— Нет, можем. После обеда попробуем погнать собак. Поторапливайся, Фрона.

Но и эта попытка окончилась неудачей. Джекоб Уэлз выбрал вожаков, как самых умных из всех собак, привязал им на спину узлы с едой и погнал их на реку. Но они не понимали, что от них требуется. Каждый раз, как они пробовали вернуться назад, их снова отгоняли прочь от берега криками и швыряли в них комьями земли и палками. Но это только сбивало животных с толку, и они, отойдя на безопасное расстояние, стояли там, поднимая по очереди свои иззябшие, мокрые лапы, жалобно скуля и просясь обратно на берег.

— Если бы они хоть раз перебежали реку, они поняли бы, что от них требуется, и стали бы бегать взад и вперед, как заведенные машины. Ага! Ты куда это? Вперед! Чук, Мириам, чук! Все дело в том, чтобы заставить хоть одну собаку перейти туда!

Джекобу Уэлзу, наконец, удалось направить Мириам, передовую собаку из запряжки Фроны, по следу, оставленному им и бароном. Собака храбро побежала по следу, постоянно проваливаясь под лед, иногда пускаясь вплавь; но там, где след прекращался, она беспомощно остановилась и села на лед. Вскоре она пошла обратно, описав дугу, и сначала выбралась на пустынный островок, лежавший вверх по течению. Час спустя она вернулась в лагерь, но уже без узелка с провизией. Две другие собаки, отойдя на почтительное расстояние, съели друг у друга навьюченные на них съестные припасы; после этого было решено бросить это дело, и всех собак отозвали назад.

Днем раскаты стали раздаваться все чаще и чаще и к вечеру превратились в сплошной гул. К утру, впрочем, все стихло. Вода поднялась на восемь футов, и во многих местах ледяная поверхность была сплошь залита ею. Лед трещал и ломался, и везде образовывались многочисленные отверстия.

— Лед, идущий внизу, образовал затор у островов, — объяснил Джекоб Уэлз. — Оттого-то и поднялась вода в реке. Кроме того, при впадении реки Стюарт образовался второй затор, и лед идет назад. Когда этот затор прорвется, лед снова пойдет и налетит на нижний затор.

— А затем? Затем? — радостно воскликнул француз.

— «Ля Бижу» снова понесется по воде.

Когда совсем рассвело, они стали искать глазами человека на противоположном берегу. Он оказался там же, где был накануне, и слабо замахал в ответ на выстрелы.

— Ничего нельзя поделать, покуда не вскроется река, маркиз. Тогда помчимся туда на «Ля Бижу». Сэн Винсент, вы бы принесли сюда ваш спальный мешок да провели бы с нами ночь. Нам придется грести втроем; думаю, что удастся достать еще Макферсона.

— Нет никакой надобности, — поспешно ответил корреспондент. — На проливе лед крепок, как камень, и я на рассвете уже буду здесь.

— А я? Почему не берут меня? — спросил Курбертэн.

Фрона рассмеялась.

— Не забудьте, что мы еще не успели дать вам и первых уроков.

— А завтра уж не до того будет, — добавил Джекоб Уэлз. — Если только лед тронется, то дело пойдет быстро. Боюсь, что нам придется ехать втроем — Макферсону, Сэн Винсенту и мне. Мне очень жаль, барон. Поживите с нами еще год, и вы будете в полной форме.

Но Курбертэн был неутешен и целые полчаса не мог прийти в себя от огорчения.

Глава XXIV

— Проснитесь, сони, проснитесь!

При первом же окрике Дэла Бишопа Фрона выбралась из своего спального мешка; но не успела она еще накинуть на себя юбку и надеть мокасины на босые ноги, как ее отец, спавший за занавеской из одеял, откинул полу палатки и выбрался на воздух.

Река уже вскрылась. При холодном сером свете утра можно было видеть, как льдины тихо ударялись о высокие берега; в некоторых местах огромные глыбы выбрасывались на берег и откатывались на несколько футов от реки. Белое поле ясно виднелось на расстоянии каких-нибудь ста шагов; дальше оно сливалось с темно-серым предрассветным небом. Во мраке раздавались треск и шипение; ясно слышалось какое-то тихое шуршание.

— Скоро ли тронется лед? — спросила Фрона у Дэла.

