Это был прехорошенький, очень уютный, небольших размеров дом. Казалось, он пришелся по вкусу миссис Хепворт. Она уверяла, что дом, в довершение всех своих достоинств, будет им как раз по карману, в то время как другие дома слишком дороги. Молодой Хепворт мог представить необходимые гарантии, но никто их не потребовал. Дом был продан на обычных для компании условиях. Чтобы выплатить задаток, мистер Хепворт выписал чек, должным образом оплаченный. Остальная сумма была обеспечена стоимостью самого дома. Юрисконсульт компании, с согласия Хепворта, представлял обе стороны.
Хепворты переехали в начале июня. В доме у них была только одна спальня. Служанки они не держали, но нашли женщину, которая приходила к ним работать ежедневно с утра и до шести часов вечера. Джетсон был их ближайшим соседом. Его жена и дочери частенько заходили к Хепвортам в гости и утверждали, что муж и жена премилые люди. Между младшей дочерью Джетсона и миссис Хепворт даже завязалась нежная дружба. Молодой Хепворт был неизменно очарователен, он явно старался казаться любезным, но у Джетсонов почему-то сложилось мнение, что он постоянно не в своей тарелке. Они говорили, правда уже впоследствии, что он производил впечатление человека, который чем-то угнетен.
Однажды был такой случай. Джетсоны провели вечер в гостях у своих новых друзей. Часов в десять, когда они собрались уходить, вдруг послышался стук в дверь. Потом оказалось, что это помощник Джетсона, — он уезжал наутро с первым поездом, и ему нужно было уточнить с Джетсоном некоторые вопросы. Но как только раздался стук в дверь, ужас исказил черты Хепворта. Он бросил на жену взгляд, полный отчаяния, Джетсонам показалось при этом, что в глазах молодой женщины мелькнуло презрение, которое тут же сменилось жалостью. Возможно, однако, что это было плодом их воображения, или, что скорее всего, обсуждая это событие впоследствии, они незаметно для себя внушили друг другу эту мысль. Миссис Хепворт поднялась со стула и сделала несколько шагов к двери, но Хепворт остановил ее и вышел сам. И тут-то, по свидетельству помощника Джетсона, Хепворт повел себя очень странно. Вместо того чтобы открыть парадную дверь, он, должно быть, вышел с черного хода, обогнул дом и незаметно подкрался к нему сзади.
Джетсоны долго ломали себе голову над тем, что бы все это могло значить, — особенно презрение, мелькнувшее в глазах миссис Хепворт. Им всегда казалось, что она обожает мужа, и уж если кто-нибудь из них любил другого больше, то безусловно она. Кроме Джетсонов, у них не было ни друзей, ни знакомых. Никто из соседей, очевидно, не считал своим долгом захаживать к ним в гости, а что касается людей посторонних, то их и вовсе никто никогда не видел на улице Лейлхем Гарденс.
Но однажды такой посторонний явился. Случилось это незадолго до рождества.
Джетсон возвращался из своей конторы на Финчли-роуд. Целый день в воздухе стоял легкий туман, и с наступлением темноты он густой белой массой опустился на землю. Свернув с Финчли-роуд, Джетсон заметил впереди себя человека в длинном желтом плаще и мягкой фетровой шляпе. Джетсон почему-то решил, что это моряк, должно быть на эту мысль его навел плотный непромокаемый плащ. Незнакомец свернул на Лейлхем Гарденс. Проходя мимо фонаря, он оглянулся на столб, отыскивая надпись с названием улицы, и в яркой полосе света Джетсон отчетливо увидел его лицо. Очевидно, он убедился в том, что это та самая улица, которую он ищет. Дом Хепвортов был все еще единственным жилым домом на Лейлхем Гарденс, и Джетсона разобрало любопытство — он остановился на углу и стал наблюдать. Вполне естественно, что на всей улице только в доме Хепвортов горел свет. Человек подошел к калитке, чиркнул спичку и осветил номер дома. Удостоверившись, что это тот дом, который ему нужен, он отворил калитку и прошел по дорожке к парадной двери.
