– А что, если бы я вот этак с колокольни? – сказал он своему другу Даньке. И, подумав, добавил не по-детски решительно: – Нельзя так!

Валерию шел уже одиннадцатый год. Теперь он серьезнее относился к школьным занятиям. На уроках был внимателен, а расшалившихся товарищей останавливал увесистым шлепком по спине.

В этом возрасте у Валерия определилась тяга к точным наукам. Особенно любил он арифметические задачи. Если решение приходило быстро и легко, без всякого напряжения, мальчику это казалось неинтересным. Он выбирал в задачнике задачу потруднее и сидел над ней до тех пор, пока не решал ее. Увлекала Валерия и география.

– Сколько на свете разного… За всю жизнь не осмотришь, – мечтательно говорил он товарищам.

Летом 1914 года началась война с Германией. В Василёвской школе собрались и дети и взрослые. Учитель читал вслух газету. Валерий подошел к географической карте и долго о чем-то думал, тихо шевеля губами. Школьники с интересом следили за ним. Неожиданно Валерий сказал громко, презрительным тоном:

– Куда ему, германцу, с нами справиться! Мы вон какая силища. А он весь на пятачке уместился.

О событиях на фронте Валерий узнавал мало, только то, что слышал в школе или от отца. Вместе с другими василёвскими ребятами он восторженно обсуждал рассказы о ратных подвигах русских солдат.

В 1916 году Валерий окончил Василёвскую школу. Несмотря на трудное материальное положение, Павел Григорьевич не оставлял мысли дать детям образование. На домашнем совете было решено послать Валерия в Череповецкое ремесленное училище.

Наталья Георгиевна беспокоилась, как двенадцатилетний мальчик будет жить один, вдали от дома, когда война еще не кончилась.

– Ничего, не пропадет наш Аверьян… крепкий он, – убежденно сказал Павел Григорьевич.

Осенью Наталья Георгиевна отвезла Валерия в город Череповец.

Череповецкое ремесленное училище готовило хорошо знающих свое дело техников. Поступить в него было нелегко. Желающих учиться в этом училище было много, они съезжались со всех концов России.

Валерий прошел по конкурсу третьим.

– Хорошим техником по котельному делу будет наш Аверьян, – говорил Павел Григорьевич.

Учиться в ремесленном училище показалось мальчику еще интереснее, чем в школе. Только тоскливо было без родных, без привычного домашнего уклада.

Одноклассники полюбили Валерия Чкалова. Особенно после того, как однажды он выручил товарища, взяв его вину на себя. Во время прогулки по городу кто-то выкрикнул обидное прозвище сопровождавшего ребят преподавателя. Подозрение пало на Валерия. Если бы он запротестовал, то сразу обнаружили бы действительного виновника, шагавшего рядом с ним. Валерий упрямо сжал губы и молча понес наказание.

Валерий Чкалов в кругу товарищей – курсантов Борисоглебской летной школы.

Валерий был совсем юн, когда наступил героический 1917 год. Страна превратилась в огромный военный лагерь: началась гражданская война. Народ с оружием в руках пошел защищать свою свободу и светлое будущее своих детей. Трудное это было время: разруха, эпидемия, голод. Многие учебные заведения закрылись совсем, некоторые работали с перебоями. В Череповецком ремесленном училище то и дело прерывались занятия: не было дров отапливать помещение, не хватало преподавателей. В конце концов училище временно закрылось. Валерий уехал домой, в Василёво.

Павел Григорьевич Чкалов продолжал работать котельщиком в Василёвском затоне. Работал он с еще большим увлечением, так же быстро и ловко, как в молодости. Во время перерывов «на перекур» и на обед любил поговорить о своем младшем сыне, который скоро должен был стать дипломированным специалистом по котельному делу. Эта надежда рухнула с неожиданным приездом Валерия.

– Не быть тебе сейчас техником, Аверьян! – сказал Павел Григорьевич сыну, узнав, что Череповецкое училище закрылось. – Бери-ка кувалду да становись вместе со мной. А там видно будет. Может, потом и на инженера выучишься. Только смотри, не ленись!

