Входят по очереди адвокаты, чем страшно возбуждают всю свору. Затем исчезают, закрывшись в верхнем зале. Сегодня их девять. Шесть за Матильду, трое – против. А вот и дочери Эмиля, перегрызшиеся между собой. Каждая наняла адвоката. Эти дамы, такие неуклюжие в начале процесса, стали лучшими подружками журналистов. Пудели в своре. Охотно позволяют себя фотографировать. Никогда они столько не говорили об отце. Их научили давать интервью: «Мы здесь для того, чтобы защитить его память». Эта новая фраза, совсем им не свойственная, очень пришлась им по душе. Адвокаты Матильды закончили свои защитные речи. Матильда взяла слово. Она кричит так громко, что иногда слышны обрывки фраз:

– Я – жертва, господин председатель! Полицейские используют фальшивые доказательства!

Вот уже в двадцать первый раз она затягивает песню о невинной, преследуемой вдове. Как раз перед этим три магистрата палаты созыва отпечатали речи генерального прокурора, присяжных заседателей и защитников. Таково правило. Все знают свои роли наизусть. Только Матильда позволяет себе некоторые импровизации. Иногда она плачет. Иногда смеется. Сегодня кричит:

– Выпустите меня из тюрьмы! Я хочу жить! Я никого не убивала!

– В коридоре суда, приклеившись к дверям, хохочут и развлекаются журналисты.

– Кто может понять мою жизнь? – вопит Матильда. – Не дайте мне умереть в тюрьме, я этого не заслужила.

Я понимаю. Немного.

Эмиль Ландаре не появлялся дома после 22 июня 1985 года. Какой-то тип, выдав себя за его друга, передал на словах послание одной из его любовниц: «Его не будет несколько дней, так как он должен закончить работу в своем доме в деревне». Янина почувствовала неладное. Она попросила сына сходить и проверить, не скрывается ли Эмиль у одной из своих бывших любовниц. Матильда. Ее сын увидел машину Эмиля в паркинге, как раз напротив квартиры Матильды. Двадцать третьего он туда вернулся. Машина исчезла. Матильда клянется, что она совершенно не в курсе. Янина предупредила дочерей Эмиля. Они позвонили в «Репюбликен». Я вспоминаю объявление по розыску: «Исчез мужчина, рост 1 м 78 см, был одет в синюю куртку, серые брюки и коричневые ботинки. Его машина также исчезла. В случае обнаружения позвонить в полицию».

Неприятности Матильды начались в тот день, когда одна из дочерей Эмиля явилась в полицию, чтобы заявить об исчезновении отца.

В квартале, где проживал Эмиль, дома пенсионеров тихо уживаются с маленькими палисадниками и крошечными известковыми домиками. Все соседи описывали мне Эмиля как очень милого, внимательного и услужливого, мастера на все руки. Так всегда говорят о мертвых. Он порвал со своей семьей десять лет назад. В свои пятьдесят пять у него здоровье тридцатилетнего. Он любит рыбачить и мастерить поделки, а больше всего – покой. Любит женщин. Не какую-то одну, а всяких – молодых, старых, толстых, красивых, уродливых. Для Эмиля нет разницы. Особенно его тянет к вдовам и замужним женщинам, за которыми он волочится на собраниях антиалкогольной лиги: Жоселина, Мирей, Патрисия, Дениз, Матильда…

Ах, Матильда! Эмиль оставил ее около двух лет назад, но она все таскается за ним. Преследует его, звонит в самые неподходящие часы, влезает к нему через окно, заворачивается в одеяла, поджидая его, пишет пылкие письма. Эмиль позволяет ей все. Он добр и чувствует себя виноватым, раз бросил ее. Он надеется, что со временем все уладится. За неделю до исчезновения Матильда пытается его увидеть и поговорить. Эмиль избегает ее. 22 июня Матильда хочет в последний раз объясниться. Она заводит свой будильник на три часа. Хозяйка дома слышала звонок. Матильда останавливается возле дома Эмиля и поджидает его в машине. Подъехав к дому и увидев Матильду, Эмиль не на шутку струсил. Он отправляется к одной из своих любовниц, говорит ей, что боится за свою жизнь:

– Ты не поверишь, но она ждет меня с ружьем.

