- Да я не про это...

   - А про что?

   - Какого хрена мы здесь делаем? Кого мы охраняем? Какого черта мы забыли в обществе дезертиров? Мы что теперь - тоже дезертиры?

   Шило мрачно улыбнулся

   - Может и так старлей. Но знаешь, я предпочту быть дезертиром, чем иметь дело с этими. Теми о ком мы читали. А что касается остального... Знаешь...Только за тот зимний рейд мы столько духов набили, что хоть орден Ленина на грудь вешай.

   - Помнишь, что я тебе тогда ответил?

   - Помню. Орден святого Ебукентия с закруткой на спине нам светит. Но согласись - дело делаем.

   Странно - но они и вы самом деле до сих пор ни разу (!!!) не стреляли в советских. Зато если считать зимний рейд в Пакистан, из которого выбрались чудом - было уже три стычки с духами. Скворцов уже думал, что не все так просто и понятно, если духи воюют с духами, да еще с такой звериной жестокостью. Ведь Масуд по словам замполита был настоящим зверем - но если он такой же как остальные, зачем его так хотят убить?

   Внизу кто-то зашел за дувал с улочки - и оба спеца подобрались, готовые к броску. Но это был всего лишь один из "своих" афганцев.

   - Надо идти... Идти... - на ломаном русском попытался он объяснить суть событий.

   - Иди! Иди! - отправил его Шило. Сейчас и мы придем.

   Засветились они у родника - опасное место родник, там постоянно есть люди. Но только не ночью - ночью афганцы боялись ходить на родник, считалось, что ночью из родника пьют злые духи...

   За водой спустился Аймаль - в горах было темно, тихо, только висящие в небе большие, крупные звезды давали хоть какой-то свет. Аймаль двигался быстро и тихо, подобно большому ночному хищнику, через каждые несколько шагов он останавливался и прислушивался. Прислушивался внимательно, до звона в ушах - ничего. Вот и родник - он бил из расщелины в скале и кто-то поставил здесь камень - чтобы удобнее было набирать воду. Аймаль наполнил одну фляжку, вторую - и тут заметил неладное.

   Ниже, на тропинке ведущей к роднику из кишлака стоял бача! Одному Аллаху было ведомо, как он вышел ночью из дома и зачем он пошел сюда, к роднику - но он был здесь. Возможно, он пошел сюда из мальчишеского любопытства - услышал рассказы отца, что у колодца ночью бывают джинны и решил проверить - так ли это. Или наоборот - не так, в последнее время дети ходили в школы, школы открывали даже в мятежных районах, чтобы не отставать от проправительственных - а в школах рассказывали, что джиннов нет.

   Как бы то ни было - он пошел сюда, ночью и наверное без спроса. И с ужасом убедился - что джинны существуют.

   - Иблис... - пораженно выдохнул пацан

   Для Аймаля человеческая речь стала спусковым крючком, выронив наполняемую водой фляжку, он бросился вниз, на тропу. Пацан метнулся обратно в село, что-то тоненько пискнул - но не успел пробежать и десяти метров как Аймаль нагнал его. Нагнал, рухнул сверху, повалил на землю, пытаясь нащупать голову пацана чтобы отработанным движением свернуть шею. Резкая боль пронзила мозг - бача укусил его! Озверев от боли и неожиданности, Аймаль стал изо всех сил колотить пацана головой о камни. Он бил со всей богатырской силой с ужасом думая, что будет, если пацан все-таки извернется и вырвется, побежит в кишлак. Тогда их просто загонят и перебьют как диких зверей...

   Не вырвался - после очередного удара под стальными пальцами Аймаля что-то хрустнуло, он почувствовал пальцами что-то липкое, горячее. Пацан больше не шевелился...

   Услышали?

   Аймаль замер на месте, уподобившись притаившемуся в засаде хищному зверю, всецело обратившись в слух. Если пацан был не один, если с ним кто-то был - он обязательно выдаст себя. Вздохом, шорохом - но выдаст. Свидетелей оставлять нельзя.

   Но горы молчали. Молчали, потрясенные свершившимся злодейством. Они не в силах были говорить.

   Чисто. Никто его не увидел, никто его не услышал. Никого больше не было здесь, в этих горах. Были только джинны - но они никому не скажут.

