Отец рвал и метал, заперев старшую дочь в её комнате, он пускал к ней только знахарку и мать. Кэролайн было строго запрещено посещать сестру, но она всё равно пробралась к Катерине как-то раз ночью.

— Оставь меня! — кричала в ту ночь ей сестра. — Я не хочу больше тебя никогда видеть!

— Ты считаешь меня виновной в случившемся? — испуганно спросила Кэролайн.

— Да! Я тебя ненавижу! — крикнула ей Катерина. В её лице столько было ненависти и презрения, что Кэролайн вся сжалась от брошенных слов сестры.

На этом их сестринские отношения были завершены, в тот самый день она потеряла сестру, и хоть потом мать просила навестить Катерину, даже умоляла, но Кэролайн так и не смогла переступить через себя. Она так боялась увидеть в глазах сестры жгучую ненависть, которую видела накануне.

Когда приближалось время родов, Кэролайн отправили к дяде навестить кузенов, а после возвращения сестры уже не было, и для всех это стало закрытой темой. Мама часто вспоминала и долго плакала по своей дочке, а Кэролайн ничего не оставалось, как только успокаивать её.

— Ты оглохла? — Клаус уже минут пять наблюдал, как девушка перестала сверлить его недовольным взглядом и, проигнорировав его вопросы, смотрела в сторону, полуприкрыв веки, как будто происходящее её вовсе перестало интересовать. Это бунт в его сторону, или же она и правда о чём-то задумалась? Тогда о чём? Клаусу почему-то до сумасшествия хотелось знать, о чём в такой момент можно думать. Быть может, она вспоминала своего любовника или жениха, которого могли убить его люди или же который ещё жив? Неожиданно для самого себя эти самые предположения его взбесили. Клаус резко взял её за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.

Кэролайн медленно подняла взор на взбешённого викинга, возвращаясь в реальность, не понимая сама, что на неё нашло. Клаус перевёл дыхание от этого взгляда, ещё больше злясь на себя.

— Отвечай мне, Кэрол? — настойчиво приказал он ей.

— По-моему, она проглотила язык от страха, — услышала она насмешливый голос Ребекки, но никак не прореагировала на это замечание.

— Заткнись, Бекка, — ответил на нормандском ей Клаус.

— Повторяю второй раз, викинг, мне не нравится, когда меня сравнивают с моей сестрой и вообще вспоминают о ней в моём присутствии.

— А кто сказал, что к твоему мнению будут прислушиваться? — со злорадством спросил Клаус.

— Прошу прощения, мой господин, — Кэролайн потупила свой взгляд и изящно присела в реверансе, изображая придворную даму, — совсем забыла о своём положении рабыни. — Она захлопала ресницами и изогнула губы в манящей улыбке.

Клаус изумлённо уставился на девушку, не веря своим глазам, на мгновение даже потеряв дар речи.

— Неужели сдалась? — удивлённо спросил он, приходя в себя.

— Нет, конечно, — выпрямляясь, ядовито ответила ему Кэролайн, меняя свой призывный взгляд на опять колючий и насмешливый одновременно, — это первый и последний раз, когда я назвала тебя, как ты того пожелал, и склонила перед тобой голову в покорности.

Многие из присутствующих не знали саксонского языка, а те, кто знал, не выдержали и расхохотались. Не смог сдержать себя и Элайджа, лишь только Ребекка недовольно поджала губы за нанесённое брату оскорбление.

— На колени! — перекричал он всеобщее веселье, смеряя её свирепым взглядом.

— Прости, что? — Кэролайн смерила викинга презрительным взглядом.

— Встань на колени передо мной, — выделяя каждое слово, приказал ей Клаус.

— Это такая шутка, викинг?

— Нет, Кэрол, это не шутка, — покачал головой Клаус, давая ей понять, что он на полном серьёзе.

— Тебе придётся заставить меня… сама я не сделаю этого. — В зале стояла гробовая тишина. Все внимательно наблюдали за ними. Даже Элайджа полуобернулся и ждал её дальнейших действий.

— Тогда, — Клаус кивнул в сторону угла, где была вбита цепь, — это будет твоим местом до тех пор, пока ты не подчинишься мне.

— Серьёзно, викинг? — прыснула Кэролайн. — Думаешь, цепями добиться от меня смирения?

— Посмотрим, насколько тебя хватит, дорогуша, — пожал плечами Клаус, — прошу вас, миледи. — Он смотрел, чуть приподняв бровь, как девушка прошла к цепи и, обернувшись, кинула на него пренебрежительный взгляд. — Посмотрим, что ты запоёшь мне через неделю, просидев тут как собака. — Сказав ей это, Клаус защёлкнул на её шее замок.