Так все объясняет эта дама сегодня. Эмиль отсыпается у нее несколько часов и возвращается к себе. Матильда все еще там. Она даже оставляет записку в дверях, но дождь смыл некоторые слова. Полицейские найдут ее в мусорном баке:

Матильда просит прочистить раковину. Эмиль знает эти предлоги наизусть. Они разругались. Пенсионеры из квартала не пропускают ни единого слова. Спустя какое-то время один из них слышит, как Матильда кричит:

– Я убью тебя, я убью тебя!

Он, конечно, не верит. Эмиль тоже. Иначе бы они не уехали вместе в тот день. Он на своей синей машине впереди, она на своей белой – сзади. Никто больше живым его не видел. Впрочем, как и мертвым.

Часы во дворе показывают 15.00. Бабуля, одетая в строгий белый вязаный жилет, опрятная и спокойная, выходит из зала. В блузке из бледно-розового шелка и с жемчужными бусами на шее, она не имеет ничего общего с той пожирательницей объедков, которую описывала Шарлотта. Ее сопровождают два жандарма. Она выглядит худощавее, чем на моей фотографии. Адвокат показывает на меня пальцем. Матильда спрашивает:

– Вы пишете обо мне книгу?

Ее слащавый голос напоминает мне голос моей бабушки. Я не могу произнести ни слова. Адвокаты отвечают на вопросы. Мэтр Куртеманш, самый ловкий из них, жалуется перед камерами:

– Никто не имеет права так обращаться с бедной женщиной. Дело построено на очень спорных свидетельствах. Это просто песок. В то время, как дают амнистию политическим деятелям, мы требуем амнистии для Матильды Виссембург.

Остальные согласно кивают. Все это не очень убедительно, однако звучит хорошо. Я заворожен взглядом Матильды, таким же пронзительным, как и на фотографии. Действует подобно удару молнии. Я наблюдаю ее за разговором с молодым, ухоженным адвокатом. Мэтр Флеминг. Полицейский подталкивает меня к выходу. Флеминг догоняет меня:

– Вы тот журналист, который пишет книгу? Мадам немного со странностями, но я привязался к ней. Возможно, вы посчитаете меня чересчур услужливым, но она просит какой-нибудь принадлежащий вам предмет. Мадам верит в духов и хочет знать, может ли она вам доверять.

Роюсь в сумке. Ключи, два блокнота, две газеты, книга Давида Гудиса и старые ручки, исписанные до конца. Новая ручка в черном замшевом футляре, которую мне преподнесла Люси. Я достаю ее, заменяю на старую шариковую и отдаю футляр адвокату.

– Вот, отдайте ей это.

Мэтр Флеминг возвращается через пять минут и передает, что Матильда благодарит меня. Мы спускаемся по ступенькам суда.

Тюремный фургон отъезжает. Матильда кивает головой за решеткой. Она приветливо помахала моей шариковой ручкой, сделала мне знак рукой и улыбнулась. Ее везут в тюрьму в последний раз перед процессом. Я снова думаю над вопросом: когда сцена пуста – кто прячется за кулисами? Ответ в этом оскале. Так близко. Матильда проезжает, ухмыляется, а я, несмотря на безветренную погоду, ощущаю струю воздуха, леденящую кровь.

Кабинет судьи Жименеза пропах табаком и потом обвиняемых. Я как раз на том месте, где он их допрашивает. Напротив него. Ждал этой встречи три недели.

– Как это все началось для вас?

– С этапа Тур де Франс. Эпиналь-Понтарлье, первый горный этап. Шустряк Ино выиграл после 75-километровой одиночной дистанции. Я уже постоянно работал в суде. Это было 8 июля 1985 года. Полицейские явились ко мне с историей об исчезновении. Я взял портативный телевизор и следил за этапом с мсье Кобле…

Жименез обращается к своему секретарю:

– Вы помните?

– Конечно, помню, тем более что этап выиграл Финьон, – произносит из-за своего стола мсье Кобле.

– Да нет же, вы ошибаетесь, это был Ино.

– Может, я и ошибаюсь, но это было в тот год, когда Финьон выиграл Тур, я уверен в этом, – настаивает секретарь.