— Видишь, я сказала Артуру правду. Тебе действительно нужно было расслабиться и отдохнуть, — засмеялась Маргрет. — А что, после обеда ты тоже не пойдешь на лекции?

— Мне бы не хотелось, но лучше пойти.

Они встали и понесли подносы к столику для использованной посуды. Уходя, Джекки с тоской посмотрела на обилие пирожных в витрине, но Маргрет потянула подругу за руку.

— Не смей даже думать об этом, — строго произнесла она, выходя на залитую солнцем улицу.

— Тебе хорошо говорить, — вздохнула Джекки. — Ты можешь есть как обжора и при этом ни на унцию не толстеть. Это несправедливо. Я же толстею только при одной мысли о пирожных.

У Маргрет была фигура настоящей манекенщицы, чему завидовали многие ее однокурсницы. Длинные стройные ноги переходили в узкие бедра, осиная талия, плоский живот и крепкая круглая грудь. Кожа ее была гладкой и мягкой. Маргрет могла гордиться своим телом.

Светлые волосы обрамляли ее узкое лицо с прямым носом и большими серо-голубыми глазами. У нее был чувственный рот с мягкими губами. Маргрет знала, что она выглядела прекрасно, и ей нравилось, когда мужчины бросали ей вслед восхищенные взгляды.

В следующую субботу Маргрет была полностью в распоряжении своей подруги Джекки. В этом году студенческий комитет решил по окончании семестра провести бал в форме карнавала под девизом «Люди мира». Под этим можно было действительно понимать все и ничего конкретно.

Джекки нарядилась цыганкой. Она надела широкую пеструю юбку и белую блузку с таким глубоким вырезом, что видна была почти вся ее грудь. Особенно когда она наклонялась вперед. Глаза девушка подвела черным, а губы накрасила ярко-красной помадой. К волосам Джекки приколола один-единственный красный цветок. Поскольку у нее не было никаких украшений, то она смастерила себе из фольги браслеты. Конечно, они звенели не так, как настоящие, но блестели достаточно ярко.

По совету Джекки Маргрет надела свой шелковый халат и собрала волосы в высокий пучок. Через него она пропустила шелковый шарфик, концы которого ниспадали с боков.

— Зачем тебе подушка? — удивилась девушка, когда Джекки приблизилась к ней с этим предметом.

— Это мы привяжем тебе на спину. Ты что, никогда не видела гейш? У них у всех на спине эта штука.

— Бред, — запротестовала Маргрет. Но подруга уже взяла длинный шарф и пыталась с его помощью завершить туалет. И, хотя она крепким узлом затянула шарф у Маргрет на животе, при первом же движении подушечка слетела вниз.

— Нет, так не пойдет, — проговорила Джекки и стала копаться в своей коробочке для швейных принадлежностей. — Тогда мы ее приколем. — Она взяла большую булавку и закрепила подушечку на халате Маргрет. А сверху в несколько слоев навязала шарф и также заколола. — Совсем неплохо, — произнесла девушка и сделала шаг назад, чтобы оценить свое произведение.

— Надеюсь, ни одна булавка не вылезет, — проговорила Маргрет, уже смирившись со своей судьбой.

— Не бойся, будет держаться. Но нам нужна еще одна булавка, чтобы сколоть халат внизу.

— Но ведь теперь я совсем не смогу двигаться, — простонала Маргрет после того, как была посажена последняя булавка.

— Сможешь, — весело возразила Джекки. — Конечно, будешь делать только маленькие шажки, как настоящая гейша. Теперь наденем белые чулки, а потом я тебя накрашу.

Она набелила Маргрет лицо. Затем почти до самых висков нарисовала карандашом брови, отчего лицо ее стало неузнаваемым. После этого Джекки попробовала наложить черные тени, но они совсем не подходили к светлым волосам, поэтому пришлось остановиться на розовых. В конце она нанесла кисточкой немного румян на щеки и осторожно растерла краску кончиками пальцев. Эффект был ошеломляющим. Казалось, что у Маргрет действительно типичные для азиаток высокие скулы.

— Жалко, что ты не хочешь надеть черный парик, — проговорила с сожалением Джекки. — Тогда ты была бы великолепной гейшей.