Кожаный широкий ошейник сдавил её шею; она ругала, на чём свет стоит викинга про себя, но внешне так и оставалась спокойной. Кэролайн села на холодный пол и упёрлась спиной в стену. Клаус ещё несколько минут стоял над ней молчаливо, но она даже не подняла головы, продолжая смотреть в пол, намеренно игнорируя его.

========== Глава 4 ==========

Несколько дней и ночей она просто сидела на своём месте. Айяна в этот же вечер кинула тюфяк и пару сальных шкур на пол, где её приковали. Кэролайн даже прилечь боялась, находясь и в спящем состоянии постоянно начеку, ожидая нападения от какого-нибудь изрядно подвыпившего викинга. Девушка старалась не смотреть в сторону застолья, но постоянно прислушивалась к разговорам, что доходили до её слуха. Из разговоров она поняла, что намечается на днях ещё один праздник по поводу приезда каких-то французских господ. Что ни говори, но эти викинги иногда поражали Кэролайн своим поведением, которое смахивало скорее на манеры благопристойных господ, чем на дикарей, а вот их люди вполне себе подходили под описание пастыря о диком народе, и девушка решила про себя больше их побаиваться, чем их хозяев.

Иногда она ловила на себе озадаченный взгляд Клауса, на что каждый раз упрямо вздёргивала свой подбородок, давая ему понять, что не собирается сдаваться; но большую часть времени Кэролайн думала о своей разрушенной жизни, мечтала о побеге и уже составляла свой план. Не доставало для его осуществления только лишь кинжала, или же сошёл бы на крайний случай острый предмет, чтобы разрезать плотный кожаный ошейник. Каждый раз, когда викинги напивались и начинали драки, она жадно смотрела на осколки посуды, валяющиеся на полу, что, конечно, не ушло от зоркого взгляда Клауса, и уставшие рабыни всё же находили в себе силы убирать всё к ночи, когда все расходились и наконец наступала долгожданная тишина.

Она могла бы совершить побег, когда Айяна выводила её на задний двор, чтобы девушка справила нужду, но тогда на её поиски сразу бы кинулись, а она совсем не знала местности, хотя и выяснила из разговоров, что неподалёку к западу находится рыбацкая деревня, нужно лишь только перейти лес, в котором викинги охотились. Идеальный побег Кэролайн могла совершить лишь только под утро, когда все крепко спали. Рабыни, что спали в зале, как и она, на полу, никогда бы в жизни не проснулись, даже если бы она устроила шум, потому как времени для отдыха у них совсем было мало. Поначалу девушка отказывалась от еды и откидывала всё собакам, чем несказанно веселила викингов, но потом поняла свою оплошность и начала прятать незаметно хлеб и вяленое мясо под тюфяк для побега, каждый раз, покидая своё место, побаиваясь за то, что Клаус проверит и найдёт запасы в её отсутствие.

Сегодня викинги завершили пиршество раньше обычного, и Кэролайн наконец в первый раз за эти дни прилегла, провалившись в объятия Морфея без задних мыслей. Ей снились родной дом и сестра, когда её кто-то дёрнул за плечо. Кэролайн всегда ещё до плена спала чутко; она сразу же открыла веки, стараясь привыкнуть скорее к темноте. Факела были потушены, и лишь пара свечей да огонь в камине освещали огромный зал. Всё было как обычно. Рабыни крепко спали, и больше никого в зале не было. Показалось? Нет, она не могла ошибиться. Ощущение толчка по плечу до сих пор чувствовалось. Невольно девушке вспомнилось, как в детстве вот точно так же её будила Катерина, а потом быстро пряталась под кроватью или за шторами, и Кэролайн, просыпаясь, всегда злилась на сестру, а та потом долго смеялась над ней и дразнила. Чертыхнувшись про себя, девушка перевернулась на другой бок и сразу же услышала глухой стук о пол. Кэролайн удивлённо пошарила по нему, и её ладонь наткнулась на что-то острое. Это был, несомненно, клинок. Она сразу же подскочила с ним в руке и опять окинула внимательным взглядом тёмный зал. Всё такая же тишина; но тогда откуда он оказался у неё? Девушка не стала долго думать и гадать, а приступила к своему освобождению. Провозившись, казалось, вечность со злосчастным толстым ошейником, при этом порезав шею в нескольких местах, она наконец освободилась от него. Несколько собак проснулись и навострили уши, но не издали ни звука, когда она крадучись проходила мимо них к выходу на свободу.