Когда выскочили из облаков, вместо облегчения все испытали новый приступ тревоги. Непозволительно близко, в каких-то двух сотнях метров внизу проносились остроконечные скалы, на мгновение освещаемые прожектором. Гондола, самая нижняя точка дирижабля, была обречена первой получить удар о камни. Десантники и инженер в скафандрах, но у Майкла и новых союзников защиты нет.

— Приготовиться к эвакуации, — приказал Раджа, выполняющий функцию командира корабля. — Десантники подхватывают по одному гражданскому, четвертый самое необходимое оборудование. Я остаюсь до последнего, скаф спасет от смерти при ударе. Если повезет, вернусь и подберу.

Олег вполголоса матерился, признавая правоту индуса. В контейнер полетели запасные батареи, аптечки, неприкосновенный запас продуктов. Нонкомбатанты начали одеваться, цепляя на себя все, что может хоть как-то защитить от холода в зимних горах.

— Кто без скафов, получат обморожения, — осторожно сказал Фанг. — Может, и сознание потеряют от кислородной недостаточности.

В полумраке пилотской кабины мерцали приборы и дисплеи. Создатели воздушного судна еще не умели передавать данные в мозг пилота через имплантированный комм. Расчетная траектория, предрекаемая бортовым компьютером, проходила между двумя пиками с вечными льдами. Высоты, быть может, и хватило бы, если бы она не продолжала убывать.

— Сбрасываю аварийный балласт.

Гондола вздрогнула. Тонна груза ухнула вниз. Может, кому-то на голову. Прости меня, незнакомый китаец.

— Ваш вес, снаряжение и три пассажира дают полторы тонны. Приготовьтесь к разгерметизации кабины.

В призрачном свете звезд внизу проступили два чернильных пятна — озеро Ланга-Цо. До понижения плато осталось каких-то восемьдесят километров.

— Предпоследний резерв. Переключаю гравитон с горизонтальной тяги на вертикальную. Потом открываю гондолу, начинаете покидать ее попарно, Чонг, Вонг и Фанг с людьми, потом Олег с контейнером.

Через сорок мучительных минут, когда днище, казалось, уже скребло о камни, и любая воздушная яма могла стать роковой, горы расступились. Последним рывком «Париж» преодолел границу Тибета. Сбавив обороты моторов и сбросив высоту, Раджа увидел, как по остеклению потекли струйки воды. Обшивка начала избавляться от ледяного панциря. В предрассветной мгле справа по курсу змеилась узкая полоска реки. Вблизи истока Ганг совсем не полноводен.

Необдуманно приняв предложение физика, зря спалили около трехсот литров дизтоплива, потеряли сутки и множество нервных клеток. Отмокший на высоте пятьсот метров под хилыми лучами осеннего солнца, воздушный пузырь был готов лететь дальше. Вопрос — куда именно.

— Строго говоря, есть три варианта. Первый, самый спокойный и длинный — уйти на три тысячи километров к северу, в тундру, повернуть на восток и двинуть к Янцзы через Монголию. — Курсор Раджива выписал на карте длинную дугу вокруг сибирских китайских владений. — У него есть один, но очень существенный недостаток. У нас мало топлива, на восемь тысяч километров — слезы, и глубоко на Севере без подогрева получаем шанс обледенеть на самой малой высоте. Второй вариант — пройти на север тысячу сто километров, не доходя до Зайсана, повернуть на восток и облететь Тибет по его северному краю, с большего повторив сентябрьский маршрут Олега и Чонга. Получится лобовая атака, там нас ждут больше всего. Наконец, третий путь — спуститься на юг по Индии и двигаться вдоль южной и юго-восточной границы гор, расстояние примерно такое же.

— Что с топливом на южный маршрут? — хмуро поинтересовался Олег.

— Минимально. Спустимся к тропикам, там солнце разогреет гелий и даст ток электромоторам, солярку придется жечь только ночью. Двигаемся вперед на антиграве. Дотянем до центральных районов Китая за неделю, там опять придется завести хотя бы один дизель. В гондоле есть мешки для песка, ближе к финишу возобновим балласт, или не сядем без выпуска гелия. Возражения есть? Тогда ввожу траекторию и режимы силовой установки в комп. Олег, принимай вахту.

