Через минуту дядюшка Антифер закончил одевание и взялся уже за шляпу, как дверь его комнаты снова открылась.

Вошла Нанон.

— Что еще? — спросил недовольно брат.

— Там внизу какой-то иностранец… Он желает с тобой поговорить.

— Кто это?

— Вот посмотри…

И Нанон подала визитную карточку, где значилось: «Бен-Омар, нотариус. Александрия».

— Это он! — закричал дядюшка Антифер.

— Кто?…— не понял Жильдас Трегомен.

— Омар, я тебе о нем говорил! Вот так-то лучше! Это добрый знак!… Он вернулся!… Нанон, пригласи господина подняться ко мне!

— Но он не один!…

— Не один?…— воскликнул дядюшка Антифер.— Кто же с ним?…

— Другой человек, помоложе… как видно, тоже иностранец.

— Ага! Значит, они вдвоем?… Хорошо, и нас будет двое!… Оставайся здесь, лодочник!

— Как… ты хочешь…

Дядюшка Антифер повелительным жестом пригвоздил к месту своего почтенного соседа, а другим жестом приказал Нанон ввести посетителей.

Не прошло и минуты, как гости вошли в комнату, и дядюшка плотно прикрыл за ними дверь. Если тайна этого разговора могла вырваться наружу, то не иначе как через замочную скважину.

— Ах, это вы, господин Бен-Омар? — произнес Антифер таким развязным и высокомерным тоном, каким он, конечно, не рискнул бы заговорить, если бы сделал первый шаг сам, явившись к нотариусу в гостиницу «Унион».

— Это я, господин Антифер.

— А ваш спутник?…

— Он мой главный клерк.

Дядюшка Антифер и Саук, представленный ему под именем Назима, равнодушно оглядели друг друга.

— Ваш клерк посвящен в дело? — спросил малуинец.

— Посвящен, и его присутствие мне необходимо.

— Хорошо. Итак, разрешите поинтересоваться, господин Бен-Омар, что заставило вас оказать мне такую честь?

— Желание побеседовать с вами еще раз, господин Антифер… конфиденциально,— добавил он, бросив косой взгляд на Жильдаса Трегомена, большие пальцы которого продолжали непроизвольно крутиться на толстом животе.

— Жильдас Трегомен мой друг — бывший владелец грузового судна «Прекрасная Амелия». Он тоже в курсе дела, и его присутствие необходимо не менее, чем присутствие вашего клерка Назима…

Трегомен был противопоставлен Сауку. Бен-Омар ничего не мог возразить.

Все четверо уселись вокруг стола, нотариус положил перед собой портфель. Воцарилось напряженное молчание. Все ждали, кто первый его прервет. Нарушил тишину дядюшка Антифер.

— Надеюсь, ваш клерк говорит по-французски? — обратился он к Бен-Омару.

— Нет,— ответил нотариус.

— По крайней мере, кое-что понимает?…

— Ни слова.

Так было условлено между Сауком и Бен-Омаром. Они надеялись, что малуинец, думая, что мнимый Назим не понимает его, не будет слишком осторожен и может проговориться.

— Тогда перейдем к делу, господин Бен-Омар,— небрежно сказал дядюшка Антифер.— Не угодно ли вам вернуться к вопросу, на котором вчера мы прервали нашу беседу?

— Разумеется.

— Значит, вы принесли мне пятьдесят миллионов?

— Давайте говорить серьезно, господин…

— Да, только серьезно, господин Бен-Омар! Мой друг Трегомен не из тех людей, кто станет терять время на бесполезные слова. Не так ли, Жильдас?

Никогда еще Жильдас Трегомен не выглядел таким важным и серьезным! А прикрыв нос складками своего флага — мы говорим о его носовом платке,— никогда еще он не извлекал оттуда раскатов более величественных.

— Господин Бен-Омар,— продолжал дядюшка, стараясь говорить медленно и надменно, что совершенно не соответствовало его темпераменту[164], — боюсь, что между нами существует какое-то недоразумение… Необходимо его рассеять, иначе мы никогда не договоримся… Вы знаете, кто я, я знаю, кто вы.

— Нотариус…

— Да, нотариус и в то же время посланец покойного Камильк-паши, посланец, которого семья моя ждет уже двадцать лет.