Валерий просыпался по гудку. Надевал старый отцовский пиджак, стоптанные валенки и спешил в затон. Он работал подручным молотобойца. Первое время ему приходилось особенно трудно. К сыну Павел Григорьевич был еще более требователен, чем к посторонним, и Валерий никак не мог ему угодить. Попытался он как-то расспросить отца о его опыте, но Павел Григорьевич сердито отрезал:

– Меня никто не учил, и ты сам доходи. Сам старайся, приглядывайся, вот непонятное и станет понятным.

Самолюбивый Валерий больше и не заикался о помощи, трудился молча до тех пор, пока не начинала кружиться голова и огромный молот не валился из рук. Передохнув, он снова брался за работу.

По ночам сильно ломило руки и спину. Однако еще сильнее мучили неудовлетворенность и обида: несмотря на все старания юноши, отец хвалил его редко и скупо.

И все-таки Валерий добился своего. Пришло время, когда Павел Григорьевич стал одобрительно кивать головой, любуясь ловкостью и неутомимостью своего помощника.

Но однообразный труд скоро наскучил Валерию. В поисках более интересной профессии он с разрешения отца пошел кочегаром на землечерпалку «Волжская двадцать первая». Здесь его познакомили с устройством котлов и аппаратуры, научили шуровать топку. Новый кочегар освоился быстро: точными движениями выгребал он из поддувала золу, ровно держал пар в котлах.

«Волжская двадцать первая» сначала разрабатывала гавани в Костроме и Казани, потом пошла в устье Камы. Белогвардейцы потопили там большую баржу с камнями, чтобы закрыть путь советским судам. День и ночь трудились рабочие, очищая речной фарватер.

В ту пору белогвардейцы объединились с интервентами в борьбе против советской власти. Американцы и англичане делали все, чтобы задушить молодую республику. Но русский народ героически сражался с врагами революции.

Волга тоже стала местом жарких схваток. Гремели бои под Царицыном. Приволжье освобождалось от белых.

Валерий перешел на новую работу – стал кочегаром на пассажирском пароходе «Баян», перевозившем революционные войска из Нижнего Новгорода в Астрахань. Общаясь во время рейсов с красными моряками, он многое узнавал от них о Коммунистической партии, о Ленине и Сталине, о подвигах героев Красной Армии. Жизнь раскрывалась перед ним в пороховом дыму, освещенная героикой борьбы за свободу, за правое дело.

Работа в котельной была тяжела даже для такого мускулистого, широкоплечего парня, как Валерий. Но он трудился с большим старанием: это была его непосредственная помощь Красной Армии, помощь веселым и отважным морякам, с которыми он успевал сдружиться во время плавания.

Валерию хотелось знать многое и в первую очередь все о паровой машине, которая тогда казалась ему чудом техники. Со всеми вопросами и сомнениями Валерий обращался к механику «Баяна».

Механик был человек пожилой. Дело свое он любил и не прочь был похвастаться своими знаниями. Но резкий и напористый кочегар утомлял его расспросами. Механик отмахивался от него, требуя, чтобы юноша «не морочил ему голову» и занимался чем положено. Жаловался капитану:

– Волька толковый парень, аккуратный, да больно уж любознателен. Постоянно донимает меня: «Почему то да почему это?»

В 1919 году в районе Нижнего Новгорода Валерий Чкалов впервые увидел самолет. Он забыл о топке, о своих обязанностях. Стоял и смотрел, не отрываясь, пока самолет, летевший над Волгой, не превратился в черную точку и не исчез за горизонтом.

– Мне бы полетать на этой птице!

И юноша в безотчетном порыве стиснул руками перила палубы.

Валерий и раньше слышал рассказы о летчиках и самолетах от своего односельчанина Владимира Фролищева, работавшего авиационным механиком в Нижнем Новгороде. Эти рассказы волновали его воображение, будили неясные стремления и надежды. Но с того дня, когда Валерий сам увидел свободный, уверенный полет гигантской птицы, думы об авиации не покидали его. Почему бы ему не выучиться летать? Он здоров, силен, ничего не боится…