— Вахту принял. Хочешь полюбоваться исторической родиной, Раджив Кашан Викрамадитья?

— Вообще-то я родился в Америке. На Тадж-Махал гляну с удовольствием. Но в другой раз, когда не будет проблем с топливом.

Если будет «другой раз».

Не опускаясь ниже двухсот метров над уровнем земли, дабы не схлопотать в обшивку шальную мушкетную пулю, и не подымаясь выше в страхе перед новым обледенением, миссионеры повели дирижабль к индийскому побережью. Примерно туда же направлялся «Новак», разгромивший пиратов у Мадагаскара. Тесен мир.

51. ЗЕМЛЯ-2. 16.11.1670. ЛИССАБОН

— Здравствуйте, коллеги! — приветствовал прибывших Голдберг. — Мое почтение, ваше величество. Наслышан, как вы лично таки возглавили штурм Раббата. Уверен, португальский народ никогда не забудет имя правителя, уничтожившего пиратское гнездо и вновь присоединившего порты Западного Марокко к землям короны.

— Беня, что ты тут делаешь? — Мохаммед, совершенно не ожидавший увидеть у причала старого банкира, оттащил его в сторону. Через минуту к ним присоединился Тиит.

— Таки вы не поверите, у меня свадебное путешествие.

— Не поверим. Можешь жениться хоть на всей Португалии, но что ты здесь забыл? Помню, тебя было не вытащить из Амстердама.

— О, моя Сарочка дала мне кусочек молодости, я подвижен и энергичен, как молодой царь Давид. А если серьезно, решил посмотреть на банковскую систему Лиссабона и Мадрида, мне пока не все нравится.

— С Сарой познакомишь? — вступил в разговор Тиит.

— О чем речь. Вернемся в Париж — непременно! — И, увидев недоумение, добавил: — Я сказал, у меня свадебное путешествие. Не у нее же.

Пока миссионеры переговаривались, в городе воцарилось ликование. Впервые за десятки лет метрополия увеличила свои владения в Африке. Флот вернулся с победой, доставив сотни тонн ценных трофеев и более двух тысяч освобожденных невольников. Хотя их свобода оставалась относительной: волю нужно было отработать на строительстве железной дороги Лиссабон—Мадрид. Часть армии осела гарнизоном крепостей Раббата и Сале, драгунский полк с артиллерийским дивизионом на предоставленных султаном лошадях двинулся в глубь Марокко отрабатывать союзнический долг. Фуонг, неплохо проявивший себя при штурме, остался смотрящим при драгунах, нарабатывая фронтовой опыт.

— Дело вот какое. У нас окончательно испортились отношения с Мехмедом Четвертым. Сам он политикой не слишком интересуется, предпочитая охоту и посещение гарема. Но великий визирь Фазил Ахмет-паша Кепрюлю имел какие-то особенные интересы в Средиземноморье, которые уважаемый Мохаммед ущемил рейдами по пиратским портам. Кроме того, паша в юности получил богословское образование и крайне недоволен появлением новой мировой религии. Султан послушался его советов и казнил нескольких французских купцов, выслал посла и вообще ведет себя так, будто он разгромил нас на море, а не мы его. При всей скудости поступающей информации, могу предположить, что Порта в ближайшие месяцы сделает какую-то глупость. Вплоть до десанта на наши территории.

— Нужно обидеться, принять удар, затем от обиды урвать у оттоманов что-то вкусное? После нападения агрессора завоеванная территория воспринимается всеми как законный трофей.

— Мохаммед, ты меня пугаешь. Все знаешь, скоро старый еврей будет никому не нужен.

— Ладно тебе. Тиит останется в Лиссабоне, Ольгерт в Париже, трое с Олегом, Фуонг в Африке, значит — все мне разгребать?

— А что тебе еще нужно? — Голдберг ответил вопросом на вопрос. — Ближайшая наша база на Сардинии, испанцы перевешали всех сепаратистов. Утюжим оттуда Северную Африку и южное побережье Балкан, особенно район Крита. Подружимся с венецианскими дожами, сейчас они главные враги осман по мере того, как турки закончили продвижение на юго-востоке Европы. У Порты перемирие с мадьярами, поляками, австрийцами и русскими, самое время сделать гадость в Средиземном море.