— Извините, господин Антифер, но, даже если допустить, что это так, я не имел права появиться здесь раньше.

— Почему?

— Потому что я узнал, при каких обстоятельствах ваш отец получил письмо только две недели назад, когда было вскрыто завещание.

— А! Письмо, подписанное двойным «К»?… Мы еще к этому вернемся, господин Бен-Омар.

— Конечно. И тогда я отправился в Сен-Мало с единственной целью узнать о наличии письма…

— В этом только и заключалась цель вашего путешествия?

— Только в этом.

Пока собеседники обменивались вопросами и ответами, Саук молчал с невозмутимым видом, как человек, не понимающий ни слова из того, о чем идет речь. Он так естественно играл свою роль, что Жильдас Трегомен, исподтишка за ним наблюдавший, не заподозрил никакой фальши.

— Так вот, господин Бен-Омар,— сказал Пьер-Серван-Мало,— я испытываю к вам глубокое уважение и, как вы уже поняли, не позволю себе сказать по вашему адресу ни одного оскорбительного слова…

Дядюшка Антифер, который накануне обозвал нотариуса мошенником, негодяем, мумией и крокодилом, произнес последнюю фразу с поразительным апломбом[165].

— И все же,— добавил он,— не могу не сказать, что вы лжете…

— Господин!…

— Да, лжете, как судовой буфетчик, когда утверждаете, что приехали с одной лишь целью: узнать о существовании письма!

— Клянусь вам! — воздел руки нотариус.

— Уберите клешни, старый омар! — закричал дядюшка Антифер, вспылив, несмотря на свои благие намерения.

Я отлично знаю, зачем вы явились!

— Поверьте…

— И знаю, кто вас прислал.

— Никто, уверяю вас.

— Вы приехали по поручению покойного Камильк-паши…

— Он умер десять лет назад!

— Не важно! Вы сидите сегодня здесь, у Пьера-Сервана-Мало, сына Томаса Антифера, только потому, что такова последняя воля Камильк-паши! Вам поручено сообщить сыну Томаса Антифера некоторые цифры, а вовсе не расспрашивать о письме! Вы слышите — цифры!

— Цифры?…

— Да… долготу, в дополнение к широте, присланной Камильк-пашой двадцать лет назад моему отцу!

— Хорошо сказано! — одобрительно произнес Жильдас Трегомен, взмахнув своим платком, словно сигнализируя с моря береговым семафорам.

Мнимый клерк между тем сохранял прежнюю невозмутимость, хотя уже не оставалось сомнений, что дядюшка Антифер отлично разбирается в том, что происходит.

— А вы, господин Бен-Омар,— загремел неистовый малуинец, — вы хотели поменяться со мной ролями — хотели украсть у меня мою широту!…

— Украсть?

— Да! Украсть! И присвоить себе то, что принадлежит только мне!

— Господин Антифер,— возразил Бен-Омар, приведенный столь энергичным натиском в полное замешательство,— поверьте… как только я получил бы от вас письмо… я сразу же сообщил бы вам цифры…

— Ага! Значит, вы признаете тем самым, что они у вас?…

Нотариус оказался приперт к стене. Как ни был он изобретателен по части разных уверток и уловок, сейчас он чувствовал себя зажатым в тиски. Он понимал, что пора сдаваться, ибо уже наступил момент, когда не остается ничего иного. Такую возможность они с Сауком накануне предусмотрели. А потому, когда дядюшка Антифер твердо заявил нотариусу: «Довольно! Играйте в открытую, господин Бен-Омар! Хватит вилять и лавировать, пора пришвартовываться!» — Бен-Омар произнес: — «Хорошо!»

И, открыв портфель, вытащил пергамент, испещренный, крупными буквами.

Это было завещание Камильк-паши, написанное, как мы уже знаем, по-французски.

Дядюшка Антифер впился в документ глазами.

Прочитав завещание громким голосом от начала и до конца, чтобы Жильдас Трегомен слышал каждое слово, дядюшка Антифер вынул из кармана записную книжку и записал долготу острова — те самые четыре цифры, за каждую из которых он отдал бы, не задумываясь, по пальцу правой руки. Потом, словно почувствовав себя опять капитаном, определяющим широту местности, он закричал: