Конечно, по жребию колледж вышел первым. Он открывал игру. Счастье было на его стороне. По крайней мере так казалось. М-р Плипп остановил свой взгляд на Эдварде-Альберте, как будто не зная, куда его поставить. Ах, он не принесет никакой пользы, куда бы м-р Плипп ни поставил его. За ворота? Прекрасно, он будет стоять за воротами…

М-р Плипп приготовился к подаче. У него сильная подача, и надо сдвинуть ноги, чтобы мяч не проскочил между ними. Его мячи очень больно бьют по рукам. Трудно решить, что лучше сделать. Чем дальше отойдешь, тем длинней получится полет мяча и легче будет взять его… Если как следует отойти, мяч в конце концов покатится по земле и остановится сам собой, но все они начнут орать, когда будешь стараться кинуть его.

Как быть? М-р Плипп подал сигнал, и м-р Майэм, стоявший вратарем, в больших перчатках и наголенниках, повернулся, чтобы повторить его. М-р Плипп как будто хочет, чтобы Эдвард-Альберт стоял поближе и правей. Разве никому не нужно быть за воротами? Но там, ближе, гораздо опаснее. На поле мяч может сбить и оглушить так, что опомниться не успеешь. Не притвориться ли больным и уйти домой? А потом, получить нагоняй от м-ра Майэма? Вместо чая?

Эдвард-Альберт затрусил к назначенному месту.

Обряд игры начался. Середина? Нет, немножко левей. Вот так. Плэй!

«Старичок» с битой, ударив по воротам, послал мяч точно на черту. Мяч прошел в футе от Эдварда-Альберта. Шесть.

— Больше жизни, Тьюлер! — крикнул м-р Плипп не особенно ласково.

Эдвард-Альберт на мгновение отвлекся от игры, чтобы обменяться угрожающей гримасой с Нэтсом. Тут в него попал мяч.

Удар был такой сильный, что на мгновение ему показалось, будто он видит два мяча: один — у своих ног, другой — убегающий прочь. Батсмены колледжа побежали.

— Играем, сэр? — крикнул дьявол «старичок». — Скорей, сэр!

Они делали уже вторую перебежку.

— Да ну же, Тьюлер! — крикнул м-р Майэм. — Жизни, жизни!

Эдвард-Альберт с трудом поднялся на ноги, схватил мяч и, собрав все свои духовные и телесные силы, кинул его во вратаря. Мяч пролетел примерно в полутора ярдах от последнего и сбил с ворот верхнюю перекладину. Бита черного дылды скользнула по его полоскам с пятисекундным запозданием. Эдвард-Альберт не сразу понял, до чего ему повезло.

— Ну как, сэр? — спросил м-р Майэм, и судья ответил:

— Выбит.

— Хороший бросок, Тьюлер! — сказал м-р Плипп. — Отлично! Как раз то, что нужно.

Эдвард-Альберт вырос примерно на дюйм и позабыл о том, что у него, наверно, шишка на затылке.

— Я решил, что лучше бить прямо по воротам, сэр, — ответил он.

— Вот именно, вот именно.

— Ты поступил совершенно правильно, — подтвердил м-р Майэм. — Мы еще сделаем из тебя игрока, Тьюлер. Давно ты не был таким молодцом.

На минуту игра была прервана криками: «Благодарим, сэр! Благодарим!» К ним залетел мяч с соседнего поля, и в этой общепринятой для таких случаев форме их просили вернуть его. Вот он у самых ног судьи. (Значит, тогда действительно был второй мяч!) «Старичок» рассеянно поднял его и послал высоко вверх — обратно, после чего ушел с поля к запасным, чтобы предаться размышлениям о своей преждевременной отставке. Он рассчитывал роскошно провести весь день до самого вечера в вольном, беззаботном гонянии мяча. Но его заменили мальчиком, который, в свою очередь, был сражен третьим из ударов м-ра Плиппа, известных под названием «гугли» и представлявших собой любопытный способ замедленной подачи оверармом, производивший могучее гипнотическое действие на молодежь.

— О-оу-вер.

Тут произошло страшное событие. М-р Плипп велел Эдварду-Альберту боулировать. Он велел ему боулировать. Он держал мяч в руке; Посмотрел на него: хотел было подавать, потом остановился, видимо, под влиянием какой-то мысли, и приказал боулировать Эдварду-Альберту Тьюлеру.

