Ничего себе! У Клубина отвисла челюсть. Железный Сталкиллер остолбенел. Суперсталкер, охотник на кровососов потерял контроль над лицом.

Эйч-Мент с удовольствием пялился, скаля свою радиоактивную металлокерамику.

— Да — ты — чё!.. — выдавил Клубин. — Комиссар, вы серьёзно?

Эйч-Мент хохотнул — словно стальным языком по железному нёбу.

— Есть такой слух. Профсоюз действительно готовит иск. Непосредственно к нам. Возмещение упущенной прибыли и счастья человечества. Мы, стало быть, виноваты, что Карьер накрылся. Сумма — три процента ВВП стран-основателей. Ежегодно. На сто лет. Мне уже звонили из канцелярии Её Величества. Ругались русским матом. Вот тебе, Сталкиллер, и мистер Горски. Он же фантазёр. Молодец он, а не фантазёр. А ты — Фома, не верующий в абсолют человеческой глупости. Пошёл, пошёл слушок, не сомневайся, сонни. Но благодаря мистеру Горски мы заранее готовы.

«Пошёл слушок», «есть такой слух» у Комиссара означало «информация достоверная, перекрёстно подтверждённая независимыми источниками».

— Повзрывать их к чёртовой матери, анацефалов? ^[9]— спросил Клубин.

Эйч-Мент пожал плечами.

— Хорошо бы. Но… Ты бутылку-то старику отдай, раз проспорил, а в политику не лезь, сонни. Не надо никого взрывать. Не двадцатый век. Человеческая жизнь священна. И всё такое.

— Так то — человеческая…

— Кстати о жизни. Ты опять без оружия.

— Комиссар! — сказал Клубин недовольно. — Шеф! Ну вас к дьяволу!

Эйч-Мент расстегнул плащ, запустил руку в неведомые глубины и долго там рылся. Клубин, морщась, ждал. Эйч-Мент наконец добыл искомое и со щелчком, словно доминошную косточку, выложил перед Клубиным на стол флешку с матрицей.

— Давай, и без разговоров, русский коммунист. Приказ и всё такое прочее. А мне пора. Будь на связи, а клона своего не балуй. Когда теперь ещё нового заимеешь. Про дочку твою — ну я тебе уже сказал. Я её навещу. Со сталкерами пора уже обострять тему. Но будь осторожней с Задницей. Он фанатик, он добрый малый. И он лучший солдат, кого я знаю. Так что интервью твоё он слушает обязательно. Думаю, ты специально не закрылся. Вариант приемлемый, я тебя поддерживаю, но будь осторожней. Жаль Задницу гасить. Мне он нравится, и он спас много людей. Если что — он на твоей совести. Всё. — Эйч-Мент поднялся, застегнул последнюю пуговицу и, не кивнув, не попрощавшись, шагнул к выходу. Клубин едва успел открыть дверь перед ним. Снаружи, оказывается, шёл редкий крупный дождик.

Громко и искусственно, пластмассово затрещали капли, разбиваясь о плащ Эйч-Мента, Комиссара, единственного на планете сталкера с рейтингом выше Комбатовского, о чём, впрочем, знали лишь четверо — сталкиллеры Клубин и Клим «Вобенака» Айве, доктор Джон «Горски» Ли и — сам Комиссар, Эйч-Мент… хозяин Хозяев, создатель, руководитель и давно уже единоличный владелец самой эффективной и действительно всепланетной организации, ближе всех стоящей к высокому званию легендарной Мировой Закулисы… и не в комическом её значении, а в настоящем, досель небывалом…

Всякий раз, думая об этом, Клубин ощущал холодок промеж лопаток. Действительно — фантастическая постановка, как в книжке, и я, опытный, повидавший виды человек, — её персонаж, и не самый главный… Роль второго плана, как ни пыжься, как ни старайся, сколько ни делай… Ужасное ощущение.

Клубин был убеждён, что его испытывает всякий, сталкиваясь с Эйч-Ментом лично. Отец-основатель. Человек-государство. Robber Baron.

Эйч-Мент вдруг обернулся, придержал закрывающуюся дверцу пальцем и произнёс:

— Да, я забыл совсем. Ты беспокоился. Недоумевал. Как его… «Епэбэвээр»… Это аббревиатура такая на вашем дурацком русском. «Единые правила безопасности при взрывных работах».

