Потом старший таможенник задал резонный вопрос:

— Чей это череп? — В его голосе лязгнул металл. Он не собирался упускать такой сочный кусок. — Если животного, то тем более требуется…

— О, мой Бог! — Брюнет по-актерски всплеснул руками. — Где вы видели животных с таким объемом черепа! Это, господа, artwork, произведение искусства.

Тэм достал из бокового кармана чемодана папку с документами, извлек один и протянул таможеннику.

Бумага была солидная, гербовая, с внушающим уважение набором подписей и печатей.

— От Министерства культуры, — растерянно проговорил таможенник, быстро пробегая документ глазами. — Официальное разрешение на ввоз!

У младшего был вид ребенка, обнаружившего, что большая и очень красивая конфета — пластиковый муляж.

— Мы — сотрудники выставочного проекта, — сообщил Тэм. — Сопровождаем экспонаты.

— Это — экспонаты? — скривился младший таможенник. — Это надругательство над… — Тут старший тронул его за плечо, и младший умолк, не сказав лишнего. Ясно было, что евро уплыли безвозвратно.

— Слово «инсталляция» вам что-то говорит? — высокомерно спросил Тэм. — А «перформанс»?

— Вы бы еще кучу сушеного дерьма привезли! — пробурчал младший.

— Непременно привезем к следующей выставке, — пообещал Тэм.

— Конечно, — проворчал таможенник с неприязнью. — Из России — Фаберже и Янтарную комнату, в Россию — дерьмо и обглоданные мослы…

— И все-таки. — Старший таможенник, как бультерьер, вцепившись во что-нибудь, с большим трудом разжимал челюсти. — Я вижу разрешение на ввоз, но не вижу документации по выставке от принимающей стороны!

Пусть не штуку, но пару сотен он из этих англичан вынет. Чёрт! С виду богатеи, а такие жадные!

— Он меня достал! — произнес Лу. Оттопырил средний палец и сунул под нос таможеннику.

— Вот моя документация!

— Так-так… — Таможенник внимательно изучил палец и разочарованно изрек: — Все в порядке.

Младший глядел на него, выпучив глаза.

— Больше мы вас не задерживаем.

— Минуточку!

Младший сделал движение, попытавшись перехватить Лу, но тот вдруг неуловимо быстрым движением сцапал таможенника за воротник. Молодой и с виду крепкий таможенник беспомощно затрепыхался. Аристократически изящные руки англичанина оказались удивительно сильными.

Старший глядел на эту сцену совершенно равнодушно. Так, словно душить таможенников — это в порядке вещей. Младший обмяк и беспомощно смотрел на оскаленные зубы англичанина. Они были точно такими же, как зубы черепа!

— Relax, Llu! Please don't kill this dirty policeman! ^[4]— вмешался брюнет.

— You bloody mortal! — прошипел блондин.

Но пальцы разжал.

— Господин Элвин благодарит вас за теплый прием, — торжественно произнес Тэм. — И приглашает вас на открытие нашей выставки через две недели в Эрмитаже…

— Спасибо, мы очень признательны, — не менее торжественно ответил старший таможенник.

— Какого хрена?! — просипел младший, растирая горло. — Вы что творите, психи?

…За что удостоился осуждающих взглядов Тэма и собственного начальника.

Лу подошел к двери и дернул ее на себя. В замке что-то хрустнуло, и дверь открылась, выпуская англичан.

— Ты, блин, спятил! — свирепо прохрипел младший. — Он же меня чуть не задушил! Сколько он тебе дал?

— Ничего! — буркнул старший. — И помело придержи! Никто тебя не душил!

— Да ты… Да только что… — Младший не находил слов. — Ты ослеп, что ли?

— Да не было ничего! — тоже взъярился старший. — Или у тебя крыша съехала?

— Да… Ладно, — внезапно успокоился младший. — Давай посмотрим запись.

— Нет, ты точно сбрендил! — воскликнул старший. — Я что, по-твоему, лох — оставить камеру включенной? Ладно, пошли. Этак мы и на пиво не заработаем!

Глава первая

ЛЮБОВЬ МЕРТВЕЦА

Хотите, чтобы ваш тролленок всегда оставался маленьким, пушистым и неагрессивным? Обращайтесь к нам!