М-р Плипп был известен как один из искуснейших крикетных стратегов, но то, что он велел Эдварду Тьюлеру взять на себя подачу, едва не поколебало доверие его поклонников. Он вполголоса тщательно проинструктировал своего ученика:

— У этого длинного парня сильный удар; он привык к обыкновенной хорошей подаче. А ты пошли ему понизу, чтоб захватить его врасплох, как ты умеешь. Понял? Чуть поддай, если хочешь. Не беда, если он разок-другой выбьет тебя за черту. Я знаю, что делаю.

И, еще раз вдумчиво поглядев на мяч, он передал его Эдварду-Альберту.

— Подавай в сторону стойки, — прибавил м-р Плипп. — И меняй темп. Пусть он отбивает.

Гордость и страх мешались в душе Эдварда-Альберта, когда он получил в руки мяч. Полоски мяча на ощупь производили какое-то странное, непривычное впечатление. Он какой-то стертый, подумал Эдвард-Альберт… Но надо боулировать. Если дать примерно на ярд правей, можно попасть в ворота. Так часто бывает. Так он и сделает. Сначала даст короткий и низкий удар. Мяч быстро коснулся земли и, медленно покатился к воротам. Великан, теперь казавшийся чуть ли не десяти футов ростом и необыкновенно широким в плечах, ждал его приближения в какой-то нерешительности. Мяч был не из тех, с какими он привык иметь дело. Он не ожидал такого слабого удара. И попросту преградил ему путь.

— Славно боулировал, Тьюлер! — насмешливо крикнул ему Нэтс.

Смеется? Ладно. Зато в следующий раз…

Наш герой решил варьировать способ атаки. Он сделает несколько обыкновенных низких ударов в ноги великану. Один быстрый, а потом один медленный, срезанный. Вон туда. Может быть, не достанет. Сперва быстрый. Эдвард-Альберт вложил всю силу в удар. Увы! Мяч пошел вверх — настоящая свеча. Он запустил его прямо в небо. Но великан, ожидавший опять короткого броска, выступил вперед, чтобы срезать его сильным ударом. Этот странный мяч, летящий высоко в воздухе, сбил его с толку. Он заколебался и упустил момент. Сообразил, что надо делать, на какие-нибудь полсекунды поздней. Вышел за черту ворот и ударил наотмашь. Что-то свистнуло, щелкнуло. С ворот упала перекладина. Хлоп! — и мяч в перчатках м-ра Майэма. К удивлению Голиафа, к удивлению Эдварда-Альберта, к удивлению всех присутствующих, мяч попал в стойку.

— Как, судья? — послышался удивленный голос м-ра Майэма, схватившего мяч.

— Выбит! — донесся приговор.

— Чер-р-т дер-р-р-р-ри! — заорал Нэтс, и никто не остановил его.

Размазня начисто выбил Голиафа. Выбил начисто, да-с!

Остальные подачи ничем не были замечательны. Двое из команды колледжа сделали две перебежки, был промах, и, как ни странно, Эдварду-Альберту больше не предлагали боулировать. Задняя линия защиты была прорвана. М-р Плипп возобновил свои знаменитые «гугли», м-р Майэм пробил три раза, и последний игрок сошел с поля.

Колледж вышел со счетом двадцать четыре, из них восемнадцать фактических перебежек, один промах, три игры в одиночку против двух и два низких мяча — вследствие того, что м-р Майэм пересек черту. Перед черно-белыми открылась наконец возможность победы. Теперь она была действительно близка. М-р Плипп обнаружил необычную для него склонность к резким ударам, забил шестнадцать и в конце концов был выбит Голиафом. М-р Майэм осторожно набрал пятерку и был чисто выбит тощим и длинным «старичком», который тоже сделал четыре одиночных игры во время своей подачи. Эдвард-Альберт, правда, не получил перебежки, но остался на поле до конца подачи и унес свою биту победоносно, «не выбитый из игры». Оставалось только кричать ура. Школа выиграла с превышением в шесть голов, и Эдвард-Альберт стал героем дня.

— Славный матч! — заметил директор колледжа, пожимая м-ру Майэму руку.

— Берт хотел покидаться кое с кем из ребят, но оказалось, что м-р Плипп спрятал мяч в карман.

— Нет, нет, они увидят, как ты мажешь, — заявил он Берту с неожиданным раздражением.

Команда колледжа удалилась в полном порядке, обсуждая острые моменты игры, а победители построились в колонну, воодушевленные перспективой традиционного парадного чая (булочки с коринкой и варенье и приходящие ученики в качестве гостей).