Клубин задрал брови и фыркнул.

— Ну я поехал, — сказал Эйч-Мент. — Работай, Сталкиллер. Бога не забывай. Wibbly-Wobbly, ^[10]сонни.

Дверца закрылась.

— О тебе разве забудешь… — сказал Клубин, с трудом удержавшись, чтобы не перекреститься.

Сегодня его пробрало до самых печёнок.

Часть третья

А. О. КЛУБИН И ДР

Глава 1

ВОСПОМИНАНИЯ… (КЛУБИН)

With the twilight colors falling

And the evening laying shadows

Hidden memories come stealing from my mind

As I feel my own heart beating out

The simple joy of living

I wonder how I ever was that kind…

Johnny Cash

Приказ есть приказ и всё такое прочее. Клубин, даже мысленно не ропща, открыл сейф с принтером и запустил матрицу в память. На дисплее выскочило время: 15 min 34 sec. Принтер стартовал, пустил обратный счёт. Клубин сел на место и стал ждать.

Создание подлинной, детальной, ответственной истории Зоны было невозможно по причине элементарной и человечеству привычной — секретность, она же — жлобство, она же жаба. Ни отдельные люди, ни десятки огромных организаций, паразитирующих на поражённой аномальными интенсивностями неизвестной природы территории «Зона», не могли похвастаться обладанием хоть сколько-нибудь полной статистикой ужасных чудес и событий. Невозможно было свести гигантские объёмы информации разных степеней качества, достоверности и упорядоченности в один компендиум. Дефрагментация была неосуществима: слишком много мелких и одинаковых интересов, слишком много невежества, слишком много неверия, слишком много болтунов и слишком, слишком много чиновников на кормлении. Все следили за всеми, все делали свои маленькие дела (суммы, правда, могли быть вполне глобальные), все берегли свои куриные, золотые и даже рубидиевые яички, тщательно рассовывая их по разным корзиночкам, пряча даже от себя самих и никогда не записывая координат, адресов и наблюдений.

Таким образом, любое крупное движение по последовательному отбору и упорядочиванию действительно массивных информационных пластов неизбежно означало, что кто-то слишком умный слишком много хочет. И ядовитая ноосфера, окружавшая Зону, реагировала однозначно — моментальным пробуждением и непреодолимой активностью бюрократическо-корпоративных големов демократии, братства и свободы в их современной онтологии.

Хороших людей на планете оставалось ещё очень много, но они решительно друг другу не доверяли, вплоть до взаимного уничтожения. Что, впрочем, Клубина не удивляло. Наоборот, удивляли редкие, но непрекращающиеся проявления альтруизма.

И тоже — вплоть до уничтожения…

Уникальным успешным опытом централизации информации была и оставалась деятельность брюссельской подкомиссии Объединённого комитета ООН по делам ЧЗАИ под руководством адмирала, бывшего начальника Отдела безопасности ESA Херберта «Эйч-Мента» Девермейера.

Успешность имела высокую цену — половину средств и материалов Эйч-Мент тратил на организацию видимости ничегонеделанья — по типу и шаблону родственного Нью-Йоркского филиала ОК ООН. Сложнейшая работа. Впрочем, увлекательная… Клубин, как и все заместители Эйч-Мента, был в курсе разработок «Отдела Запуска Призраков», то есть Отдела связей с общественностью, и некоторые акции злых веселых эйч-ментовских пиарчеров вызывали у него искреннее восхищение пополам со жгучим желанием присоединиться к их компании.

Как Вобенака однажды сказал, сидя в парилке в одних носках: «Никогда не смотрю порники и спорт. Сердце разрывается. Хочется участвовать!»

Принтер стрекотал, иногда даже взвизгивал, словно металл резал, словно Эйч-Мент смеялся. Допивая новооткрытый чай, Клубин приходил в себя после явления Комиссара. На него нахлынули воспоминания, написал бы здесь писатель… прах бы побрал Тополя с этим его присловьем!.. Клубину вспомнился спич пьяного Горски, послуживший причиной дикого скандала между собственно спикером и Комиссаром, каковой скандал, в свою очередь, определил политику брюссельской комиссии на годы вперёд. В скандалах рождается если не истина, то по крайней мере политика, будь она проклята. Распорядок действий в преддверии неотвратимого конца пути.