многозначительными ухмылками…

— Не переживай, — посоветовала шатенка. — Иногда желания сбываются. Просто пожелай — и вы встретитесь.

Эта невинная и даже банальная реплика снова вызвала у метросексуалов подавленное хихиканье. Катя всерьез заподозрила, что они под кайфом. По крайней мере глаза у них всех были такие неестественно туманные и глубокие, словно их закапали атропином.

— Желаю, — твердо произнесла Катя, глядя прямо в глаза Тэма.

В его лице что-то на миг изменилось. Кате даже показалось, он смутился.

— Что? — еле слышно выдохнул он.

— Я желаю снова увидеться с моим другом, — отчеканила Катя.

Теперь выражение лица красавца было уже совершенно определенным. Никакое не смущение, а неприкрытая, леденящая кровь ярость. Беспричинная — и потому особенно пугающая.

— Да ты сама не знаешь, чего хочешь, — прошипел он, отвернулся, и компания заговорила о своем (по-английски, кстати), забыв о Кате.

А она застыла, словно ноги к полу приросли. Давно ей не было так жутко.

— What a delicious girl, Tam, really? — проворковала рыжеволосая. — Do you remember it? ^[6]

— This is not what you think, ^[7]— буркнул античный красавец.

На Катю они при этом даже не взглянули. И это было чистое везение: то, что они не приняли эту встречу всерьез. Их можно было понять. Такие совпадения бывают настолько редко, что в них никто не верит.