Бал проходил в спортивном зале, который находился на другом конце университетского городка. Возвели маленькую сцену, на которой по очереди играли две студенческие группы музыкантов. Весь зал был украшен пестрыми лентами. Из слепящих прожекторов убрали обычные лампочки и заменили их разноцветными, рассеивающими мягкий и теплый свет.

У входа Джекки поджидал ее друг. Маргрет отметила про себя, что он очень мил.

— И что же означает ваш костюм? — спросила она после того, как Джекки их познакомила.

— Я пират, маленькая гейша. Разве этого не видно? — ответил он. Затем достал черную повязку из кармана и повязал ее на глаз. — Так лучше?

Они поболтали еще немного, потом Джекки и Билл устремились на танцплощадку. Маргрет раздумывала, то ли ей присесть куда-нибудь, то ли сначала отправиться в бар. В это время к ней подошел мужчина.

— Я не ожидал встретить здесь гейшу, — произнес он грудным голосом и наклонился к Маргрет.

«Джекки действительно хорошо потрудилась, — подумала она. — Во всяком случае, мой костюм узнаваем». На мужчине было надето что-то вроде шлема, из-под которого выбивались черные волосы. Как и у нее самой, брови у него были подведены почти до самых висков, что придавало его лицу азиатский шарм.

«У него умные проницательные глаза», — отметила Маргрет, продолжая разглядывать незнакомца. Его бородка выглядела слишком черной и безукоризненно пропорциональной, чтобы быть настоящей. Скорее всего, она была частью костюма, состоявшего из кожаного нагрудника, доходящей до икр юбки и сандалий, ремни которых обвивали ноги. В руке он держал деревянный меч длиной от плеч до пола.

— Вы, конечно, рыцарь, — промолвила девушка, чтобы не показаться невежливой.

— Совершенно точно, — заулыбался он. — Но только не совсем обычный. Я гордый самурай.

— Очень интересно, — ответила она и попыталась уйти.

Но мужчина взял ее за руку.

— Какая удивительная случайность, что мы здесь встретились, не правда ли? Японский воин и японская жрица любви. Это мы должны обязательно отпраздновать. Как вы думаете?

Маргрет вовсе не считала это поводом для празднования, но, прежде чем она успела ответить, незнакомец продолжил:

— Я люблю азиатскую культуру, в особенности японскую. Меня очень интересует все, что связано со Страной восходящего солнца. К сожалению, я до сих пор там не был. Но когда-нибудь я восполню этот пробел. Вероятно, это чудесно: бродить по Токио, восхищаться храмами, наблюдать за людьми, вдыхать новые ароматы. Не могу представить себе что-либо более прекрасное.

Изливая Маргрет свой восторг, мужчина протискивался вместе с ней сквозь толпу. Оказавшись возле стойки бара, он заказал две пиалы сакэ.

Бармен посмотрел на него с недоумением.

— Парень, ты не в баре «Хилтона» в Нью-Йорке. У нас ты можешь получить калифорнийское шабли. Или бургундское. Кроме того, есть пиво — «Coovs» и «Michelob» и, конечно, все безалкогольные напитки. Если для тебя выбор недостаточен, обратись с жалобой в студенческий комитет. Может быть, они специально для тебя зажарят какие-нибудь особенные колбаски? А для начала не выпьете ли колу?

Увидев выражение лица гордого самурая, Маргрет сдержала улыбку. Он, кажется, всерьез обиделся, не найдя в баре на студенческом балу такого экстравагантного напитка, как сакэ.

— Ну так что же, парень? — нетерпеливо спросил бармен. — Вы здесь не один. Посмотрите на очередь позади вас.

— Мне бокал шабли, — поспешно произнесла Маргрет и положила на стойку две долларовые бумажки.

— Мне пиво, — решился самурай. — «Будвайзер». И вино дамы за мой счет.

— Парень, ты, вероятно, хочешь свести меня с ума, — взорвался юноша за стойкой. — Я ведь тебе долго и внятно объяснял, что у нас только два сорта пива: «Coovs» и «Michelob».

— Тогда я беру «Michelob».

— Ну, что же ты сразу-то? — проворчал бармен. — Все вместе три доллара.

— К сожалению, у меня нет мелких, — сказал самурай, протянув бармену стодолларовую купюру.