   Аймаль, осторожно ступая, выверяя каждый шаг и оглядываясь после каждого шага, подошел к телу ребенка, поднял его - мальчишка еще не остыл, хотя был мертв, голова его болталась подобно ветке, сломанной ударом камчи. Повернувшись, Аймаль прошел пару десятков метров - он прекрасно видел в темноте и знал куда идет. После чего он размахнулся - и бросил еще не остывшее тело афганского бачи в пропасть.

   Ни Мирза ни Бахт не спали - Бахт занял позицию левее от пещеры, наставив на тропу ствол РПК, а Мирзы вообще не было видно. Глупо было предполагать, что никто ничего слышал - воины племени джадран в ночной тиши слышали даже поступь джиннов по камням. Они не знали, что произошло, но шум насторожил их, и они были готовы к бою. Бахт мог хлестнуть на весь магазин по тропе, шквалом огня сметая идущих - а Мирза из ППС добрал бы тех, на кого не хватило пулемета Бахта.

   - Братья, это я - негромко сказал Аймаль на пушту

   Никто не сдвинулся с места. Никто не встал ему навстречу. Братья не верили ему - они хотели знать, не ведет ли он кого за собой по тропе. В разведвыходе можно было доверять только себе самому. Потому Аймаль встал на тропе и стал ждать, чувствуя на себе перекрестье прицела.

   - Что случилось? - наконец, после долгого ожидания спросил Бахт из тьмы.

   - Там был бача. Он видел меня. Я его убил.

   - Кто еще?

   - Никого, клянусь Аллахом.

   Бахт какое-то время молчал, словно раздумывая верить ему или нет. Потом поднялся с лежки.

   - Тебя никто не видел, брат?

   - Нет.

   Через какое-то время появился и Мирза. Молча выслушал нехитрую историю, размахнулся - и хлесткий звук пощечины эхом отразился от ночных гор.

   - Сын ишака! Как тебя, воина джадран, застал врасплох какой-то бача?!

   Аймаль покаянно молчал

   - Сворачиваемся, уходим. Сейчас же. Ты, Аймаль, пойдешь теперь первым...

   Колонна уже формировалась.

   Колонной то, что стояло на главной улице нищего поселка, офицер Советской армии мог назвать только в состоянии сильного подпития, не иначе - но для здешних мест это была колонна. Полтора десятка ишаков, этих живых мохнатых грузовичков, которые в высокогорье были единственной тягловой силой погонщики, покрикивая и тыкая длинными палками сбивали в нечто, напоминающее колонну. Чуть в стороне формировалась группа охранения - десять человек, немного для такого каравана. На удивление Сысоева возглавлял ее лично Николай.

   - Куда идем?

   Николай, который в этот момент сидя на дувале перешнуровывал свои кроссовки - в долгом пути очень важно, чтобы с обувью было все в порядке, поднял глаза на подошедших спецов.

   - В Руху пойдем.

   - За грузом?

   - Да.

   - А ты почему?

   - Муаллим пойдет с караваном. Готовьтесь.

   За грузом...

   С тех пор, как старлей сюда попал - он не переставал удивляться оснащенности отрядов Масуда. Он видел самые разные душманские отряды за время службы. Он видел просто банды, анархичные, плохо подготовленные и вооруженные - они приходили с той стороны границы, чтобы пограбить. Он видел отряды фанатиков-смертников в черных чалмах. Приговоренные к смерти за какие-то провинности (иногда по советским меркам смешные) они направлялись в Афганистан в составе своеобразных штрафных отрядов, чтобы умереть в безумной попытке атаковать советский, хорошо укрепленный гарнизон или охраняемую с танками и вертолетами колонну - или, если повезет, героизмом и пролитой кровью заслужить милость Аллаха и прощение правоверных. Местные совершенно по-иному относились к смерти, нежели относились советские. Да, многие офицеры носили с собой гранату Ф1 чтобы не попасть в плен к духам, многие солдаты, окруженные, сражались до последнего патрона, иногда шли на верную смерть, прикрывая отход остальных - но на пулемет никто бы не сунулся, чтобы вот так без вариантов. А эти совались - шли в безумные атаки на укрепившийся на высоте спецназ, шли под градом пуль, что косили их - словно хорошо отбитая коса богатый летний лег. Сам старлей раз видел такую атаку, видел усыпанный телами духов холм - и не мог этого забыть. Эти были вооружены еще хуже, чем бандиты - смысла давать им хорошее оружие не было. Дешевый китайский АК с запрещенными, раскрывающимися в теле пулями, отказывающий после пары сотен выстрелов - вот и все что было у такого вот воина-смертника. А то не было и этого - пара дешевых кустарного производства гранат и большой нож.