— Да, долго ждать не придется. Взгляните-ка вон туда! — И он кончиком мокасина указал ей на воду, которая выступала поверх льда и стремительно поднималась, словно добираясь до них. — Через каждые десять минут она поднимается на целый фут. Опасность? — насмешливо добавил он. — Ни малейшей. Лед не может не пройти. Все эти острова, — и он сделал неопределенный жест рукой, указывая вниз по течению, — не могут долго выдержать напора. Льда им не задержать: скорее их снесет льдом, так что и следа от них не останется. Вот увидите! Но мне пора домой. У нас там место ниже, чем здесь. Вода уже залила пол нашей хижины, и Макферсон с Корлисом укладывают все вещи на нары.

— Скажите Макферсону, чтобы он был готов явиться сюда, когда я его позову, — крикнул Джекоб Уэлз вслед уходившему Дэлу Бишопу. Затем добавил, обращаясь к Фроне: — Вот когда Сэн Винсенту следовало бы перебраться через пролив.

Француз, весь дрожа от холода, — он был босиком, — вытащил часы.

— Без десяти три, — сказал он, стуча зубами.

— А вы бы пошли да надели мокасины, — посоветовала ему Фрона. — Вы успеете вернуться.

— Пропустить это грандиозное зрелище? Слушайте!

Откуда-то — неизвестно откуда — послышался ряд резких трескучих звуков, затем они прекратились. Лед тронулся. Медленно, очень медленно он начал двигаться вниз по течению. Никакого волнения не произошло, не было слышно оглушительного гула, не было борьбы могучих сил; просто полился бесшумно белый поток, плотная вереница льдин; они плыли так близко одна от другой, что ни единая капля воды не проступала между ними. Вода была где-то там, внизу, но ее не было видно. В воздухе стоял глухой шум, тихое шуршание, но настолько слабое, что слух с трудом улавливал его.

— Ах! Где же обещанная грандиозность? Пустые россказни!

Курбертэн сердито погрозил реке кулаком. Густые брови Джекоба Уэлза нахмурились, словно для того, чтобы скрыть насмешливую улыбку, светившуюся у него в глазах.

— Ха-ха! Я смеюсь над ней! Я бросаю ей вызов! Глядите!

И с этими словами француз вскочил на льдину, тихо плывшую мимо у самых его ног. Он сделал это так неожиданно, что Джекоб Уэлз не успел схватить его, хотя сразу же протянул к нему руку.

Движение льда становилось более быстрым, а гул все усиливался и делался более зловещим. Грациозно балансируя руками, словно наездник в цирке, француз поплыл, кружась, вдоль берега. Так он проплыл шагов пятьдесят на своем ледяном плоту, который с каждой секундой становился все более и более опасным убежищем, и, наконец, ловко спрыгнул на берег. Он вернулся к остальным, весело хохоча. Джекоб Уэлз угостил его самыми отборными выражениями из тех, которые он обычно приберегал для мужской компании.

— За что это? — спросил сильно обиженный Курбертэн.

— За что? — с возмущением передразнил его Джекоб Уэлз и указал ему на мчавшийся у их ног поток.

Шагах в тридцати от них огромная льдина уперлась одним концом в дно реки, отчего другой конец ее начал подниматься вверх. Вся вереница холодных, прозрачных льдин, тянувшихся за ней, сморщилась и сжалась, словно смятая бумага. Вдруг задержавшаяся большая льдина перевернулась; измазанный илом конец ее торчал высоко в воздухе. И сразу же получился затор: шедшие сзади льдины стали громоздиться одна на другую, и, наконец, огромная льдина, футов пятьдесят в ширину, взлетела на воздух, разбрызгивая вокруг грязь со дна реки, и с треском рухнула на двигавшуюся по поверхности Юкона массу с такой силой, что обломки ее посыпались к ногам стоявших на берегу зрителей. Затем и остатки ее, под напором остальных льдин, рассыпались на куски и исчезли.

— Боже мой! — произнес Курбертэн с благоговением и ужасом, а Фрона одной рукой схватила за руку француза, а другой отца.

Льдины уже мчались мимо с какой-то лихорадочной поспешностью. Где-то внизу массивная льдина ударилась о берег, и почва задрожала у наблюдателей под ногами. Вслед за первой ударилась другая, плывшая на самой поверхности; не успели люди отскочить, как льдина, грузно вздымаясь, грозно устремилась на берег, обнаружив всю свою широкую, покрытую илом поверхность. А за ней третья льдина прошлась по берегу, словно чья-то гигантская рука вырвала с корнем три сосны, неосторожно приютившиеся у самой воды, и увлекла их за собой в реку.