Существовала некогда на критской земле интересная цивилизация. Величие не мешало ей оставаться мирной. Она достигла вершин искусства, не забыв о корнях своего происхождения. Вместо храмов она воздвигла прекрасные дворцы. Она выработала законы, чтобы укрепить единство. Ее цари-жрецы время от времени собирались и совместно обсуждали дела государства. В своей политике они опирались на торговлю, а не на военную силу. Море, которое их суда бороздили во всех направлениях, было им лучшим союзником. В их сокровищницах скопились такие богатства, что минойцы стали почти легендарными существами — их почитали другие народы, жившие в те же времена. Их разделенное на сословия общество было рабовладельческим, но в противоположность многим другим цивилизациям, сменявшим друг друга, она предоставила женщинам лучшую долю.

Это рожденное морем государство, детище Посейдона, стало владыкой всего Восточного Средиземноморья. Оно основало колонии на Балканском полуострове, в Малой Азии, Египте и даже в более отдаленных районах. — Афины дали сигнал к мятежу против него. Афина бросила вызов Посейдону и одержала верх. Гигантский геологический катаклизм довершил разорение Крита. Началось извержение вулкана Санторин, которое породило гигантскую приливную волну высотой в несколько десятков метров. Волна пронеслась по всему Восточному Средиземноморью и нанесла огромный урон всему побережью. Выпавший густым слоем пепел уничтожил сельскохозяйственные культуры. С минойской цивилизацией было покончено.

А воспоминание о критском могуществе было погребено в коллективном подсознании эллинов. Только некоторые легенды в образной форме сообщали о событии, да вскользь о них упоминалось в мифах — точно так же реальность отражается во сне — символическими образами, закодированным языком. Эллада подвергла минойскую цивилизацию «цензуре» в том смысле слова, как его понимают психологи. Она забыла о ней. Но работающее подсознание изобрело Миноса и его остров, переложило исторические события и создало легенды о золотом веке, миф о Тесее, отдельные эпизоды гомеровского цикла — все, что позже вошло в «Теогонию» Геосида, в некоторые тексты Геродота, в поэмы Пиндара, в мифологические анекдоты Диодора Сицилийского.

Египтяне же, будучи плохими географами, но великолепными летописцами текущих событий, сохранили четкое воспоминание о величии и крахе критского государства. Они переименовали остров Миноса (по отношению к ним он действительно лежал на западе) в Атлантиду. Солон или Платон, посетив Саис, записали рассказ и заставили его служить своим политическим, поэтическим и философским целям. А поскольку эллины были лучшими географами, чем дети Нила, они отодвинули границы государства атлантов за пределы «Геракловых столпов», отказываясь признавать, что по соседству существовала другая могущественная держава.

В общих чертах это та гипотеза, которую я постоянно обдумываю, пока «Калипсо» идет к белой Тире — осколку, уцелевшему от взрыва древнего вулкана Санторин.

Думаю, что имеются и другие аргументы, подтверждающие гипотезу. Платон подчеркивает, что катастрофа, уничтожившая Атлантиду, нанесла ущерб и Афинам. Но если бы она произошла в Атлантике, прежде всего пострадали бы Северная Африка, Испания, Франция и Италия и только в последнюю очередь волна разрушений докатилась бы до Аттики. В диалоге «Критий» указано, что в Афинах водный «источник был один — на месте нынешнего акрополя; теперь он уничтожен землетрясениями» великого катаклизма. Но геологам хорошо известно, что истощения источников не бывают за пределами двухсоткилометрового радиуса от эпицентра подземного толчка или взрыва вулкана. Значит, искать Атлантиду следует не далее чем в 200 километрах от греческой столицы.

Гипотеза катастрофического взрыва вулкана Санторин подтверждается другими легендами, родившимися на средиземноморских островах. Диодор Сицилийский рассказывает, например, что Родос был населен «телхинами», которые в большинстве покинули свою родину и рассеялись при приближении катаклизма. «А как потоп воспоследовал, — заключает античный автор, — то иные погибли…» В этом тексте превосходно описан извергающийся вулкан, который выбрасывает пепел, вызывает панику у населения, взрывается и топит волной цунами всех тех, кто остался на насиженном месте…

Страбон в «Географии» недвусмысленно указывает на несколько больших землетрясений, которые «поглотили не только селения, но и разрушили гору Сипил… из болот возникли озера, а Трою затопило волнами». Лучше не скажешь!

Пиндар, воспевая судьбу Эвксантия, героя с острова Кос, пишет, что тот отказался стать царем над призывавшими его критянами. Он мотивировал свой отказ чудом, которому был обязан жизнью: «Я опасаюсь враждебности Зевса, я опасаюсь Посейдона, который с глухим рокотом колеблет землю… Однажды они уже поразили эту страну молнией и трезубцем и низвергли ее народ в Тартар».

Аполлодор в своей «Мифологической библиотеке» сообщает, что, по словам жителей крохотного острова Нисирос, этот последний является частью Коса. И добавляет, что, преследуя одного из титанов, по имени Полибот, «Посейдон отсек часть острова, так называемый Нисир, и навалил ее на гиганта». Фракил из Меридиеса указывает, что «пожар Иды» был в 1460 году до н. э., а эта дата очень близка к дате гигантской вулканической катастрофы Санторина.

Размышляя над этими отрывками из античных произведений, я думаю о «стенах» из керамических изделий, которые мы нашли на Псире, Дии, Докосе и которые мы можем обнаружить — я в этом не сомневаюсь — в портах большинства минойских колоний на Кикладах. Как не разделить, хотя бы в воображении, ужас островитян, вызванный извержением вулкана, дождем из пепла, подземными толчками! Охваченные паникой жители нагрузили

корабли, готовясь поднять якоря в любой момент, но взрыв Санторина и гигантская волна цунами застали их врасплох — море поглотило всех.

И вот наконец Санторин — Тира. Один из самых прекрасных и странных уголков Эгейского моря. «Калипсо» минует юго-западный проход, который открывает доступ в гигантскую затопленную кальдеру бывшего вулкана, и бросает якорь у обрывов главного острова. Над нестерпимо лазурными водами нависает трехсотметровая вертикальная стена. Я любуюсь похожими на складки портьер вулканическими скалами, поражающими фантастичностью рисунка и невероятными оттенками цветов, где оттенки серых тонов соседствуют с коричневыми, пронизанными красными, черными и белыми жилками. Пепел яркой расцветки, который покрывает остров Тира, создает удивительный контраст с черной лавой центральных островков Каймени — вулкан там дремлет вполглаза. Вдоль гребня тянется белая линия деревенек с церквушками под синими куполами. От моря к городку Фера, чьи белые, сверкающие под кикладским солнцем дома словно оцепенели в хрупком равновесии на вершине кальдеры, петляет километровая лестница — в ней 1450 ступенек. От моря до вершины — 240 метров, а потому жители городка доставляют туристов наверх на мулах, которым приходится карабкаться по тропе с тяжкой ношей на спине.

И снова с палубы «Калипсо» взлетает вертолет для проведения воздушной разведки. Сверху Тира напоминает огромный расколотый кубок диаметром 16 километров. Неровная окружность — всё, что осталось от большого вулканического острова, взорвавшегося примерно в 1450 году до н. э. Самый крупный кусок суши лунообразной формы, обращенный выпуклой стороной к востоку, — сам остров Тира. На северо-западе из моря торчит Тира-сия. А посреди кальдеры видны два островка-близнеца — Палеа Каймени (Старый Каймени) и Неа Каймени (Новый Каймени). И наконец, на юго-западе крохотная скала — Аспрониси.