Однако, вместо того чтобы позвонить или постучать дверным молотком, он, к удивлению Джетсона, три раза ударил в дверь тростью. На стук никто не вышел, и Джетсон, чье любопытство дошло до предела, перешел на другую сторону улицы, чтобы удобней было наблюдать. Человек дважды повторил свои три удара, каждый раз все громче и громче; на третий раз дверь, наконец, отворилась. Джетсону не видно было, кто ее отворил. Он увидел только часть стены в передней, то место, где крест-накрест висела пара морских тесаков, над картиной с изображением трехмачтовой шхуны, которую Джетсон хорошо помнил. Дверь приоткрыли настолько, чтобы в нее мог проскользнуть человек, и тут же снова закрыли. Джетсон пошел было своей дорогой, но почему-то вздумал оглянуться. Дом был погружен в полную темноту, хотя минутой раньше Джетсон собственными глазами видел свет в одном из окон нижнего этажа.
Впоследствии подробности эти оказались исключительно важными, но в тот вечер Джетсону и в голову не пришло усмотреть в этом что-то необычайное. Из того, что за полгода никто не навестил Хепвортов, еще не следовало, что никто из родственников или знакомых так и не пожелает это сделать. Может быть, незнакомец решил, что легче достучаться собственной палкой, чем шарить в поисках звонка в такой туманный вечер. Хепворты обычно находились в комнате, расположенной в глубине дома. Поэтому весьма возможно, что кто-нибудь из них потушил свет в передней с целью экономии. Дома Джетсон рассказал об этом случае, но не как о чем-то примечательном, а просто из желания посплетничать. Никто не обратил внимания на этот рассказ, кроме его младшей дочери, в то время восемнадцатилетней девушки. Она спросила отца, как выглядел незнакомец, а немного позже незаметно выскользнула из комнаты и убежала к Хепвортам. Но Хепвортов она не застала, во всяком случае на ее стук никто не вышел. Девушке стало жутко, — тишина, в которую были погружены дом и сад Хепвортов, показалась ей неестественной.
На следующий день к Хепвортам зашел сам Джетсон: беспокойство его дочери отчасти передалось и ему. Его встретила миссис Хепворт. В своем показании на суде Джетсон утверждал, что в это утро он был поражен ее бледностью. Миссис Хепворт как будто предвидела вопрос, который вертелся у него на языке, поэтому сразу сказала, что они с мужем получили весьма неприятные известия и всю ночь провели без сна. Хепворта неожиданно вызвали в Америку, и она в самом скором времени должна будет последовать за ним. Миссис Хепворт сказала Джетсону, что немного погодя придет к нему в контору, чтобы распорядиться относительно дома и мебели.
С точки зрения Джетсона, рассказ миссис Хепворт вполне правдоподобно объяснял появление незнакомца. Выразив сочувствие и пообещав сделать все от него зависящее, Джетсон откланялся. Вскоре после полудня миссис Хепворт действительно появилась у него в конторе. Она принесла ему ключи от дома, оставив один себе. Она попросила Джетсона продать мебель с аукциона, а что касается дома, то пусть продаст его на любых условиях. Она постарается еще повидать его до отъезда, а если это не удастся, то напишет и сообщит ему свой адрес. Во время этой беседы она казалась совершенно спокойной. Напоследок она сказала Джетсону, что уже заходила к нему домой и простилась с его женой и детьми.
Выйдя из конторы, она села в кэб и поехала обратно на Лейлхем Гарденс — собираться в дорогу. В следующий раз Джетсон увидел ее уже на скамье подсудимых. Ее судили за соучастие в убийстве мужа.
Тело было обнаружено в пруду, в каких-нибудь ста ярдах от того места, где обрывалась недостроенная улица Лейлхем Гарденс. На соседнем участке строили дом, и один из рабочих, зачерпывая бадьей воду, уронил в пруд часы. Шаря по дну пруда граблями в поисках часов, он с товарищем случайно вытащил на поверхность клочки одежды. Это возбудило подозрение, и пруд был самым тщательным образом обследован. Если бы не часы, никто бы так и не узнал о случившемся.
Для того чтобы труп не всплыл, убийцы подвесили к нему несколько тяжелых утюгов, нанизав их на цепь с замком, и он глубоко увяз в мягком илистом дне пруда. Так он и остался бы там, пока окончательно не разложился. Ценные золотые часы, доставшиеся молодому Хепворту от отца, — Джетсон вспомнил, что сам Хепворт рассказывал ему об этом, — оказались на своем обычном месте, в кармане. Нашлось на дне пруда и кольцо с камеей, то самое кольцо, которое Хепворт носил на среднем пальце. Одним словом, убийство, по всей вероятности, принадлежало к разряду преступлений, совершенных в состоянии аффекта. Обвинитель утверждал, что совершил его человек, который до замужества миссис Хепворт был ее любовником.