Эльфийское общество таксидермистов

На лекцию Катя опоздала. Ездила по чиновникам с юристом Коли Голого. Процесс регистрации детективного агентства был в самом разгаре, и процесс этот оказался невероятно хлопотным и скучным. Во всяком случае на взгляд Кати. Лейке вот вся эта суета нравилась. Но ходить по инстанциям в дорогом костюме (вместо любимых джинсов и кроссовок) и подписывать бумаги приходилось Кате. «И зачем они все это затеяли? — иногда думала она с тоской. — Ну ничего, вот зарегистрируемся, а потом пусть занимаются агентством сами! Только ради Карлссона…»

В «коридорах власти» ее подташнивало. Здесь царила липкая атмосфера жадности, наглости и подобострастия. Согбенные просители и мордастые хозяева кабинетов… Кате не приходилось стоять в очередях. Молодой шустрый юрист плавал в этом отхожем месте, как головастик в луже, обещая со временем стать такой же жирной бородавчатой жабой, как и эти чиновники. Кате юрист был так же противен, как и те, кто ставил печати и подписи. Несмотря на ухоженный вид и спортивную фигуру, юрист был таким же гнусным: алчным, наглым, похотливым… Нет, он не позволил себе ничего лишнего, но даже от его взглядов на коже появлялось ощущение липкой слизи…

Только здесь, в просторной светлой аудитории на втором этаже здания Британского Совета, Катя наконец смогла вздохнуть полной грудью.

Тут было почти как на филфаке. Только вместо пластиковых жалюзи на окнах шторы, вместо выщербленного паркета — ковролин, а место исцарапанной зеленой доски занимал белый экран в полстены. Сейчас рядом с экраном, на кафедре, стоял толстенький пожилой дядечка, о котором Кате было сказано, что это — широко известный переводчик литературовед. Широко известный в узких кругах, надо полагать. Но — забавный. Ухоженный, в зеленом костюме и желтом галстуке, он напоминал Кате аристократичную, чисто английскую лягушку. Мысленно Катя сразу прозвала его Мистер Жаб. По-доброму. Уж больно похож оказался дядечка на персонажа из «Ветра в ивах». Жаб-чиновников дядечка напоминал разве что круглым животиком. Приятным голосом, улыбаясь по поводу и без, знаменитый литературовед рассказывал о текстологических и библиографических исследованиях, архаизмах, диалектизмах и прочих совершенно бесполезных в жизни, но безумно увлекательных и милых сердцу каждого истинного филолога вещах.

Предметом семинара была Катина любимая тема: особенности перевода староанглийской поэзии.

Аудитория была устроена на старинный манер — амфитеатром. За длинными полукруглыми столами сидели переводчики: главным образом тетки интеллигентного вида на разных степенях увядания — от тщательно замаскированного до неприкрытого. Катя чувствовала себя одинокой ромашкой, неожиданно распустившейся в октябре на увядшем газоне.

«Неудивительно, что все на меня так косятся, — подумала Катя. — Наверняка гадают: как занесло такую соплюшку на собрание серьезных людей».

По инерции Катя всё еще считала себя наивной провинциалкой. А может, она и была такой, несмотря на фирменный костюмчик и искусную прическу, сооруженную с Лейкиной подачи. Правильно, в общем. К чиновникам в джинсах не ходят. Тем более с таким юным личиком, как у Кати.

Катя честно старалась понять, о чем вещает лектор. То есть продраться сквозь лес специальных терминов. И в общем получалось. Но — с трудом.

Дамы дружно смотрели в рот Мистеру Жабу и преданно хихикали над каждой его шуткой, даже тогда, когда он, как казалось Кате, вовсе не шутил.

Из общего осеннего формата, кроме Кати, выпадал только один слушатель. Единственный, кстати, мужского пола.

Парень сидел в сторонке, на отшибе, и на фоне филологических тетушек выглядел еще страньше, чем Катя. Долговязый, длинноволосый, в треснутых очках и застиранной футболке с подозрительной надписью «Saint-George Harrison», он, казалось, был занят лишь тем, куда девать свои длиннющие конечности. То подогнет, то вытянет так, что драные кроссовки вылезут из-под стола.